– Я Алена, а тебя как зовут?

– Иван, – ответил сопровождающий старпома, стараясь окончательно не упасть духом, так как начал смутно догадываться о назначении места прибытия.

– Ты садись, Ванечка, – защебетала Алена, подтаскивая слегка упирающегося Ваню к столу. – В ногах правды нет, еще накачаешься!

– Чем накачаешься? – непритворно испугался Ваня, воззрившись на бутылки.

– В море накачаешься, на волне, – развеяла его сомнения Валентина. – На Каспии волна короткая, злая. Всех укачивает.

Ваня умостился на длинной скамейке, как кочет на насесте, и стал ждать развития событий. События развивались стремительно. Валя и Алена достали откуда-то эмалированные щербатые миски с кусками красной рыбы, черной икрой и квашеной капустой. В хлебнице, накрытой вышитой салфеткой, оказался тонко нарезанный, пахучий до умиления белый хлеб. В углу около двери засипел на закопченном примусе огромный чайник. Последним украшением стола стали чистенькие граненые стаканчики ёмкостью по сто граммов.

– Ну, девочки, за встречу на земле обетованной! – провозгласил старпом и опрокинул стаканчик в рот четким движением тренированной руки.

Девушки уверенно поддержали моряка и потянулись вилками за капусткой. Ваня чуточку замешкался, но, не желая выглядеть новичком-салагой, постарался осушить стаканчик одним глотком, едва не удавившись от неожиданной крепости напитка. Аленушка сочувственно похлопала Ваню по спине и сунула ему в панически открытый рот спасительную капусту. Ваня утер слезы, благодарно посмотрел на Алену и поспешил заполнить рот колбасой.

– Да ты красной рыбки, икорки попробуй, – радушно предложила Валентина. – Нашей рыбки лучше нету.

Ваня послушно взял рукой кусок рыбы из миски, куснул его и расстроился. Рыба показалась пересоленной и жесткой. Прикрыв недоеденный кусок рыбы свободной ладонью, Ваня поддел на вилку еще порцию вкусной капусты и стал ее методично пережевывать, отбивая в организме впечатления от водки и рыбы.

Сидящие напротив Вани с Аленой старпом и Валентина подозрительно сблизились и невесть что энергично отвоевывали друг у друга под столом. Потом слегка вспотевший старпом налил по второй. Потом и по третьей, для чего была распечатана вторая бутылка. Ваня выдержал и эту экзекуцию. Спасла капуста. Изнутри, в стеклянную ячейку двери отчаянно колотилась ошалевшая муха. Правым боком Ваня ощутил упругую грудь Алены и тоже вспотел. Старпом и Валентина бочком ускользнули за занавеску. Оттуда раздались звуки шлепков и повизгивание. Справа близко-близко Ваня обнаружил большие глаза Алены. Чтобы сбросить наваждение, командированный из Воронежа начал панически обгладывать кусок несъедобной рыбы, хранившийся до этой поры под мокрой от волнения ладошкой. Из-за занавески, усиливаясь, понеслось кряхтенье старпома и стоны Валентины.

– Давай еще выпьем, – неожиданно для самого себя предложил Алене Ваня.

– Давай, – спокойно согласилась Алена и взяла на себя роль виночерпия.

Четвертый стаканчик Ваня осилил с огромным трудом. Капуста закончилась, а икра не принесла облегчения. Банки шпротов стояли не открытыми, чай в запечатанной пачке не сулил благ. Оставались колбаса, хлеб и сыр, в него-то Ваня и вгрызся, закупоривая пищевод, из которого наружу так и рвалась проклятая водка. В отчаянной суете Ваня и не заметил, что ловкие ручки Аленушки расстегнули его брюки и добрались до того, что числилось исключительно в индивидуальном пользовании. К стыду хозяина, оно проявило готовность к действиям, о смысле которых Ваня догадывался, но возможности проверить на практике не имел.

Как на грех, из-за занавески высунулась рожа старпома.

– Давай, кадет, наяривай! Не посрами императорский флот! За все заплачено! – рявкнул он, ухватил со стола кусок сыра и исчез.

