— Сейчас, сейчас, — на помощь Виктории ринулся ее руководитель, в смысле покровитель. Нет, дураку, похоже, тоже не понятно.

Я уже подумывал закончить этот фарс, когда на телефон пришло уведомление о том, что МилаШКа разместила новый пост.

Прочитал и еле сдержался, чтобы не засмеяться в голос. Уровень эндорфина зашкаливал в последние дни. Казалось, столько я не смеялся за всю свою жизнь. Ну, Мила, ну дает.

Ничего не подозревающая парочка продолжала заниматься перекладыванием бумажек, параллельно что-то друг другу шипя. Остальные же собравшиеся прилипли взглядом к стеклянной двери. В следующий раз надо будет напомнить о том, чтобы не пользовались телефонами во время совещания.

"Расслабились совсем" — подумал Самородов Александр Дмитриевич, довольно улыбаясь.

Видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий!

Вижу цель — не вижу препятствий!

Я шла по направлению к приемной барабанной дробью стуча каблуками. Адреналин бурлил. Когда же я добралась до заветной двери, обнаружила, что приемная была закрыта.

— Эдуард Владславович, аууу! — поскреблась я в дверь на тот случай, если же моя угроза произвела на парочку такой эффект, что они решили забаррикадироваться. Признаков жизни за дверью не обнаружила. Как говорит моя подруга: "Поздно, доктор, пациент уже мертв". Если принять во внимание, что она врач-кардиолог, то в ее устах эта фраза всегда имеет зловещий смысл.

И что же теперь делать?

Ответ пришел оттуда, откуда я меньше всего его ждала. Мне позвонила Леночка с отдела бухгалтерии. Молодой, но перспективный специалист. Она еще училась в институте, работала на пол ставки помощником главбуха, то бишь моим. Судя по всему, Дамоклов меч уже был занесен над ее симпатичной головушкой, поэтому без зазрения совести она слила координаты для наведения моих боеголовок.

— Людмила Константиновна, добрый день. Если вы ищите Эдуарда Владславовича, то он в конференц зале.

Вот так. Нечего пугать работников кадровой чисткой. Молодежь у нас такая, сама начистит до скрипа все, что плохо лежит. Поблагодарила Елену Сергеевну за проявленный героизм и преданность моему делу. Таких поступков не забываю, помогу чем смогу. Если не посадют.

Направилась в конференц зал. Возможно, это был первый раз в жизни, когда я не сомневалась в своих действиях. А вот если бы прислушивалась к своему чутью… Как там говорил мультяшный папа — был бы у меня такой кот, так я и не женился бы вовсе. Вот, лучше бы и правда кота завела!

Конечно, всем свойственно ошибаться. Но не двадцать же лет! Умней, Людмила!

Когда я оказалась в точке b, успела настропалить себя до такой степени, что только чудом из костюма не выпрыгивала. В конференц зал так и вовсе чуть с дверью не вошла. Нет, дверь осталась на месте, только немного перекосило ее родимую.

Не знаю, сработал ли эффект неожиданности или же мои разгневанные флюиды сметали все на своем пути, но, когда я ворвалась в зал произошло следующее: лжемуж вскрикнул, как будто я ему эти самые дверью прищемила, а его любимка во время разворота на 180 градусов не справилась с каблуками и пала ниц.

— О, давайте без формальностей, — сказала я, проходя мимо распластавшейся в виде звезды победы. Похоже, неожиданным мое появление стало лишь для лжемужа и любви всей его оставшейся короткой жизни. Остальные присутствующие сияли дорогими белозубыми улыбками. Акулы бизнеса, не иначе.

И Самородов здесь. Держать лицо, держать лицо.

— Здравствуйте, уважаемые коллеги. Здравствуйте, Александр Дмитриевич.

Я продефилировала к свободному креслу. Попу подняли — место потеряли. Эдуард Владславович, думаю, не возражал. Я посмотрела на возюкавшихся в партере горелюбовников. Ох, и не легкая это работа — из болота тащить…

— Надеюсь, я не сильно помешала?

— Что вы, что вы, Людмила Константиновна. До вашего появления здесь, ровным счетом, ничего интересного не происходило, — ответил Самородов. Мое кресло располагалось как раз напротив него, поэтому я очень надеялась, что слой профессиональной штукатурки скрыл краску, что прилила к щекам после его слов. — Что же вы, Людмила Константиновна, на работу не ходите? Вот, говорят, прогуливаете?

