В каюте по косвенным признакам Ваня обнаружил посещение старпома: исчез бочонок с икрой и был закрыт иллюминатор. С этого часа для Вани началась эпоха возрождения. Он активно начал изучать устройство сложной рыбонасосной установки и оборудования цеха переработки будущего улова в рыбную муку. Осваивал теорию ночного лова на свет и живо интересовался у «деда» Степаныча принципом действия легендарной турбины. Штурман бескорыстно ознакомил Ваню с эхолотом, а вечный уборщик Коровин научил орудовать морской шваброй.

Море успокоилось совершенно. Эхолот показывал глубину сорок метров. Сквозь почти прозрачную зелень просвечивало песчаное дно. Ветра не было. «Самур» застыл посреди Каспия при нулевом дрейфе. После наступления темноты было решено начать пробный лов. За это время почти весь экипаж успел искупаться в море. Ваня не позволил себе остаться в некупаном меньшинстве. Он прыгал в воду со спущенного трапа, с борта, с мостика, откуда отваживались прыгнуть немногие. В разгар веселья появился тощий и жилистый старпом в длинных трусах. Он зажал нос пальцами, молча сиганул с мостика, вынырнул и поплыл классическим кролем в открытое море.

– Во дает! – одобрительно заметил кто-то из экипажа.

Когда основательно стемнело, матросы вывалили за борт толстую черную змею, поперечником с человека – рыбонасосный рукав. На конце рукава красовалась конструкция, похожая на воронку, снабженная по четырем сторонам мощными лампами. Рукав ушел на глубину, свет зажегся, и Ваня с изумлением начал рассматривать подводный мир. Белым пятном светился песок на дне, мелькали всевозможные рыбы. Когда они попадали в освещенную область, то вспыхивали серебром, потом ныряли в тень и сами превращались в серые тени. Ближе к носу корабля, прямо перед рубкой, взревел рыбонасос. В специальный бак с решеткой на дне хлынула мощная струя воды. Вода по стальному желобу возвращалась в море, а на сетчатом дне начал на глазах вырастать шевелящийся ворох пойманной и отфильтрованной кильки.

– Ох, ты, беда какая! – услышал Ваня за спиной знакомый бас «деда». – Еще парочку таких пароходов, как «Самур» и «Днепр», так в Каспии за три года ни одной рыбешки не останется!

– Почему? – удивился Ваня.

– А ты сам посмотри, – указал рукой Степаныч в бак, – кого мы ловим! И килька в насос идет и всякая рыбная молодь! И здоровенную рыбину наш насос захватит. Видишь, вон селедка пошла? У трала – у того ячея не позволяет малька захватить! А мы гребем всех без разбору! Без чинов и без званий! Так хоть бы людям эту рыбу продали, а то – в муку!

До Вани стал доходить смысл сказанного механиком. Выходило, что «Самур», по сути, – браконьерское судно! И его, Ванины, рыбонасосные рукава прямо участвуют в грязном лове! Новый феномен – государство-браконьер – не укладывался в голове.

– Не все так мрачно, – попытался добавить медку в бочку с дегтем подошедший капитан. – Рыбная мука пойдет на корм скоту. Ценная витаминная добавка. А коровы – это молоко, масло и мясо. Да и сыры всякие. А то, что мы рыбную молодь губим, так это правда, но не такая уж страшная. В косяке кильки молоди мало. И взрослой другой рыбы тоже. Вот засосали сотню-другую сельди, так не тонну же! Селедку экипаж съест. Опять же, экономия колпита.

– А что такое «колпит»? – вспомнил вдруг Ваня наказ Валентины.

– Колпит? Коллективное питание, – буркнул капитан и удалился в сторону мостика.

– Не страшная правда, – угрюмо подтвердил «дед», заглядывая в бак. – У Каспия, как у океана, – берегов нет! И рыбы не меряно! Какую рыбную муку коровы в колхозах не сожрут, на складах сгноят. Не впервой! Сегодня за каспийскую селедочку на базаре в Астрахани платят как за золотую рыбку!

Механик сплюнул в бак и тоже ушел. Расстроенный Ваня остался у бака, который почти доверху наполнился живой килькой. Верхние рыбешки подпрыгивали, вертелись змейками в воздухе и снова шлепались в общую груду. Рыбонасос остановился. Дно бака откинулось на петлях, и добытая рыба ссыпалась на транспортер перерабатывающего цеха.

