— Что там было написано? — нетерпеливо спросил Маса, потому что рассказчица прервалась — снова затеяла сморкаться.

— Какая-то чушь про любовь к родине, неважно. Важно, что эта чушь была подписана полным именем. Все, кого я расспрашивала про Курано, называли его только по фамилии, обязательно прибавляя «сенсей». «Курано-сенсей» и всё. А тут стояли четыре иероглифа: и фамилия, и имя.

— Ну и что?

— Я тоже сначала не придала значения. А потом меня будто стукнуло! «Курано Данкити» — вот как его зовут! В легендах о Великом Тацумасе упоминается его старший ученик и главный помощник Данкити. Что с ним случилось потом, неизвестно, я никогда этим не интересовалась. Но если помощник Тацумасы стал потом помощником Кровавой Макаки...

— Значит, отца предала вовсе не куртизанка Орин, а Данкити! — воскликнул Маса. — Старик наврал, что не знал моего отца! Мерзавец! Предать своего учителя! Что может быть гнуснее? Но... — Он все равно не понимал. —  Но почему Курано потребовал меня убить?

— Ты ведь сказал ему, что ты опытный сыщик и докопаешься до истины. Я уверена, он потому и захотел на тебя посмотреть — понять, насколько ты опасен. Увидел, что очень опасен. И решил от тебя избавиться.

— Даже если бы я выяснил правду, кто бы привлек Курано к ответу? И за что? Зато, что шестьдесят четыре года назад он выдал вора бандиту? Просто смешно! Ты ошибаешься. Дело не в этом.

— Ты так и не стал настоящим японцем после твоих сорокалетних странствий, — вздохнула Мари. — Да если все важные люди, которые смотрят на Курано снизу вверх, как христиане на икону, узнают, что этот светоч национальной идеи — подлый предатель, погубивший собственного учителя... Это хуже смерти. Думаю, у Сандаймэ Тадаки с его дурацким кодексом от такого потрясения лопнет его квадратная башка. Оябун и не подозревает, по какой причине его дед взял Курано Данкити себе в советники.

Она права, всё так и есть! Отними у великого старца его репутацию, и все отвернутся от него с еще большим омерзением, чем когда-то от бедной Орин. В конце концов, что возьмешь с продажной женщины, а тут — живой символ Кокусуй.

— Что ж, коли так... — медленно произнес Маса, — пожалуй, нанесу старичку еще один визит и я. Возьму его за шиворот.

— Я пойду с тобой.

— Зачем? — удивился он. — Добыча, пусть небольшая, уже твоя. Быть со мной ты не хочешь, предпочитаешь жить одна. Ну и живи себе. Ты сообщила мне очень важные сведения. Мы в расчете. Я на тебя зла не держу. Прощай.

— Нет. Без меня тебе будет трудно проникнуть в дом. Ты попадешься.

— Тебе-то что?

— Сама не знаю... — Мари опустила голову. —  Я очень странно себя чувствую. Всегда жила на свете совсем одна, в темноте. Даже когда научилась видеть... Вокруг никого живого, только тени и звуки. А сейчас возникло неприятное ощущение... будто рядом есть еще кто-то... живой.

— «Кто-то»? — язвительно переспросил он.

— А может, и нет никого, показалось, — сердито ответила она. — Так едем мы брать за шиворот хранителя Кокусуй или нет? Уже полночи прошло!

На шоссе они остановили грузовик, возвращавшийся из дальнего рейса. Мари немножко поворковала с водителем, сунула ему купюру, и заколдованный бедняга согласился отклониться от маршрута. Куда бы он делся? Ночью лисицы всесильны.

Через стену благородный ронин и неблагородная воровка перелезли без проблем. Пошли темным парком.

— Дверь открою я, — сказала Мари. — У меня отмычка. Пойду первой, ты за мной. Перегородки широко не открывай. Протиснулся в щель — сразу задвинул.

— Почему?

— Потому что, если подует сквозняк, лысые охранники насторожатся. У глухих в этом смысле особенные способности. И ступай полегче. Вибрацию пола они издалека чуют.

— Ты же говорила, они дрыхли, как черепахи.

— Не просто так. Я им помогла.

— Как?

Не ответила. Всё это Масе не нравилось. Что это она раскомандовалась? И почему темнит? Но до поры до времени он терпел.