— И отчет финансовый не подготовили, — рядом раздался голос моего ряженного, в чужой помаде мазанного.

— Даже так! — возмутился Александр Дмитриевич.

Так, что-то пошло не по плану. Брюшко довольного Щольца нависло над моей головой. Зря надеешься, муженек, с кресла ты меня не выкорчуешь. Хоть пыхти, хоть не пыхти.

— Этот вопрос, Александр Дмитриевич, я и пришла решить с Эдуардом Владславовичем.

Самородов перевел взгляд на Шольца. Потом внимательно так посмотрел на меня.

— А не пойти ли нам с вами перекусить, Людмила Константиновна?

Да что же это такое?! То перекурить, то перекусить! Я сегодня вообще уволюсь, нет?

Так и хотелось сказать: "Не ем. Бросила".

Самородов, не дожидаясь моего ответа, встал, обошел стол, подал мне руку. Ну, тут уж как отказать высшему руководству.

— Людмила Константиновна, я жду вас в своем кабинете, — вставил свои пять копеек Шольц, как раз в тот момент, когда Александр Дмитриевич открывал передо мной покосившуюся дверь.

— Всенепременно. Надеюсь и Виктория, эээээ, — как же, рыба моя, батюшку твоего звать-величать? — составит нам компанию.

Виктория издала какой-то шлепающий звук. Казалось, что она прилагает всевозможные усилия, чтобы раскрыть рот, но под тяжестью губ он сразу же захлопывался. Шлеппп, шлеппп.

Сколько же любопытных носов собралось около конференц зала! Интересно, какого развития событий они ожидали? Увидеть кулачные бои? Ну, еще не вечер! Всяко может произойти.

Вызванный лифт, как назло, долго не ехал. За это время мимо нас успела пролететь Виктория на своих двадцати сантиметровых ходулях. Ничему жизнь человека не учит. Ну, только же сейчас своей буферной зоной пол протирала. Удивительно, что еще не отскочила на таких то подушках.

Следом шел недовольный Шольц. Всячески игнорируя мое присутствие, он протянул руку Самородову. В этот момент приехал лифт, мы вошли в кабину, а Эдуард Владславович так и остался стоять с протянутой рукой.

— Да, не нервничай ты так, Мила, — по-доброму сказал Самородов.

Конечно, конечно. Осталось только мандраж унять и нервный тик левого глаза. Хорошо, что он стоит от меня по правую сторону, а то подумал бы чего.

Наконец лифт отворил перед нами двери, выходящие в главный холл. Охранник Николай решил сегодня выслужиться, не иначе. Распахнул перед нами двери, выпуская на улицу.

Фух, глоток свежего воздуха.

Вот, и дыхательная гимнастика пригодилась. Ждем, когда подъедет машина Самородова и дышим. Дышим и тогда, когда, сдавая задним ходом, около нас остановилась знакомая машина и из нее вышел мой Зурбэн. В смысле, не мой Зурбэн, а просто Зурбэн. Все, можно больше не дышать.

Маленькие женщины созданы для любви

— А ты знаешь, когда я стану вооооот такой, то мы поженимся, — такими словами меня встретила девчушка с квартиры напротив. Она вскинула ладошку, указывая на рост примерно сантиметров в сто сорок.

— А тебе лет то сколько, мелочь?

— Я не мелочь. Мне уже десять. Мама говорит, что большие женщины созданы для работы, а маленькие для любви.

— Так, ну ладно, женщина, топай домой. Горшок пищит.

На тот момент мне было пятнадцать лет, а Кузнецовой Людмиле шел одиннадцатый год. И последующих три года я на себе испытал все тяготы первой любви. Сильной, пылкой, на какую только возможно сердце маленькой девочки.

В общем-то, тяготы этой любви легли не только на меня, но и на хрупкие плечи моих подруг. Людмила не церемонилась ни с кем. Чего только стоили сброшенные с балкона водяные бомбочки, не говоря уже о разрисованных сердечками дверях и анонимных звонках на домашний телефон.

Впервые я посмотрел на Людмилу более внимательным взглядом, когда ей исполнилось пятнадцать. К этому моменту она уже достигла и даже опередила ту метку в росте, которая ознаменовала нашу скорую женитьбу.