– Игорь, послушай… – Я разлила кофе в чашки и села напротив. – Я знаю, что сейчас много проблем, но, может, нам стоит вернуться к разговору о детях…

Я мельком взглянула на его лицо, которое начало вытягиваться и наливаться краской.

– Черт! – закричал он и отставил чашку в сторону, разлив почти половину ее содержимого на стол. – Ты хочешь сказать, что беременна?

Я расстроено опустила плечи. Игорь нервно откашлялся и сказал уже другим тоном:

– Извини, я просто не ожидал услышать…

Да уж, «не ожидал»! Наша пара среди всех друзей до сих пор остается единственной, для которой эта тема всегда неожиданная. У Оли с Тимкой два сына-погодки, для Сашки с Жанной их ребенок когда-то был причиной их брака и теперь эта «причина» уже идет в первый класс. Даже у неженатого Андрея где-то есть дочь, о которой он заботится. А мне уже двадцать шесть вообще-то и, как говорит моя мама, женщине самой природой заповедано родить первого ребенка до двадцати пяти лет. А для замужней женщины эта заповедь должна звучать в приказном тоне.

– Я просто сказала, что хочу об этом поговорить, – успокоила я своего мужа и заметила, как он выдохнул с облегчением. – В наших отношениях в последнее время происходит что-то нездоровое. Я подумала, может, нам с тобой не хватает именно этого.

– Лично мне всего хватает пока, – возразил Игорь. – И забот с кредитами, и нервотрепок на работе. Как ты не поймешь, у меня сейчас очень напряженный период. Давай хоть ты не будешь приставать с детьми?

– А, по-моему, это ты никак не поймешь, что, если так будет продолжаться, то ты потеряешь все – работу, друзей, здоровье, меня…

Игорь сердито усмехнулся, глядя мне в лицо.

– А ты-то тут причем? – спросил он, сузив глаза и нависая над столом. – Или думаешь, что я не смогу тебя обеспечить, если потеряю работу? Сразу пойдешь себе искать кого-то побогаче? Привыкла с детства жить в роскоши и не потерпишь нищеты? Хороша жена! Как только у меня возникли проблемы, сразу стала угрожать уходом!

Он с каждой фразой распалялся и краснел. Болезненная ревность Игоря всегда была для меня опасным рифом в нашей с ним жизни, который я старательно огибала, дабы не давать поводов для ее проявлений. Но сейчас его слова возмутили меня.

– Что за глупые фантазии? Неужели женщина, готовая уйти в трудную минуту, будет предлагать завести от тебя детей, чтобы укрепить отношения? Просто я волнуюсь. Ты стал вести себя неадекватно и по отношению ко мне, и в отношении Тимура…

Игорь скривился, будто от боли, и встал из-за стола.

– Пеки свои пироги и радуйся, что я не гружу тебя лишними проблемами, – сказал он мне настоятельно. – И ты меня не грузи. Сейчас точно не до детей. А фирма, Тимур, деньги – моя забота. Ясно тебе?

Куда уж яснее… Игорь ушел, а я осталась одна, понимая, что напротив первых пунктов в инструкции для идеальной жены я смело могу ставить прочерк. Захотелось отправить шарлотку в мусорное ведро вслед за этой дурацкой инструкцией. Нет, не выходит у меня быть хорошей женой. Неужели моя свекровь права? Неужели, как и моя мама, я просто не создана для семейной жизни? Нет, Кэти мне говорила, что я обязательно буду счастлива в браке и нарожаю кучу голубоглазых карапузов. Кэти! Как же так могло случиться, что теперь ее нет и я даже не знаю, что произошло?

С моего портрета на стене, который когда-то писал отец, на меня с веселой, беззаботной улыбкой смотрело мое же лицо. Я попробовала улыбнуться так же – не выходит…

Весь день я посвятила традиционному женскому лекарству от нервов – уборке. Игорь вернулся только поздно вечером, когда все углы уже были тщательно выметены, поверхности сияли блеском, а вещи аккуратно разложены по местам.

Но я еще не собиралась останавливаться: какая же уборка без стирки? Вытряхнув из корзины белье, я рассортировала его по цветам. Светлые тона победили. Рубашка, в которой Игорь был вчера, тоже должна была отправиться вслед за ними, но для начала я решила намылить ей рукава и воротник, как меня научила делать свекровь. Я открыла воду в умывальнике и замерла с рубашкой в руках.

