— Я знаю, что пошло не так, — неожиданно заявила Ираниэль.

Она придвинулась ближе, снова призывно качнув грудью. Бран, привычный к такой реакции юных женщин, лишь покосился на эльфийку, но ничего не сказал. Полезет — получит, а пока пусть трясет телесами.

— В ней гномья кровь! — провозгласила Ираниэль, словно это все объясняло.

Хотя, может и объясняло. Слова короля о величии Стордора, жирующих соседях, слухи о том, что во всем виноваты нелюди. Но все равно, это никак не объясняло агрессивности подземелий.

Зато, возможно, проясняло кое-что другое.

— Глупо, — проворчал Бран своим мыслям. — Глупо и опасно, так Стордор скорее погибнет, чем придет к величию.

Пускай страны и назывались по преобладающей расе, например королевство людей Стордор, но сейчас невозможно было найти государство, в котором жила бы только одна раса. Все смешалось за столетия. Браки между различными расами не слишком одобрялись и не особо поощрялись, но никто из-за них не бежал размахивать факелами и поднимать таких «богохульников» на вилы.

Да, из таких браков не всегда получались здоровые дети, а иногда вообще ничего не получалось, но никто особо и не препятствовал. Та же Пересмешница, плод любви авиана и эльфийки, мечтающей о небе или вот Марена, лежащая сейчас рядом с Браном. Только начни борьбу за чистоту людей и всех таких полукровок придется тащить в темницу, а то и сразу на плаху. На четверть эльфы, на восьмую часть великаны, в какой момент человек начнет считаться «чистым человеком»?

Но дело было даже не в этом, а в том, что страны и их правители уже наловчились сбиваться вместе против могучих угроз. Как только Стордор начнет подминать соседей, как те в ответ собьются вместе, словно против какого-нибудь Повелителя Нежити, и выставят объединенную армию. Подтянутся команды героев, мечтающих поживиться опытом, и никакие защиты не спасут дворец. Конечно, в Стордоре имелась еще пара-тройка героев А-класса, но против толпы они не устоят. Да и Мико Танцовщица, кажется, тоже была не совсем человеком, отчасти то ли феей, то ли дриадой.

— Надо было так и сказать, — рассмеялась Ираниэль, — когда меня и Гатара пришли арестовывать! Слышал, Гатар? Твой арест погубит Стордор, теперь ты доволен?

— Нет, — раздалось басовито-ворчливое в ответ, — не доволен. Вот когда погубит, тогда и буду доволен!

— Ты еще тюремщика на поединок снова вызови!

— Лучше ты перед ним снова своим бесстыдным телом потряси!

Слова их звучали так, словно они сейчас подерутся. С учетом того, что Гатар был орком, именно так и решило бы большинство жителей Стордора. Бран, однако, уловил в репликах немного иной оттенок — дружеских подначек, так, словно Гатар и Ираниэль уже давно работали вместе.

К тому же, Бран отлично знал, что все эти слухи о непримиримой вражде орков и эльфов — лишь слухи. Орки жили в степи, любили ее и до сих пор оставались отчасти кочевниками, хотя и обзавелись городами и всем прочим. Хан Абадия Жестокий, в свое время, силой объединил кочевые роды, сжал в едином кулаке, принудил и заставил, а потом все неожиданно распробовали пользу и прибыль от собственных городов.

Орки бездумно рубили деревья, жгли леса, дабы расчистить место, скот их обгладывал ветки и повреждал кору, выбивал копытами корни. На этой почве у них с эльфами, живущими среди и на деревьях, постоянно вспыхивали конфликты, отсюда и тянулись слухи о непримиримой вражде.

— Да я уже трясла — не помогло, может, ты теперь потрясешь своим телом? — хохотнула Ираниэль.

— Воин не трясет телом, воин разит врагов и мстит, — провозгласил Гатар, тоже выдвигаясь на свет.

В самой темнице светильников не было, углы — особенно тот, в котором хихикал себе под нос безумный человек — оставались темными, но сквозь прутья решетки падал свет из коридора. Орк был именно таким, какими их обычно и представляли в слухах и пересказах. Зеленокожим, могучим, мускулистым, обнаженным до пояса и ростом под семь футов. Воин 133-го уровня, разве что оружия в руках не было.

