— Сколько этажей до крыши?

— Три. Главное — к лестнице добраться, по ступенькам большая часть ботов не ездит.

Пробегая мимо бесконечных дверей, Инга спросила:

— Слушай — может, карта дала неверный прогноз, ну, насчёт полной гибели населения Земли через пять лет? С Калимантаном она ведь ошиблась — барханы показала вместо джунглей.

— Никакой ошибки. — Доктор грустно улыбнулся. — Калимантан сейчас выглядит не лучше, чем Неклида. Сплошная пустыня.

— Почему? — ужаснулась Инга, вспоминая могучий ствол сандала и наглого тапира.

— Потому что так ведёт себя человечество, которое я зачем-то постоянно спасаю. — Собеседник махнул с досадой. — Уже в твоё время древних джунглей на острове почти не осталось, их заменили пальмовые плантации, потом каждые несколько лет пальмы сжигали, чтобы добиться лучшего урожая — почва истощилась, стали применять стимуляторы, выжимая её до конца. После последнего крупного пожара там только песок.

«Хорошо, что Расни не узнает о судьбе своего острова, — подумала Инга. Ей было ужасно стыдно перед Доктором. — Ну, это же не я истребляла обезьян-носачей, не я леса рубила».

Она хотела оправдаться, но совесть говорила: ты даже не попыталась остановить других, тех, кто истреблял и рубил.

Коридор наполняли ароматы свежих помидоров, лука, жареной картошки: видимо, рядом был пищеблок. Дорогу им перегородили три приземистых автомата в поварских шапках, многочисленные манипуляторы ощетинились ножами и половниками.

Забегал синий огонёк, один робот остановился, охваченный дымом — однако ножи уже неслись с двух сторон, сейчас из нарушителей сделают нарезку...

Тут люди гибнут, а какие-то железяки вздумали мешать?! Собрав всю накопившуюся ярость, Инга обрушила её на повара; сковорода отбила нож и врезалась в голову с бутафорскими закрученными усами.

Верхний блок бота отлетел, из корпуса брызнул фонтан искр. Рядом крутился вокруг собственной оси третий нападающий: все его манипуляторы были связаны в узел. Доктор решил заняться макраме? Как заправский художник, он отряхнул ладони и отстранился полюбоваться своей работой.

Вдруг прыгнул и рванул Ингу за одежду к стене — мимо пронеслась ампула, разбилась о пол; от лужицы повалил пар, валявшаяся рядом поварская шапка начала растворяться.

Кто там ещё? Сзади катила передвижная лаборатория, вращая барабаны с разноцветными химическими средствами.

Нарушители побежали к окну, из которого брезжил дневной свет. Вслед им летел стеклянный град, пробирки разбивались о стены, осколки чиркали по белому халату. Одна пола отвалилась — проели брызги. Ай! По руке со сковородой попало ампулой, оружие хлопнулось на кафель, — а поднимать его было некогда.

— Скорее! — поторапливал Доктор. — Сейчас кончится кислота, и она примется за взятые у больных анализы.

— Нет-нет, только не анализы!! — Инга сделала большие глаза. — Они ещё и заразные!

Наконец-то миновав коридор, беглецы завернули за угол.

Здесь был короткий холл, до выхода со значком ступеней оставались жалкие десять метров, но одолеть даже несколько шагов было невозможно: всё пространство кишело шкафами. Громадины заметили людей, потянули к ним стальные захваты.

Инга обернулась — и вскрикнула.

Хлопая ремнями, подъезжала армия тележек, на каждой ощетинился скальпелями робот-хирург.

Западня! Беглецы встали спина к спине.

— Что будем делать? — прокричала Инга.

— Издеваешься?! Что тут можно делать?

— Я думала, у тебя есть план.

— План был, но в нём значилось «не задерживаться».

Точно, если бы она не потеряла время в той палате, роботы не успели подготовить засаду. Галлифреец рассчитывал на стремительный бросок, а «увязавшаяся» его так подставила.

Захваты ближе...

И тут подсознание блондинки выдало шальную идею:

— Тогда давай танцевать!

