Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Отец редко, но писал письма. Откуда-то, в общем, из Сибири. Писал весело, сопровождая текст рисунками. Писал химическим карандашом и для сохранности макал письма в воду. Поэтому приходили они слегка расплывчатыми. Геолог по профессии, отец работал там агрономом, а мы продолжали жить с мамой и маленьким братом, который родился накануне отъезда отца, в одной комнате, сдавая другую студентам.

В пятьдесят втором вернулся из Сибири отец. Все, что касалось Киева, деда, стало в доме табу. Приезжали какие-то люди, что-то передавали, что-то обсуждали без нас, детей, за закрытыми дверями. Я интуитивно понимал, что родители чего-то боятся, но чего именно?

5 марта 1953 года завыли заводские гудки. Остановились поезда – железная дорога проходила в трехстах метрах от нашего дома, – взревели паровозы. Ледяной ужас объял страну – умер Сталин. Но это было позже. Утром я пошел в школу. Сталин тяжело болел, газеты были заполнены бюллетенями о его здоровье. А утро 5 марта было таким же, что и обычно. Я сбега́л по лестнице школы со второго этажа на первый – за мной кто-то гнался из детей, когда меня грубо рванула за руку моя классная руководительница Таисия Никитична. Она была вся покрыта красными пятнами, тушь на глазах расплылась от слез. Я остро почувствовал, как люто она меня ненавидит:

– Сталин умер, а ты смеешься! – прохрипела она, выпустила мою руку и закрыла лицо руками.

Я стоял как пораженный громом. Умер Сталин! Этого просто не могло случиться! Сталин не мог умереть! Ведь Сталин – это все: воздух, небо, школа моя, вот эта лестница… Мне стало по-настоящему страшно, как будто мне сообщили, что на нас надвигается вселенская катастрофа, пожар, цунами!

Где-то в конце пятидесятых с недоговоренностями, без подробностей мама рассказала, что дед был арестован еще в сорок восьмом как враг народа. «Враг народа» – я это понимал. В свое время только о них и писали в газетах. Вон у моего одноклассника арестовали отца – секретаря горкома. Так он был враг народа. Потом, правда, вернулся из заключения на одной ноге. Вторую, говорили, отпилили ему в лагере простой пилой.

В комсомол меня приняли с третьей попытки. Хотя я был отличник, спортсмен и пр. С третьей так с третьей. В институт тоже попал со второй попытки. Фамилия для Львовского университета, оказывается, совсем не годилась. Хрущев закрыл военные кафедры, и на три года я поменял туфли на кирзовые сапоги. В армии было все просто. Там силу уважали.

Только после армии удалось попасть вместе с родителями в Киев. Семья сестренки и тетя ютились теперь под самой крышей, в маленькой квартире. Библиотека и вещи деда бесследно пропали. В тот раз отец захватил с собой из Киева кое-что из того, что сохранилось как память. Уже во Львове он, как когда-то дед, позвал меня в свою комнату и достал из ящика письменного стола тяжелый кинжал, каким-то чудом уцелевший в той ужасной круговерти, которая беспощадно вертела нашу семью долгие годы.

– Арабский клинок, – сказал отец. – А рукоятка из карпатского ореха. Я носил его на экспертизу в исторический музей. Сказали, ценная вещь. Где раздобыл ее дед Давид – разве теперь узнаешь? В двадцать пятом он был в Палестине. Может быть, оттуда?

Смерч наконец остановился. Постепенно проявились даты, факты. В лексиконе семьи появились внятно произносимые слова: «антифашистский комитет». Но кому уже от этого легче? Умерла уже в Израиле скрипачка-тетя – любимая дочка деда. Умерли его сыновья. Остались мы – теперь крайние, с тяжелым чувством непонятной вины за свою наивность и глупость. Хотя разве можно быть виноватым в собственной глупости?

Китайский порох

Максим Образцов учился в классе, где классным руководителем была Нина Яковлевна – учительница русского языка. Она откровенно недолюбливала Максима и всякий раз, когда ловила его на очередной шалости, корила:

– Не срами свою фамилию, Образцов! С твоей фамилией ты должен быть примером для всего класса. А ты, Образцов, отъявленный хулиган и разгильдяй! Какой-то сплошной стыд и срам!

Чем-чем, а русским языком Нина Яковлевна владела в совершенстве.