Надо отдать специалистке должное — замок она вскрыла быстрей и ловчей, чем это сделал бы сам Маса. По темному дому вела уверенно, предупреждая шепотом о ступеньках и приступках.

Перед высокими плотными сёдзи остановилась. Показала жестом: стой. Вынула какую-то щепочку, щелкнула зажигалкой. Чуть раздвинула перегородку, положила дымящуюся щепку на пол. Снова задвинула.

— Что за странные манипуляции? — подозрительно спросил Маса.

Негромко, но и не особенно тихо она сказала:

— Это комната, в которой спят охранники. Только через нее можно попасть в хозяйскую спальню. Такая у него система безопасности, очень примитивная. Если что, старику даже ретироваться некуда. Из спальни нет ни потайного хода, ничего. Окна узкие, не пролезешь, да и не в том он возрасте — через окно сигать. Сразу видно, что никто никогда не пытался до Курано добраться. Главная его защита — полезность для больших людей и всеобщее благоговение. А ты своими поисками угрожаешь эту защиту разрушить. Как же тебя не грохнуть?

— Ты выбрала не самое удачное время для лекции, —  зашипел Маса, недовольный ее медлительностью. — Мне не терпится добраться до старого негодяя! Чего ты тянешь?

— Жду, пока подействует снотворное. Я же сказала: охранники крепко дрыхли, потому что я им помогла. В тетради Тацумасы есть рецепт чудесных курительных палочек, которые способны усыпить даже лошадь... —  Она взглянула на часики. Темнота ей была нипочем. —  Пора. Можешь идти. Главное не наступи на охранника, который спит прямо перед дверью в спальню. И повяжи на лицо вот эту повязку. Она пропитана особым раствором, чтобы тебя не заклонило в сон.

— А ты?

— Ты ведь дряхлого старика не убьешь, хоть он и гадина. Верно? — спросила Мари.

— Не знаю, — буркнул он. — Очень хочется.

— Ты не можешь убить того, кто не защищается. Я тебя достаточно знаю. Так зачем же мне, чтобы Курано меня увидел? Нет уж. Вы беседуйте, а я лучше тут подожду.

Это правильно, подумал Маса. Если я вытрясу из Курано его патриотическую душу, Мари необязательно видеть эту неприятную сцену.

В комнате охраны оказалось не так темно, как в коридоре. Через окна проникал лунный свет.

Двое слуг спали на футонах у стены. Один, как и предупреждала Мари, лежал прямо поперек неширокой двери.

Маса осторожно повернул ручку. Засова нет. Оно и понятно. Курано в таком возрасте, когда лучше от слуг на ночь не запираться — вдруг сердце прихватит или еще что.

Щель засочилась мягким светом. Маса заглянул.

Несмотря на глухой предрассветный час Курано не спал. В мягком свете старинной масляной лампы было видно низкую постель, белый лист и держащие его узловатые пальцы. Старец читал или что-то рассматривал. При этом тихо бормотал.

— «Суть ее обман, а сущность пустота. Крутись, Сансара», — разобрал Маса, прислушавшись.

Дребезжащий голос повторил трехстишье снова. И снова. И снова.

Сонная мантра — вот что это было. Старинное средство от бессонницы. В прежние времена верили: если не мигая смотреть на картинку с изображением Колеса Сансары и повторять заклинание, рано или поздно уснешь. Медицинский пузырек на тумбочке тоже стоял, но, видимо, сегодня веронала оказалось недостаточно.

Что же, поспать Курано-сенсею нынче в любом случае не судьба.

Толкнув дверь, Маса вошел.

Услышав скрип циновок, лежащий опустил листок.

Он не спросил «кто это?», а лишь сделал сердитое движение рукой. Должно быть, не разглядел в полумраке, что за гость к нему явился. Подумал, кто-то из слуг.

— Здравствуй, сволочь, — громко сказал Маса и сдернул повязку.

Засмеялся, потому что морщинистая физиономия Курано исказилась от ужаса.

— Плохой сон. Лучше бы я не засыпал, — пробормотал старик и ущипнул себя за руку.

Развлекаясь, Маса закачался, словно бесплотное привидение, и замогильным голосом провыл:

— Ты отправил меня на тот све-е-ет, как и твоего благодетеля Тацума-асу, моего отца-а-а.. Но я прислан за тобо-ой. Твое время наста-ало. Тебя ждет самый страшный закуток Ада, предназначенный для подлых предателей. Уууу!