Алена, к удивлению Вани, держалась за него прямо-таки на правах собственника. Нужно было что-то делать, но что именно – Ваня понятия не имел. Алена стала теснить Ваню бедром к занавеске, не отпуская, однако, в свободный полет. Так в полуобъятиях они добрались до зазанавесочного пространства, где обнаружилась еще одна, продольная занавеска. За ней Ваня узрел подобие простыни. Напротив, из-за подобной же занавески, торчала волосатая нога старпома пяткой вверх.

Путаясь в тенетах недоснятой одежды, Ваня то порывался обхватить Алену покрепче руками, то рвануться к выходу. Все закончилось неожиданно, ошеломляюще и совсем не так, как планировалось. Потрясенный таким исходом, Ваня сидел на простыне, попирая на полу собственные брюки и не решаясь поднять глаза на Алену.

Алена, слава богу, не выглядела потрясенной. Устранив недоразумение с помощью вафельного полотенца, она уложила покорного Ваню на ложе и уже через короткое время каким-то волшебством сумела восстановить его утраченное достоинство. Все, что было потом, вылетело из Ваниной головы, как пороховой дым после выстрела. На закате, придерживаемый за локоть старпомом, Ваня шел по барханам на корабль, витая между тем и этим светом, не замечая кочек, песка, и ям. Старпом вполголоса напевал космополитическую песню, куплет из которой Ваня против воли запомнил на всю жизнь:

На «Самуре» все было тихо и спокойно. Вахтенный отсутствовал. Старпом снова испарился, пояснив перед этим Ване, что «сон – мощный лечебный фактор», по словам академика Павлова.

Ваня находился в таком состоянии, что спать не мог. Он поднялся на пустой мостик, вошел в рубку, посидел на месте рулевого, посмотрел на реку. Волга, как по учебнику, безостановочно стремилась к Каспийскому морю. Приветливо подудел пассажирский пароход, который шел к Астрахани. Зажегся бакен на фарватере.

Ведь что-то значительное произошло в жизни. Не так, как грезилось. Совсем по-другому. Но произошло. Ване вдруг стало ужасно грустно. Ему захотелось побежать опять к Алене, уговорить ее уехать с ним. Остаться с ним. Может быть, попросить ее выйти за него замуж? Ваня с трудом стряхнул с себя дурман базы морлова и с горечью подумал, что все вокруг неправда: Алена и Валентина с их короткой, оплаченной старпомом любовью. Красное закатное солнце, которое светило, но не грело. Волга, по грязной воде которой плыла солома. И красная несъедобная рыба.

Старпома в каюте не было. Ваня улегся на отведенный ему диванчик и провалился в тартарары беспробудного сна.

На следующее утро Ваня пробудился от женского крика. Кто-то звал его по имени. Он выскочил из каюты, на ходу напяливая футболку. Внизу, на серых досках причала, стояла Валентина во вчерашней цветастой юбке.

– А Николай где? – спросила она, задрав голову.

Ваня понял, что речь идет о старпоме. Он помотал головой и бросился обратно в каюту. Подушка на койке старпома лежала непримятой. Ваня снова выскочил наружу:

– Не знаю. Нет на месте.

– Спускайся, – распорядилась Валентина. – Поедешь со мной.

Плохо соображающий «кадет» сошел на причал по раскачивающемуся трапу и покорно последовал за Валентиной, которая целеустремленно пошла впереди него вдоль причала. Ниже досок причала Ваня обнаружил длинную некрашеную лодку, привязанную к ржавой опоре. Валентина решительно ступила в лодку и повернулась к Ване:

– Влезай!

Почти по центру лодки, чуть ближе к корме, размещался какой-то дореволюционный движок, который Валентина завела, дернув за шнур. Движок застучал, зачадил синим дымом. Валентина отвязала веревку, и лодка валко пошла вверх по течению. Ваня сидел на носу. У него под ногами, между деревянных реек сланей, плескалась грязная вода. Валентина сидела на корме и правила, зажав подмышкой длинный румпель. Смотреть в ее сторону Ваня опасался, так как юбка у Валентины задралась выше колен.

Через минут пятнадцать Валентина ловко подвела лодку к низкому свайному настилу, с которого, видимо, полоскали белье. Движок чихнул и заглох. Лодка по инерции ткнулась в причал.