За дверью ее ждал длинный коридор, освещенный канделябрами. Они висели на обеих сторонах, ровно выстроившись в ряд, поблескивая на свету.

Эвелин сделала пару шагов за пределы комнаты и осмотрелась. В коридоре было абсолютно пусто и тихо, не было слышно ни шороха, ни скрипа, по левую сторону от нее был тупик, плотная темная стена, а по правую раскинулся длинный проход в неизвестность.

Грудь девушки часто вздымалась из-за учащенного дыхания, она покрутила головой, пытаясь разобраться в ситуации, но вопросов становилось лишь больше. В нерешительности она стояла в проеме двери, не решаясь выйти из комнаты, но и не желая в нее возвращаться. Пока она стояла и обдумывала, что же ей еще предпринять, как она вдруг что-то почувствовала. Чье-то присутствие.

По-прежнему не было слышно никаких звуков, и не было видно никаких теней или движений, но все же воздух в коридоре стал тяжелее, плотнее, словно перед началом грозы. Эвелин покрутилась вокруг себя, но так никого и не увидела. Она кого-то чувствовала рядом с собой, некую силу, недобрую силу, от которой не знаешь, чего ожидать.

Неизвестность пугала больше всего, девушку начало лихорадить, она нервно задрожала. Мысли ее путались в хаотичном порядке, она до сих пор не знала, что же ей предпринять, как нечто уже предприняло свой шаг быстрее ее.

В дальнем конце коридора резко начал потухать свет, канделябры меркли один за другим, ряд за рядом, навстречу Эвелин. Послышался первый посторонний звук: кто-то томно задышал, затем стал что-то яростно шептать.

Канделябры продолжали потухать поочередно, неумолимо приближаясь к перепуганной девушке. Ее рот широко раскрылся, глаза выпучились, она боялась приближения неизвестной злобной силы, чье присутствие она продолжала ощущать все отчетливее и сильней.

Половина коридора была уже погружена во тьму, Эвелин не стала дожидаться того, что станет, если та доберется до нее. Она громко вскрикнула и заскочила обратно в комнату.

И в тот момент, когда она уже вошла в комнату и собиралась закрыть за собой дверь, она отчетливо услышала близко позади себя хриплый голос:

– Эвелин!

Девушка закричала, и закрыла за собой дверь, повернув ручку. Послышался щелчок. Эвелин отпрянула от двери, надеясь на то, что злая сила, которую она так четко ощущала в коридоре, не сможет к ней пробраться. Она в ужасе таращилась на дверь, и внезапно та начала колотится и дрожать. Нечто срывало свой гнев и недовольство на деревянную преграду, и девушка начала всерьез беспокоится о том, выдержит ли дверь такого яростного удара.

Вскоре нападение прекратилось, нечто быстро надоело терзать неприступную дверь, и оставила ее в покое. Но Эвелин это не успокоило окончательно, она подбежала к стоящей у стены тумбочки и приложила все свои силы, чтобы задвинуть ею дверь. Как следует поднапрягшись, с трудом, но у девушки получилось задвинуть тумбу, она даже толкнула ее, чтобы та плотно держала дверь.

Отойдя от баррикады, Эвелин все еще было страшно, ее сердце билось в бешеном ритме, а дыхание было прерывистым. Она на ощупь нашла кровать, вскочила на нее и присела, поджав под себя ноги. Ее перепуганные зеленые глаза уставились на дверь, в тревоге ожидая, вернется ли снова нечто за ней. Ей было страшно за себя.

Где-то краем своего сознания Эвелин понимала, что все происходящее выглядит слишком нереально и странно, и, скорее всего, все это всего лишь сон и плод ее воображения. И все же страх плотно сковал ее душу в своих стальных когтях, не давая повода для его устранения. И даже во сне, ей хотелось защитить себя.

Тишина снова стала звенящей и начала давить на уши. Постепенно напряжение в теле спало, и Эвелин смогла спустя продолжительное время наконец расслабиться. Она не хотела что-либо предпринимать, о попытке вновь выйти на коридор не могло быть и речи. Не зная, что ей делать дальше, Эвелин предпочла оставаться неподвижной, растянувшись на кровати. Позже она решилась залезть под одеяло, оно пахло затхлостью и будто бы землей, но девушке уже было все равно. Для нее кровать была и будет оставаться как некоего рода защитой от всяких бед и невзгод, даже во сне, и она в это верила.

