— Спасибо, — хотела забрать.

Но Халима внезапно передумала:

— Или давай намажу сама? — открутила крышку, присела рядом со мной и принялась наносить мазь на моё лицо аккуратными движениями, втирая в кожу.

Подобная забота тоже удивляет, особенно на контрасте с поведением Алии.

— Ты красивая, — неожиданно произнесла, разглядывая меня с интересом.

Ещё больше засмущалась от этих слов.

— Сколько синяков… — покачала головой она, откидывая мои волосы назад (говорит о других отметинах, которые невозможно не заметить). — Надеюсь, Саид не бил тебя?

— Нет.

— Он — неплохой человек. Да, жёсткий и требовательный, порой грубый, с тяжёлым характером, ты только не перечь ему, и тогда не ощутишь на себе все грани его глубокой натуры. Это дельный совет.

«Халима точно не поможет вернуться домой…» — даже не стоит поднимать эту тему.

— И вас устраивает такая жизнь? — не могу не спросить.

— Решений своего мужа я не обсуждаю, воспринимаю как должное. Дочери — самое главное для меня.

— Сколько им лет?

— Девять и семь.

— Вам, наверное, нужно идти к ним, а вы возитесь со мной.

— У девочек сейчас занятия музыкой, учитель приехал. Зато после все вместе погуляем. Саид разрешил. Есть хочешь? — она показала на накрытый яствами стол.

Я неуверенно пожала плечами.

— Всё приготовлено под моим контролем, яда в еде нет.

— Вы думаете, Алия попытается отравить меня?

— Не сомневаюсь в этом. Глупая ведомая девчонка… ничего не понимает… — Халима разозлилась. — На всякий случай предупреждаю: держись от неё подальше. Не связывайся. Всё равно сбежать не получится. Просто смирись и живи. А когда родишь ребёнка — тем более, рваться на свободу не будешь.

— Что, простите?

— Ой… — она резко изменилась в лице. — Проговорилась… Саид так сказал, он хочет сына от тебя.

«Нет, нет, нет…» — только не это, и все предпосылки имеются. У меня есть максимум две недели на побег, потом будет поздно…

Мне искренне нравится Халима. Она спокойная, рассудительная, мудрая. Настоящая мать! — внимательная, заботливая, нежная, любящая женщина. А глядя на то, как общается с дочками, я пришла к выводу: причина её страхов кроется в девочках — боится лишиться их, возможности видеть, как растут, взрослеют. Они — для неё самое дорогое в жизни. Поэтому соглашается с любыми решениями Саида и готова мириться со своим положением.

Но если дела обстоят так, то почему сразу не рассказала мужу о сговоре? И об этом я не могла не спросить:

— Раз вы знаете обо всём…

— Диана, — Халима перебила меня, — я не хочу усложнять и без того непростую ситуацию. Хватает Алии с Фатимой и их «гениальных» планов, — с сарказмом произнесла.

— Вы же не виноваты.

— Поверь, Саиду будет всё равно, кто и в чём принимал участие, разбираться и вникать в подробности не станет — под «горячую руку» попадут все, и ничего хорошего из этого не получится. Как минимум, накажет — может в воспитательных целях прилюдно отстегать хлыстом, например, чтоб другим неповадно было, а как максимум — развестись.

«Какой ужас… Да уж лучше развод, чем терпеть подобное отношение» — хотя для восточной женщины это приговор.

— Я ведь сама попросила о помощи.

— Неважно. Даже если каким-то чудесным образом ты сбежишь, он найдёт тебя и привезёт обратно. Единственный вариант — если надоешь ему и захочет отпустить, а это маловероятно. У него есть ещё десять наложниц, но с тех пор как женился второй раз, муж почти никого из них не звал к себе в спальню, при этом ни от кого не отказывается: по принципу «моё — навсегда останется моим».

«Десять наложниц? Серьёзно?» — о гареме уже слышала, только масштабы не представляла.

— Поведение Алии ничуть не удивляет… — и, судя по всему, она считает, будто занимаю её место. Особенно на фоне того, что Саид поселил в своей комнате.

— Стремится быть главной. Строит из себя важную особу, а на самом деле — муж никого не выделяет. Впрочем, нет… — Халима дотянулась до моей руки и мягко сжала пальцы. Потом добавила: — Тебя явно выделяет, иначе мыслей о ребёнке не допустил бы.

