Помимо игрушек, купили Кириллу немного новой одежды. Ничего особенного. Футболочки, шортики, носочки.

Вернулись в больницу. Проделали знакомый путь до кардиологического отделения. Вошли. Нас встретила уже другая медсестра. Пересменок уже произошел. С этим работником медицинского учреждения удалось договориться с трудом. Пришлось ждать личного разрешения лечащего врача.

Я смотрела на медсестру, недовольно поджимающую губы, когда она провожала нас к палате. Хотелось задать вопрос: неужели вот эта непробиваемая позиция сделала вашу жизнь счастливее? Пусть лучше всеми брошенный сирота сидит в палате, полной заботами матерей о своих больных детях и завидует играющему в конструктор мальчику. Серьезно?

Кирилл сразу поднял на нас глаза, видимо, ждал нашего прихода. Радостная улыбка осветила бледное личико мальчика.

— Здравствуйте, дядя Саша, тетя Люда, — поприветствовал он нас. Детские глаза тут же зажглись огоньком, осматривая два больших пакета, хотя он очень старался скрыть свою заинтересованность. Я помню Свету в этом возрасте. Она бы без лишних разговоров залезла в пакеты, пусть они и были бы с продуктами.

— Кирилл, это тебе.

Дядя Саша поставил пакет рядом с мальчиком. Тот в нерешительности отогнул самый край, боясь даже заглянуть во внутрь.

Взяла инициативу в свои руки. Присела рядом на больничную койку, раскрыла пакет и стала доставать из него разные игрушки. При появлении каждой глаза мальчугана становились больше, а улыбка шире.

Даже ребятишки заинтересовались. Мальчик и маленькая девочка подошли к нам ближе. Кирилл, не задумваясь, разрешил мальчику поиграть с новой машинкой, а девочке вручил робота-трансформера. Мама же третьего мальчика не разрешила подходить к Кириллу, запретив сыну играть с "этим". Подавила в себе желание встать и огреть костылем женщину.

Весь последующий час я наблюдала, как всеми полюбившийся дядя Саша (под всеми я имею в виду и двух улыбающихся мам), строил вместе с Кириллом гараж для машины и взлетную полосу для трансформирующегося в самолет робота.

Чтобы немного придушить в себе нехорошее чувство ревности, совершенно, конечно, здесь неуместное, я занялась делом.

Разложила аккуратно в прикроватной тумбочке купленные вещи, отмечая какой у Кирилла порядок. Да, вероятно, благодаря такому бережному отношению, одежда служила ему долго. Поношенная, застиранная, но все таки, аккуратно сложенная.

Наш серьезный разговор состоялся уже вечером, перед самым уходом.

— Кирилл, мы с дядей Сашей хотели бы с тобой поговорить, — начала я. — Мы бы хотели тебя усыновить. Как ты смотришь на это?

— Зачем? — спросил он удивленно. Как будто никак не мог понять, зачем он кому-то понадобился.

Я в растерянности посмотрела на Айсберга Дмитриевича, не зная как ответить на этот вопрос. Похоже, что и дядя Саша, впервые в жизни, впал в своеобразный ступор.

Решила сказать Кириллу правду. Точнее, некоторую ее часть.

— Иногда так бывает, что женщины не могут родить ребенка, понимаешь?

— А Света? — спросил мальчик, всматриваясь в меня серьезными глазами. Запомнил ведь. Хотя Света на празднике и была представлена, как моя дочь, но я не думала, что этот факт оказался для кого-нибудь из детей интересным.

— Света родилась еще до того момента, как я заболела. И если ты согласишься, то у тебя появится старшая сестра.

— Сестра, — с придыханием повторил Кирилл, словно пробуя на вкус новое для себя слово.

Ничего не ответил, только согласно кивнул головой, прижимаясь ко мне, пряча в моих объятьях свое лицо. Мужчины же не имеют права на такие слабости, как слезы. Такого же мнения, вероятно, был и Айсберг Дмитриевич, скрываясь в общем коридоре.

Уже в машине дала волю слезам. Айсберг Дмитриевич с пониманием отнесся, предоставляя полную свободу моему слезоизвержению.