— Нашла время!

— У них же в программе заложены танцы...

— Извини — настроение не то. Я в сторонке пока постою.

— Не отвертишься!

Она щёлкнула пальцами и скрестила ноги:

— Это ты, — разворот, движение плечами, — это я,

Между нами молния,

С электрическим разрядом двести двадцать вольт-я!

Шкафы замерли. Тележки остановились, прислушиваясь к ритму, который нащёлкивала пациентка. Ремни начали подхлопывать, посуда звякнула, съехав по накренившейся полке.

Инга схватила галлифрейца под локоть и закружила:

— Давай-давай, они же смотрят!

— О, терпеть не могу эти игры! — Он скривился, высунув язык, но инициативу поддержал.

Мебель не утерпела — шкафы закачались на кривых ногах, скальпели бились друг об друга, носилки ездили туда-сюда, подкидывая хирургов.

— О боже, кто это сочинил?! — страдальчески возопил Доктор.

— Дима Билан. Но он потом сразу умер! — оправдала певца Инга.

— Не удивительно. Большой разряд. Только что это за единица измерения такая, вольт-я?

— Сам у него спроси!

— Хорошо. Спрошу.

«А ведь он спросит», — подумала Инга, взметая причёску.

Светлые волосы разлетелись, преподавательница ушла в отрыв.

Здесь, в самом большом хосписе Земли, не положено было отрываться: багряная серость навалилась со всех сторон, сдавила. Но взмах соломенных прядей прорезал её, разбил, как скорлупу, и солнечный свет ворвался сквозь трещины.

Инга схватила гардероб за манипулятор, повлекла в хоровод, посудные шкафы выстроились следом, и скоро всё в холле кружилось.

У потолка завис круглый окуляр блогера, стеклянный зрачок поворачивался вслед за двумя живыми людьми среди мешанины из гофротруб, антенн, блестящих стенок. Люди смеялись!

По зданию розовой волной разлилась надежда.

Скальпели держали ритм, медицинский бот на одной из тележек жонглировал пузырьками с лекарством и ронял их в такт песни.

Сейчас мимо пролетит значок «лестница», приготовиться... Сцепив манипуляторы справа и слева, Инга дёрнула ручку и вывалилась за дверь, к ней прыгнул Доктор.

Хоровод лопнул, сзади раздался треск, скрежет, звон — но массовики-затейники уже бежали наверх. Она задыхалась от смеха и количества ступенек; на сгибе локтя висело красное платье.

— Ловко, — похвалил галлифреец. — И мой подарочек пригодился: ведь боты не предназначены для того, чтобы убивать; так же, впрочем, как и для танцев. Мадам соорудила модуль уничтожения медиков из танцевального, а отработку события «положительная реакция пациента» убрать не удалось.

Инга снова помянула Осьминога: компьютерные программы казались чем-то вроде магии. Лицо обжёг горячий воздух — площадку между пролётами охранял автоматический парикмахер с ножницами и феном наперевес. Зажужжала отвёртка и тележка, где сидел брадобрей, живо покатилась вниз.

Внизу загрохотало. Отлепившись от стены, нарушители преодолели последние два этажа и вывалились через люк на крышу.

Над больницей бушевал ветер. Инга скинула ошмётки проеденного кислотой халата, натянула платье.

— Видишь антенну? — прокричал Доктор. — Нам к ней!

И поволок за руку. Она едва поспевала, ледяные воздушные потоки налетали, сбивали с ног.

Полосатая вышка с каждой из трёх сторон выставила по две белые клавиши-ретранслятора — до неё было метров сто.

С краями здания творилось нечто непонятное: они стали красными.

Да это божьи коровки! Тысячи их заполонили крышу, насекомые тоже спешили к башне связи.

— Ты тут прикрой, за мной не лезь! — наказал галлифреец. — Хоть грозы на этот раз нет.

Он схватил в зубы отвёртку и начал карабкаться на вышку.

Инга повернулась к копошащемуся морю, окружившему их. Свободный островок стремительно сужался — где ты, сковородочка!