На воротнике было красное размазанное пятно. Кровь? Нет, не похоже. Я поднесла ближе к глазам рубашку… Помада! Не моя помада. И чужой запах, который смешался с запахом Игоря….

В голове стало пусто и темно. Мысли, скача и стукаясь друг об друга, долго не могли собраться в кучу.

Глупая дура! Как же я сразу не поняла? Задержки на работе. Раздражительность. Пьянство. И, как последняя пощечина, рубашка с помадой… Когда же он успел-то? Неужели, пока я горела в гриппозном аду? Но Игорь ведь тогда жил у своей матери? Или не жил? Но… он говорил, что любит меня? Или нет… Он говорил, что убьет, если я уйду к другому.

Удивительно, но я никогда еще в своей жизни не испытывала чувство ревности. Скорее всего, и сейчас это было не оно. Липкая, тягучая, как смоляной клей, горечь обиды наполнила мое сердце и медленно вытекала со слезами, капая на стеклянную поверхность кухонного стола. Остаток ночи я просидела так, собирая свои слезы пальцем в одну лужицу, и слушала, как в окно откуда-то из темноты мне барабанит весенний косой дождь.

Для Игоря утро началось как обычно.

– Машка, ты чего такая невеселая с утра? – бодро поинтересовался он, надевая свежую рубашку.

Я посмотрела на своего мужа, пытаясь уловить в его тоне неискренность, но нет – все как обычно. Может, обычно все и было неискренне?

– Не выспалась, – машинально ответила я и до самой работы не проронила больше ни слова.

Раиса Ивановна в этот день была сама любезность и все беспокоилось о моей болезненной бледности.

– Тебе сегодня отчеты сдавать, но можно и отложить, – заботливо сказала она.

– Ничего не надо откладывать, – испугалась я того, что она меня на весь день оставит рядом с собой. – Я нормально себя чувствую. Просто голова болит. Может, на погоду.

Свекровь с удовольствием стала развивать тему взаимодействия меняющейся погоды с человеческим организмом.

Я не слушала ее, а смотрела в монитор, где меня просили ввести пароль для входа в систему, в которую я не хотела входить.

– Маша! Да что с тобой такое? – она удивленно смотрела на меня. – Я тебя уже третий раз зову. Тебе нужно будет еще в банк за выписками зайти. Они звонили, просили обновить договор с ними, так что не забудь. А пока – бери отчеты в принтере и неси к Тимуру на подпись.

В приемной у Тимки за своим столом сидела секретарь Вера. Молодая белокурая девушка с очень приятной улыбкой.

Я кивнула ей и сказала:

– Надо у Тимура отчеты подписать. Отнесешь?

Вера удивленно уставилась на меня. Она прекрасно знала наши с Тимуром дружеские отношения и то, что я сама всегда решала с ним все дела. Не знала только, что я сейчас никого не хочу видеть. И Тимку тоже.

Вера пожала плечами, взяла отчеты и пошла в директорский кабинет. Я устало опустилась на стул в приемной и закрыла глаза.

А может, это Вера? Она симпатичная, не замужем. Очень удобно, всегда под рукой. Красит губы в алый цвет… Игорь, скорее всего, просто не заметил следа от ее помады, иначе бы не допустил такого промаха. Значит, след адресовался мне. Он – как победный флаг с другой стороны фронта, кричащий о моем поражении. Фу, какая пошлость!

Услышав, что Вера вышла, я открыла глаза и увидела ее взгляд, полный сочувствия.

– Машуня, а ты не заболела опять? – спросила у меня она.

Нет, это не Вера, конечно. Глупо теперь во всех девушках видеть своих потенциальных соперниц. Так нельзя.

Погруженная в свои мысли, я брела по улице в направлении банка, поэтому не сразу сообразила, что меня кто-то зовет.

Передо мной стояла моя бывшая одноклассница Яна Сотникова в легкой одежде и кокетливом фартуке зеленого цвета. Она ушла из школы после девятого класса в какое-то училище, с тех пор мы с ней не виделись. Не удивительно, что я не узнала ее голос сразу.

– Яна, привет. Прости, я задумалась. – Я виновато улыбнулась ей. – А ты что тут делаешь? Я не ожидала тебя увидеть.