Ближайшими приятелями Максима были Житарюк, Панасюк, Хитрук и примкнувший к ним Лейзерук. Под причитания Нины Яковлевны с легкой руки черствых одноклассников Максим получил прозвище Срамнюк. С чем вынужден был смириться.

Как-то Максим Образцов решил прогулять физкультуру, которую объединили в пару с военным делом. Он это сделал не потому, что не любил физкультуру и военное дело, а лишь с целью не попасться на глаза преподавателю. Оба предмета вел один и тот же учитель – бывший военный, обидчивый и вздорный. Вчера он выловил в коридоре Максима и его приятелей – Хитрука и Житарюка, и заставил перетаскивать громоздкий стенд с образцами всякой военной всячины. Тащить стенд нужно было с первого этажа на третий. На лестничной площадке бригада остановилась передохнуть. Тут неугомонному Хитруку приспичило похитить гофрированную резиновую трубку противогаза, прикрученного к стенду. Хитрук потянулся к добыче, стенд перекосило, и он грохнулся об пол с впечатляющим звуком. Подбежал физрук, он же военрук, который неосмотрительно задержался этажом ниже. Совсем не в парламентских выражениях он высказал грузчикам все, что думал о них самих и об их предках вплоть до седьмого колена. Потом заставил подбирать осколки и обрывки всякой военной всячины.

Перекосившийся от удара стенд прислонили к стене. Всех троих военрук силком поставил на четвереньки. Кряхтя и сталкиваясь лбами, три товарища начали кропотливую работу по очистке территории от хлама. Напоследок военрук по-армейски откровенно выругался и ушел. Хитрук, пользуясь моментом, тут же отвинтил от противогаза желанную трубку. Более рачительный Образцов тем временем собирал по крупицам образцы тротила из разбившейся пробирки и надежно прятал их в кармане курточки.

По-военному обстоятельный и педантичный военрук, собирая материалы на стенд, ни на секунду не мог позволить себе усомниться, что какие-то экспонаты на стенде могут быть поддельными. Вместо того, чтобы насыпать в пробирку кусочков хозяйственного мыла, которые как две капли воды похожи на тротил, он воспользовался своими прежними связями и нашпиговал пробирку настоящей взрывчаткой.

Обычно проделки Максима завершались накатанной процедурой. Обо всем узнавала Нина Яковлевна и после уроков обязательно находила время, чтобы зайти к маме Максима и посрамить ее чадо. Максиму всегда было жалко маму, он старался, как только мог, вести себя пристойно. Но ничего путного у него пока не получалось. Или компания была не та, или так печально складывались обстоятельства.

Вчера классная тоже пришла. Долго сидела, пила приготовленный мамой Максима чай, вздыхала и лицемерно жалела маму, что ей достался такой неисправимый оболтус. В отместку и из страха перед физруком Максим решил прогулять.

Вчерашняя вторая половина дня была окончательно испорчена. Максим пытался придумать рациональный способ использования добытого взрывчатого вещества, но в голову лезла одна-единственная мысль: изготовить и подложить бомбу Нине Яковлевне, и, если хватит тротила, то и физруку.

Не нащупав оптимальной идеи, Максим со вздохом подарил драгоценный боеприпас приятелю – Валерке Лейзеруку, который в пиротехнике слыл докой и имел подходящее прозвище – Китаец.

Утром, послонявшись по пустой квартире, Максим вдруг вспомнил, что недели две назад он нашел на улице неисправный автомобильный насос. Тогда он выбросил показавшиеся ненужными шланг и шток с поршнем, а оставил себе только стальную трубку корпуса. Эту трубу, естественно, начиненную порохом, он предполагал использовать как ракету. Максим молотком отбил от днища трубы подставку для ног. На этом его пыл иссяк, тем более, что свежего пороха под рукой не оказалось. Порох обязательно должен был быть у Китайца, к которому тут же и отправился наш юный Кулибин.

Лейзерук был занят изготовлением парашюта из носового платка. Парашют предназначался для новой, совершенно фантастической ракеты. Китаец страшно обрадовался насосной трубке и тут же пообещал нафаршировать ее порохом. Но тут, на беду юных ракетчиков, с работы пришла мать Валерки и немедленно отослала его в магазин за хлебом. Удрученные приятели побрели по улице, сетуя на несправедливость судьбы и дефицит хороших корпусов для ракет.

2
{"b":"725260","o":1}