— Теперь все будет хорошо, — повторял он, поглаживая мою руку. Я мысленно вторила ему, заучивая эту мантру.

Вечером мы сообщили самым близким родственникам — Свете и Ольге Ивановне, о том, что являемся новоиспеченной ячейкой общества, что подтверждает акт о регистрации брака. Конечно, они были расстроены, что не смогли засвидетельствовать своим присутствием новообразование социальной единицы. Пообещали, что обязательно исправимся.

Наверное, определение — ошарашенные — хорошо бы подошло их реакции на новость о появлении в нашей семье Кирилла. Это можно было понять. У одной в одночасье появился младший брат, у второй внук.

Рассказали о состоянии здоровья мальчика только Свете. Не стали расстраивать Ольгу Ивановну. Расскажем уже после операции. Когда все будет хорошо. Будет ведь?..

Со следующего дня для нас началась бюрократическая эпопея. Начальным этапом стал паспортный стол со своими порядками, нравами, недовольствами. Конечно, стало удобнее, имея возможность предварительной записи, однако, ощущение, что ты обязан отдать свою почку за паспорт с новой фамилией, осталось.

Наконец, получив новый документ, удостоверяющий личность, я таки воззрилась на фото этой самой личности. Самородова Людмила Константиновна смотрела на меня из под ламинированной пленки уверенным взглядом. Заострившиеся черты лица после моего похудения сглаживались едва заметной улыбкой. Темное каре, густая челка сделали меня на фото моложе, словно картинка спорила с находившейся параллельно от нее датой рождения.

Конечно, каждый день мы проводили с Кириллом. Чаще всего это случалось вечером с пяти до шести. В последний разрешенный час для посещений. В остальное время были заняты делами фирмы и сбором необходимых бумаг.

Когда же с бюрократической составляющей было покончено, по крайней мере, на этапе, когда рассматривается твоя возможная кандидатура для оформления временной опеки, к нам домой пожаловали сотрудники социальной службы для проверки условий будущего проживания ребенка.

Конечно, Галина Сергеевна предупредила нас об этой проверке. Я заранее договорилась с клининговой компанией, которая вычистила и без того опрятный дом до скрипа.

Мы знали, что именно сегодня должно состояться это важное событие. Но выдать Галину Сергеевну не могли. Поэтому, когда раздался звонок в домофон, Самородов ледяным голосом поинтересовался, кто же пожаловал к нам на улицу Строителей. Работники социальной службы представились. Айсберг Дмитриевич нажал на кнопку, предоставляя возможность пройти на территорию.

— Надо было встретить их, Саша. Вон, смотри, какая злая. — Я указала на экран, на который выводилось видео с камер наблюдения, где как раз проплывало недовольное лицо одной из проверяющих.

— Не нервничай, Мила. Все будет нормально.

Ох, хоть бы, хоть бы.

Наконец, делегация в составе трех человек прибыла. Главнокомандующей была Мария Семеновна. Именно ей нам предстояло понравиться. Галина Сергеевна предупредила об этом. Только вот волосы, собранные в тугой пучок на затылке, отсутствие всяческих эмоций, кроме явного раздражения и губы, сомкнутые в белесую складку, не сулили ничего хорошего.

— Пока дойдешь, все ноги попереломаешь, — раздался недовольный голос женщины, делающей вид, что не замечает нас.

— Ребенку раздолье для игр, — не растерялся с ответом Самородов.

Мария Семеновна повернулась на голос. Воззрилась на нас недовольным взглядом.

— Добрый день, — поздоровалась я. — Проходите, пожалуйста.

Я указала на открытую входную дверь. Работники социальной службы вошли в дом. И тут началось…

Проверка первого этажа заняла около часа. Начальной точкой по траектории движения оказалась кухня. На ней мы и остановились.

Холодильник был проверен на наличие всех нужных продуктов. В нашем их оказалось в избытке. Расточительно. Зачем баловать ребенка с ранних лет. А не понравится ребенок, вернете его в детский дом. А там не будет такого разносола. Вот и стресс, срыв, наркотики и алкоголь.

Крепко сжала руку Самородова, готового ответить Марии Семеновне колкостью. То, что это будет колкость я не сомневалась.