Потому Эвелин, игнорируя запах и непривычную недружелюбную обстановку вокруг, накрылась с головой одеялом и свернулась под ним калачиком, приобняв себя за плечи. Все, о чем были ее мысли на тот момент, это чтобы весь этот кошмар поскорее закончился. Она тешила себя надеждой о том, что такого больше не повторится, один и тот же кошмар не может присниться снова. С этой надеждой она и погрузилась в забвение и мрак, означающих сон. Если является возможным сон во сне.

Несчастная девушка не могла даже и предположить, что ее кошмары только начались. Эта беспокойная ночь стала первой в череде последующих.

Это было первое появление Эвелин в ловушке страшного сна.

По утру Эвелин проснулась с протяжным вдохом, будто до этой минуты она не могла дышать. Ей удалось сохранить воспоминания о своем сне, который она решила задокументировать сразу же после своего пробуждения.

Еще до конца не очнувшись и как следует не пробудившись, сознание Эвелин уже работало на всю катушку. Ее тело после сна не совсем четко ее слушалось, но всем заведовала ясно мыслящая голова.

Резким движением девушка распахнула одеяло и поднялась, чуть не запутавшись ногами в покрывале. Она понеслась в сторону своего письменного стола, стоявшего напротив окна, поближе к боковой стене. Открывая в ажиотаже ящик за ящиком, Эвелин воскликнула от радости, когда наконец она смогла найти свой дневник.

Эвелин не бралась за дневник уже долгое время, она даже не могла вспомнить, когда в нем делала последнюю запись. Но сейчас девушке не было до этого дела, главным для нее было успеть поскорее записать то, что она видела этой ночью в своем сне. Успеть, пока сон еще не успел выветриться из головы, как это обычно бывает со снами, когда ты видишь их так четко и ясно, но они тут же стираются из памяти, стоит только проснуться.

Воспоминания о снах после полного пробуждения сознания рассчитаны на минуты, если не на секунды, и затем они утрачиваются безвозвратно в веренице смутных образов. Навсегда.

Лихорадочно разыскивая на столе хоть что-то, чем можно писать, Эвелин в конечном итоге нашла ручку, схватилась за нее, шумно пролистала страницы своего дневника в поисках конечной и чистой страницы, и, найдя ее, начала строчить. Ей казалось важным все записать, ведь если это случилось на самом деле, нужно чтобы где-то было об этом сказано, или чтобы кто-то об этом тоже знал. Иначе со временем может показаться, что все не настолько важно, как казалось поначалу, и начинаешь сомневаться – а было ли это все на самом деле?

Эвелин нужны были доказательства прежде всего для самой себя, а позже, если понадобится, то и для кого-то еще, если ей вдруг понадобится помощь. Она все писала и писала, писала о своих ощущениях, писала то, что видела, писала о том, что чувствовала. Пальцы девушки уже начинали гореть, а затем и неметь. Потоку мыслей, впечатлений и предположений не было конца, но тут Эвелин поставила точку и откинулась на спинку стула, чтобы перевести дух.

Пишущая рука только начала восстанавливаться после перенапряжения, как девушка подпрыгнула на стуле и продолжила писать в дневнике, думая про себя:

«Это не должно повториться, этого не должно вновь случится! Ни за что, никогда…этого не должно вновь случится…».

Покончив с писаниной, Эвелин опять откинулась на спинку стула. Ее глаза снова начали закрываться от усталости, а тело требовало прилечь. И девушка, особо долго не думая и не пытаясь сопротивляться, пошла на поводу у своих ощущений.

Эвелин предусмотрительно спрятала свой дневник в ящике стола, задвинула за собой стул, когда уходила, и вернулась обратно в постель.

Этой ночью ей не удалось выспаться, Эвелин чувствовала себя совершенно измотанной, и все, чего ей сейчас хотелось, это поспать.

Солнце ненавязчиво просвечивалось сквозь занавески, и только его присутствие обещало девушке безопасный и спокойный сон. Теперь можно ничего не боятся, и просто постараться уснуть.