«Опять разговор о детях подняла…» — пока мы ужинали, она неоднократно возвращалась к данной теме. И очевидно, пытается убедить меня в правильности всего происходящего.

Но я не могу смириться с этим… Не о такой жизни мечтала.

— Неужели, вы совсем не ревнуете, не обижаетесь, не злитесь на него? — выводить её на эмоции и провоцировать не собиралась, просто хочу лучше понять эту женщину. Тем более, когда проявляет столько внимания, причём не изображает дружелюбие, преследуя личную выгоду, в её действиях нет ни намёка на фальшь и притворство — из неё получилась бы хорошая подруга (хотя думать об этом странно, учитывая мой статус, в котором нахожусь здесь).

— А какой смысл? Изводить себя и мучиться… нет… Повторюсь, я полностью погружена в заботы о дочерях, большего и надо. Я абсолютно счастливая женщина. Честно.

«Вот это выдержка и чувство собственного достоинства» — Саиду повезло с первой женой. Жаль, что не ценит.

— Кстати, а ведь отец мужа из двойни. Может быть, у тебя родятся близнецы, — Халима улыбнулась. Говорит так, как будто это свершившийся факт.

— Я бы не торопила события… — шанс сбежать — не упущу. Найдут или нет? — как знать, а даже если и найдут, то на Родине есть, кому меня защитить.

— Забеременеешь — всё изменится, переосмыслишь своё положение. Ну а теперь, давай пить чай.

Спорить бесполезно. Она отстаивает интересы мужа, и сделает всё для того, чтобы он был доволен — чего, по сути, не скрывает, пусть не прямо озвучила, но многое указывает на это.

Владимир хмуро смотрит в окно, бесцельно разглядывая вечерний город…

Последние дни он пребывает в подавленном состоянии, настроение ни к чёрту — зол на себя. Все мысли только о Диане — никак не выходит из головы. В особенности запомнился один эпизод: как девушка оборачивается назад и словно ищет ответы в его глазах, а он позволил случиться несправедливости… кинул на растерзание «зверю»…

Вина гложет, разъедая изнутри, и не даёт ему покоя: если поначалу не задумывался о последствиях своего поступка, то сейчас совесть очнулась и медленно травит.

«Как она? Свыклась ли с новой жизнью?» — сегодня, когда Владимир разговаривал по телефону с господином Аль-Сулайти, едва удержался от расспросов о ней. И правильно, что не стал спрашивать — элементарные вопросы могут обернуться против Дианы. Зная Саида, лучше не провоцировать лишний раз, не усугублять ситуацию, а то ещё по-своему расценит. Проблем ей и так хватает…

Мужчина шумно выдохнул, потёр виски, пытаясь прогнать образ девушки, который навязчиво вспыхивает мысленно и не покидает ни на минуту, как наваждение, преследуя даже во снах с недавних пор.

Отчего-то черты её лица кажутся смутно знакомыми. Хотя раньше они нигде не сталкивались и не пересекались до того собеседования. Она кого-то напоминает ему…

Но кого?

«Воскресенская» — фамилия Дианы тоже звучит знакомо…

И тут его прошибло до самого нутра, бросило в холодный пот, а в груди болезненно защемило, когда понял, наконец, на кого девушка похожа…

Таких совпадений не бывает.

«Что же я натворил…» — подумал Владимир, да поздно спохватился.

«Ну почему я раньше не увидел этого…» — теперь Владимир ещё больше переживает за Диану.

А напоминает она его мать в молодости, с той лишь небольшой разницей, что девушка светловолосая — именно поэтому не сразу обратил внимания на явное сходство, а в остальном: те же черты лица, но главная особенность, привлекающая взгляд — редкий насыщенный оттенок голубых глаз (такой цвет он называет «тёплый лёд»). Плюс фамилия — всё расставила по местам.

Мужчина попросту не хотел замечать очевидного, преследуя исключительно личную выгоду — других причин нет. Понимая, куда везёт Диану — в качестве подарка, Владимир полностью абстрагировался от творящейся несправедливости в отношении девушки, отключил эмоции и старался не думать о том, что ждёт её на чужбине.