Однако 22 января Собор принял отдельное постановление с одобрением Воззвания и призывом «объединиться ныне вокруг Патриарха, дабы не дать на поругание веры нашей». Чтобы обезопасить патриаршей престол, Собор 25 января принял резолюцию, которой Патриарху поручалось назвать имена трех лиц, могущих стать Патриаршими Местоблюстителями в случае его смерти до выборов нового Патриарха; имена должны были держаться в тайне и быть оглашены в случае невозможности для Патриарха исполнять свои обязанности. В будущем эта практика будет широко использована и значительно усложнит высшее церковное управление.
Во вторую сессию Собора архимандрит Вениамин принимал активное участие в работе нескольких отделов. В марте-апреле 1918 года жаркая дискуссия развернулась в отделе о церковном суде по докладу «О поводах к расторжению церковных браков». Эта тема мало кого оставляла равнодушным, так как раньше вопрос браков и разводов регулировался не только и не столько Церковью, сколько государством. По сути, поводом к разводу могло быть только прелюбодеяние и безвестное отсутствие супруга. В остальных случаях получить развод было крайне затруднительно.
Большинство членов отдела и юристы считали, что обстоятельства жизни требуют расширения числа поводов к разводам. Противники же, прежде всего крестьяне и миссионеры, считали, что развод противоречит Евангелию и в случае умножения поводов к разводу, произойдет нравственный распад деревни. Обсуждение вопроса затянулось на десять заседаний.
Архимандрит Вениамин обращал внимание соборян на то, что у интеллигентов сложился свой взгляд на брак, а у народа – свой. И Собор не должен забывать о простых людях. «Крестьян <…> здесь на Соборе мало, – говорил он. – Наш Собор интеллигентный, но с ними (крестьянами) надо считаться, они представители многомилионной массы. Если бы мы были последовательны, то надо бы иметь два законодательства: одно для интеллигенции, другое для народа. Но это невозможно. Что же делать? <…> Чтобы не толкнуть народ в искушение к разводам, мы должны быть особенно осторожны. Я боюсь, как бы послаблением слабости Собор не толкнул народ на путь греха <…>. Если Собор пойдет по пути послабления, то он может посодействовать разложению народа, так как прежде у народа поводов к разложению было очень мало. Особенно повинны будут епископы».
Так, например, в законопроекте в качестве одного из подводов к разводу указывалось «отвращение» супругов друг к другу. Архимандрит Вениамин, вспоминая своих родителей, очень близко принял к сердцу этот вопрос и даже вынес его на обсуждение в общем заседании Собора. Он говорил: «Никто так не бывает близко друг к другу, как муж и жена. Они должны помогать во всем ко спасению друг друга, а здесь дается не повод к такой помощи, а наоборот. Мы не должны забывать, что в духовной жизни не все так просто, как кажется с первого раза. Отвращение может происходить и происходит не по тем только причинам, а почти всегда здесь действует враг рода человеческого, который ходит как лев иский кого поглотить. Он пользуется поводом, чтобы разрушить любовь между людьми. И действительно это отвращение может быть доведено до непреодолимости, но непреодолимость только с точки зрения человеческой, а с точки зрения благодати Божией нет ничего непреодолимого. Если нельзя говорить о безусловной непреодолимости и по отношению к физическим болезням, то в духовном смысле на точку зрения непреодолимости не может стать Священный Собор. Мы верим в благодать Божию. Я могу сообщить о двух случаях. Мне известен один случай такого сильнейшего отвращения и ненависти между супругами, длившихся целые годы. Оно доходило до того, что жена держала около себя постоянно топор и говорила мужу, что если прикоснешся ко мне, то конец твоей жизни. Но по благодати Божией все это прошло и муж, и жена зажили между собою дружно. Жена стала говорить про своего мужа, что он терпеливец и страдалец. Я, говорила она, приготовила две проповеди на смерть свою и своего мужа. Про свою проповедь я не буду говорить, а про него скажу, что он всю жизнь был терпеливец и страдалец. Это я рассказываю про моих родителей – отца и мать. Они теперь, благодарение Богу, живут дружно, свято. Если бы не было благодати Божией, то что же это была бы за жизнь в супружестве? Здесь во время перерыва заседаний один священник говорил, что он двадцать раз должен был бы развестись с супругою. Вот и еще другой случай. Один о[тец] диакон в течение 18 лет страдал психическим расстройством, бил и гнал из дому детей, терзал жену, делал неприличные, отвратительные поступки, но его жена диаконица – святая женщина, никогда не решалась на то, чтобы отвернуться от мужа, разорвать связь с ним. И тяжко, и больно, говорила она, но до конца понесу крест Господень, чтобы не брать на себя вины развода».
