Так вот ты какой, цветочек аленькЫй. Сладкоголосый принц превратился в чудовище, но какое то свое, родное. Так бы и подергала зверя за усы и хвост рогаликом накрутила.

А как сказал, ухх! Не опаздывать. Регламенту соответствовать. И все это холодным взглядом припечатал. Айсберг Дмитриевич, ей богу.

В двенадцать часов ко мне заглянула Лариса.

— Людмила Константиновна, да что же вы так убиваетесь, ей богу. Пойдемте, подышите за компанию.

— Ларисочка Алексевна, с радостью бы. Через час отчет надо сдавать, — подняла палец вверх, показывая таким образом всю степень важности данного мероприятия.

— Справедливости ради, Людмила Константиновна, хочу отметить, что так вам и надо. Довели человека. Так что, для общего блага, задобрите уже барина.

До сих пор я не понимаю КАК все вокруг узнают подробности моей личной жизни? Меня, допустим, совершенно не интересует кто, с кем, когда и по сколько. Я со своей то жизнью разобраться не могу, не говоря уже о чужих.

Ладно, все мы разные.

К обеду я влила в себя такое количество кофеина, что готова была с ноги директорскую дверь открыть. Удержалась.

В приемной никого не было, поэтому вошла по-свойски. Оповестила о своем присутствии стуком в дверь.

— Входите, — услышала стальные нотки.

Самородов восседал во главе стола. Подписывал, вероятно, очень важные документы, так как на меня даже не взглянул. Ладно, подошла, села на свободный стул. Подождала.

— Александр Дмитриевич! — попыталась отвлечь барина от важных бумаг. Ноль внимания. Ну это уже ни в какие ворота.

Подошла и хлопнула папкой с документацией перед Самородовым. О, надо же, меня заметили.

Как там в песне, но не "отчет" обычно губит…

Скажу, к своему стыду, что дуэль "на взглядах" я проиграла. И не потому, что испугалась и глаза ниц. Нет. Просто не вовремя вспомнила, как эти сжатые в тонкую полоску губы могут целовать, а пальцы, держащие именую ручку, могут гладить.

Самородов пробежал по мне взглядом, останавливаясь на завуалированном декольте. По моему, не только мою грешную голову посетили греховные мысли.

— Отчет. Вот. Здесь. Александр. Дмитриевич. — ткнула я в бумаги пальцем. И с чувством выполненного долга и хоть какой-то моральной компенсацией от того, что последнее слово осталось за мной, двинула к выходу.

Теперь можно подышать и пообедать. Наверное, это все стресс. Есть хотелось просто ужасно.

Звонок Самородова застал меня за поглощением овощного салата. Мы с Ларисой решили прогуляться в свой обеденный перерыв в близлежащее кафе. Потрещать. И потом я еще спрашиваю, каким образом о моей личной жизни узнают люди. Да я сама за десять минут выложила все подробности своих злоключений.

— Людмила Константиновна, подойдите ко мне. У меня возник вопрос по некоторым данным в отчете.

Мда.

— Александр Дмитриевич, я обедаю, — сказала я, но ебонент, тьфу, абонент уже отключился. Перезванивать не стала. Доела салат. Выпила чай. Досчитала до десяти тысяч баринов. Потом уже вернулась в Землестрой.

"Не стоит прогибаться под изменчивый мир…" — напевала я про себя, идя к кабинету начальства.

Приклеила на лицо ванильную улыбку, да такую, что скулы свело. И вошла. Без стука. Побоялась, если начну стучать, то не остановлюсь, пока кое-кому корону не подправлю.

Самородов стоял у окна. Демонстративно посмотрел на часы при моем появлении.

— Война войной, а обед по расписанию?

Пропустила шпильку мимо себя.

— Какие из цифр вам были не понятны, Александр Дмитриевич?

Он вернулся к столу, расстегнул пуговицу на пиджаке и сел в кресло. Указал мне на мой недавний стул. Повторила его жест, расстегнула свой пиджак, демонстрируя миру черный топ с компрометирующим вырезом, который уже ничего не скрывало.

Похоже, оценил. Даже засмотрелся. Ну что же, сгорел сарай гори и хата. Перегнулась через стол, пытаясь подцепить папку с документами. Долго так пытаюсь. А Самородов и помогать не торопится, отчет не пододвигает. И глаз не отводит.