Ваня уже знал, что цех высоко механизирован. Обслуживает его всего восемь человек. Не пройдет и двадцати минут, как две тонны трепыхающейся кильки будут расфасованы в бумажные мешки в виде желтоватого жирного порошка – рыбной муки.

Собственно, работа Вани заключалась в том, чтобы проследить, насколько надежно скреплены между собой четырехметровые секции, из которых состоял весь рыбонасосный рукав. При лове с глубины сорок метров проблем не было.

На сегодня пробный лов был закончен. Корабль поплыл в сторону Махачкалы, где намеревался найти глубины до ста двадцати метров. С большей глубины рыбонасос качать воду был не в состоянии, да и рукав бы не выдержал собственной тяжести. Ваня ушел в каюту старпома в дурном настроении.

Утром обнаружилось, что «Самур» стоит на рейде Махачкалы, но в порт его не пускают потому, что в Дагестане произошло землетрясение. Капитан предложил желающим на пару часов съехать на берег, на это якобы разрешение было. Ваня, конечно же, выразил желание посетить Махачкалу одним из первых.

С левого борта спустили моторный баркас, в него попрыгали те, кто имел какие-то интересы на берегу. Дизель на баркасе зафыркал, и Ваня приготовился к высадке на незнакомую землю.

Причалили почему-то не к берегу, а к ржавой конструкции, которая когда-то была кораблем, а сейчас, лишившись надстройки, служила дебаркадером. Капитан многозначительно показал Ване на часы, три раза потряс в воздухе растопыренной пятерней и один раз – кулаком. Это должно было означать «отчаливаем в пятнадцать». Опоздаешь – останешься на берегу.

Ваня пешком добрался до городского пляжа, так как из порта в центр города пройти было невозможно: повсюду стояла милиция. На пляже Махачкалы преобладали ребристые ракушки, песка почти не было. С моря дул холодный ветер, и Ванин план искупаться отпал сам собой. Зато от пляжа, вверх по улице, оказался не охраняемый проход, куда Ваня устремился, заинтригованный словом «землетрясение».

Разгуливая по улицам сотрясенного города, Ваня ничего особенного не заметил. Редко в каких домах наблюдались незначительные трещины в стенах. Но в скверах рядами стояли большие армейские палатки, в которых разместились напуганные жители. По задам палаток шастали резвые дети. Обычно по трое. Два разбойника поднимали тыльный полог палатки, а третий чумазой мышью нырял внутрь. Через секунду он появлялся наружу с какой-нибудь добычей: эмалированным тазом, подушкой, парой башмаков. Наружные стражи резко опускали полог, и погоня с негодующими воплями начинала путаться в складках брезента, потеряв законную возможность преследования.

К трем часам Ваня спустился в порт, взобрался на ржавый дебаркадер и стал вглядываться в горизонт в поисках желанного баркаса. Подтянулись остальные члены десанта и, не теряя времени даром, принялись выпивать и закусывать.

Приплыл баркас, постукивая дизелем, на котором прибыл штурман в соломенной шляпе. Штурман сообщил, что сильное землетрясение было не в Махачкале, а где-то далеко в горах, в районе аула Сулак. Поэтому город пострадал мало. Еще поведал, что капитан, который уже на борту, приказал купить пива. И он отбывает по капитанскому поручению и вернется не раньше, чем через час. Десантники к концу монолога уже все свое выпили и загалдели, что им тоже нужно отполировать внутренности пивом. Дружной стаей «самурайцы» двинулись в порт. Ваня перебрался на баркас и стал от нечего делать изучать дизель. Дизель оказался японским, фирмы «Isuzu», но инструкции на табличках-шильдиках были на русском. Ване очень понравилась надпись: «кнопка запука».

По крылу мостика «Самура» нервно расхаживал капитан, томящийся без пива. Матрос Коровин елозил шваброй на хвосте корабля, то есть на юте. «Дед» сидел в тени мостика в полосатом шезлонге и дымил трубкой. Баркас приткнулся к борту, сплющив плетеные веревочные пузыри транцев. Пиво передали вахтенному, баркас подцепили к тросам шлюпбалок и закрепили на старом месте. Капитан помягчел и отдал команду сниматься с якоря. На мостике Ваня узнал, что «Самур» держит курс через все море, по диагонали, в Красноводск. Там капитан срочно должен купить домой холодильник. В Махачкале нужного холодильника не оказалось. Глубинный лов откладывался.