Архимандрит Вениамин напоминал, что Церковь относится к браку как к таинству: что Господь соединил, того человек не может разъединить (Мф.19:6). И апостол Павел еще раз говорит, что Бог сочетал, того не могут разлучить «ни человек, ни иная какая-либо тварь, ни ангелы, ни начала, ни власти» (Рим.8:38–39). Брак свят и его надо стараться сохранять, а не умножать поводов к его уничтожению. Но у значительной части соборяне в отделе был свой взгляд на этот вопрос.
Окончательно текст доклада был принят на 114 заседании Собора 8 апреля 1918 года. В то же самое время в высший орган Собора – Совещание епископов, который имел право «вето», архимандритом Вениамином за подписью еще 32-х членов Собора было направлено заявление-протест. Вот как об этом вспоминал сам владыка Вениамин: «Достойно внимания решение Собора об облегчении и умножении поводов к брачным разводам, что защищали интеллигенты, но против чего протестовали письменно члены Собора – крестьяне. Это очень характерно! Здесь сказывалась крепость брака среди народа, и можно предвидеть, что простые люди ненадолго увлекутся «свободной любовью», а возвратятся к прочим здоровым формам единобрачия, как и случилось… Между прочим, эта группа (почти всех) крестьян при подаче письменного заявления-протеста выбрала меня своим лидером, вспоминать об этом мне отрадно и теперь: народ всегда чувствовал доверие ко мне…»
В результате, по этому заявлению первоначальный проект был отклонен. 19 апреля стало известно, что Совещание епископов отвергло его по ряду пунктов и направило на доработку. В августе было заявлено, что отдел согласился с мнением Совещания епископов отвергнуть такие поводы к расторжению брака как алкоголизм, нанесение постоянных оскорблений, но настаивал на сохранении как повода к разводу неизлечимой душевной болезни и злонамеренного оставления. Доработанный доклад был рассмотрен и принят Совещанием в начале сентября 1918 года. И все же «Собор не послушал селян, – вспоминает об этом митрополит Вениамин, – остался при принятом решении о более легких разводах. А политическая власть дала полную свободу в брачных делах».
Другой важный вопрос, в обсуждении которого он принял участие, касался духовного образования. Будучи тесно связан с духовной школой, архимандрит Вениамин отчетливо видел ее недостатки. «В семинарию шли совсем не для того, чтобы потом служить в Церкви, а потому, что это был более дешевый способ обучения детей духовенства», – вспоминал он. Духовные училища и семинарии представляли собой учебные учреждения закрытого типа, с казарменной бездушной дисциплиной и дети священно-церковнослужителей, за редким исключением, учились в них неохотно. «И нам, начальникам, становилось все труднее и труднее держать дисциплину, а еще более религиозный дух. Приходилось мириться, смотреть сквозь пальцы, страдать и за них, и от них», – продолжает владыка.
Главной проблемой семинарии было то, что она не оправдывала свое название – «духовная». Духовной жизни семинария не учила и ее не давала. На Соборе архимандрит Вениамин открыто заявлял: «Я, как ректор семинарии и как бывший семинарист, утверждаю, что семинария не только не развивает веру, не только не способствует духовному опыту, но, как это ни печально, но это факт, – она ослабляет веру, простоту веры в силу Божию, с которой туда приходят, она, если хотите, убивает живой дух. Это мое глубокое убеждение и не мои только слова, а слова проповедника, который умирал при том убеждении, что исцеления в наших семинариях не может быть».