Татуировки, по которым можно было при желании узнать часть жизни орка — отчасти из-за этого они или ходили голые по пояс, или носили свободные безрукавки, оставляющие открытыми грудь и руки. Лысая голова, на которой уже начали пробиваться первые волоски — значит, их посадили сюда вчера. Безуспешные попытки нанести какой-то ритуальный узор на лицо, похоже орк пытался выразить свое желание отомстить, но не преуспел.

— А еще воин не покидает своего кочевья кроме как для набега или по приказу старшего воина, — негромко процитировал Бран один из пунктов «кодекса».

Гатар заметно смутился, словно его уличили в чем-то постыдном. Кодекса придерживались только самые замшелые ревнители традиций, а также на него ссылались, желая увильнуть от чего-нибудь.

— Всюду то вы побывали, Бран, — немного льстиво заметила Ираниэль, придвигаясь ближе.

— Не без этого, — ответил он, — так что можете просто рассказать, как вы оказались в Таркенте.

— Прибыли с караваном, — просто ответила Ираниэль.

В общем, все оказалось примерно так, как и предполагал Бран. Ираниэль надо было как-то жить, и она сменила профессию, подалась в Охотницы, а также перебралась через море, подальше от гнева родичей. В леса Светлых она тоже не совалась, сидеть на одном месте ей было не по нраву, хотелось развлечений и цивилизации, а не охоты в глуши.

Где-то в это время, несколько лет назад, она встретилась с Гатаром, покинувшим родные степи, ради того, чтобы постранствовать, мир посмотреть и себя показать. Улучшить профессию воина, совершить массу эпических подвигов, в общем, весь тот стандартный набор глупостей, с которым в молодости уходят из дома, располагайся тот в лесу, степи или горах, неважно.

С этими же мыслями когда-то ушел и Бран.

Вместе они образовали эффективную боевую двойку, быстрее пошли вверх по уровням, им стали платить больше, и Ираниэль с Гатаром окончательно подались в наемники. Странствия, приключения, добыча, возвращение в цивилизацию и наслаждение ее благами, с растратой полученных денег, здесь Бран тоже не услышал ничего оригинального. В Таркент они прибыли с караваном, как и сказала Ираниэль, ради экономии нанявшись туда охранниками. По прибытии позавчера, их неожиданно схватили, обвинили в краже и подрывной деятельности против Стордора, после чего притащили сюда, бросили в темницу и словно забыли. Соседа по темнице они уже застали безумным, но так как тот лишь сидел и хихикал, то Ираниэль и Гатар оставили его в покое.

Их не трогали, а вот соседей водили на допросы. Возвращались не все. Кормили тут отвратительно, мышцы Гатара и тело Ираниэль не действовали, ни на решетки, ни на тюремщиков.

— Знакомо, — проворчал Бран, услышав про Тайную Канцелярию и ложные обвинения.

Похоже, он недооценил размах и масштаб этого «дела о нелюдях». Но зачем все это затеяли, вот вопрос, на который Бран не находил ответа. Пока не находил.

— Ну, с ней все ясно, — кивнула Ираниэль на Марену, начавшую подавать признаки того, что заклинание слабеет, — а вас-то, Бран, за что? Вы же человек!

— За неповиновение лично королю, — ответил Бран, думая о своем.

— Лично… королю?

— Я сопровождал ее, — пояснил Бран, указывая на Марену, — а она — внучка Платы Укротительницы.

Какая-то мелкая деталь ускользала от его внимания, казалось, ухвати ее и все события последних дней сойдутся в стройной разгадке.

— Платы Укротительницы?! — неожиданно вскричала Ираниэль. — Ее внучку бросили в темницу?! Проклятье! Гатар, ты слышал?! Нам нужно немедленно бежать отсюда!

Старая вражда с Платой на почве какой-то работы, подумал Бран и ошибся.

— Ты что, не понимаешь? — эльфийка подскочила к орку, попробовала потрясти за толстую зеленую ручищу. — Если внучку Укротительницы бросили в тюрьму, так нас вообще сразу казнят, как только вспомнят!