И вот папка у меня в руках. Перелистываю бумаги достаточно быстро, чтобы создавшимся потоком воздуха остудить пылающие щеки.

— Какие цифры вам не понятны, Александр Дмитриевич?

В ответ тишина. Посмотрела на Самородова, который как раз в этот момент ослаблял узел на галстуке.

А как вы хотели, отчет это блюдо, которое подают горячим.

— Александр Дмитриевич, а кондиционер в кабинете не работает? Жара просто невыносимая, — тараторила я, снимая пиджак. — Фух, так намного лучше. А вам не жарко, Александр Дмитриевич?

— Предлагаете мне тоже раздеться, Людмила Константиновна?

Все таки подловил. Роль кошки резко сменилась на партию мышки. Эдак можно и договориться. Конечно, я против ничего не имела. Вот только место немного не подходящее. А в голове уже начали раздаваться первые аккорды песни в исполнении Джо Коккера, разрешающего оставить только шляпу.

Решила уйти со скользкого пути.

— Александр Дмитриевич, а что с отчетом? Не могли бы вы мне указать на ошибку?

Я встала со своего места и направилась к нему. Чем ближе подходила, тем сильнее Самородов щурил глаза.

— Ох, какая я сегодня несобранная, — наклонилась за "неожиданно" упавшей ручкой практически у самого кресла Самородова.

Ручка, зараза такая, второй раз выскользнула из дрожащих пальцев, уже совершенно случайно, и укатилась дальше, чем было запланировано. Аккурат под начальственное кресло.

Самородов смотрел на меня в ожидании, по моему, даже улыбка проскользнула, но тут же исчезла, оставив на лице лишь прищур голодных глаз.

Нет, Александр Дмитриевич, не ждите. Так далеко я заходить не готова. Бросила прощальный взгляд на ручку, поднялась. Ну и бог с ней. Главное оружие все равно при мне.

Встала вплотную к Самородову.

— Вот здесь ошибка? — спросила я, нависая над напряженным мужским плечом. Открыла папку и наугад ткнула пальцем в документ.

Самородов даже не потрудился посмотреть.

— Она самая. Совершенно недопустимая и непозволительная, — ответил Айсберг Дмитриевич, не отводя взгляда от меня.

Взяла со стола ручку и черканула по листу. Не забыв при этом прижаться еще ближе.

Десять сантиметров. Такое расстояние разделяло нас сейчас. Достаточно лишь немного склонить голову и прижаться к горячим губам. Ну же, Мила, решайся.

— Ну, я тогда пойду, переделаю, да?

Не смогла.

— Идите, Людмила Константиновна, — устало или разочаровано (очень хотелось, чтобы это был второй вариант) произнес Самородов.

Соскребла со стола отчет, возложив при этом на мужские плечи свои боеголовки, прихватила его ручку на автомате, и направилась к двери. Уже выходя из приемной вспомнила про пиджак, вернулась. Вошла без стука.

Картина маслом — голова Сомородова возлежала на сложенных на столе руках. Словно все тяготы мира пригвоздили этого человека к столу.

В общем, не так сильно мне и нужен пиджак. Вернулась в приемную, тихо прикрыв за собой дверь.

В своем кабинете открыла отчет. Моей рукой был зачеркнут пункт налог на прибыль. Непростительная ошибка. Да, и на самом деле, государство уж слишком задрало данную ставку.

Открыла электронную версию отчета и выслала его на почту Самородову. Через несколько минут пришел одобрительный ответ. Сразу вспомнились слова Мойдодыра: "Вот теперь тебя хвалю я…"

Мой до дыр. Мой в данном случае не глагол.

За пиджаком идти не пришлось. Самородов его доставил и передал лично в руки. Кроме этого вручил мне и ключи от корпоративной машины. Напомнил, что рабочий день начинается ровно в девять утра.

Через час снова вызвал к себе. На этот раз в кабинете было свежо, даже через чур. Если и были мысли, еще на пороге, снять пиджак, то они сразу же замерзли.

— Людмила Константиновна, как вы думаете, есть ли в вашем отделе специалист такого уровня, чтобы заменить вас?

Шутка дня, да? Что-то сейчас мне совсем не понятно… Чем это я ему не угодила? Ручку из-под кресла не достала?