Мне, все же удается слепить довольно-таки приличный доклад, несмотря на гневно шипящую над ухом библиотекаршу. Она-то, скорее всего, рассчитывала смыться домой пораньше сегодня, а тут на тебе, такое счастье в виде меня любимой привалило, и сидело же до последней минуты.

Ручаюсь, когда я, наконец, заканчиваю работу и, попрощавшись, сваливаю в общагу, в спину мне летит не одно гневное проклятие из уст почтенной мистрис Баум.

В комнате я застаю воистину потрясающий восхитительный бардак. Весь пол возле кровати моей соседки усеян всевозможными нарядами, коробками из-под шляпок и ботинок, чулками и перчатками. Сама же Юлалия сидит на ковре, поникнув от тяжести горестных и жизненно важных дум.

— К нам вторглись монголы и учинили погром? — спрашиваю, осматривая все это безобразие.

— Кто? — вскидывает голову соседка. Локоны, тщательно уложенные и аккуратно завитые, подпрыгивают, как пружинки, забавно колыхаясь вокруг лица.

— Не важно, — отмахиваюсь от вопроса и присаживаюсь возле нее. — Что случилось?

— Меня бросил жених, — утыкается мне в плечо соседка. — Обещал жениться-а-а-а! Обещал дождаться-а-а-а! — заунывно подвывает она, щедро орошая мою блузку слезами. — Я уже ехать домой собралась, а он, гад эдакий, телеграмму прислал, что между нами угас огонь, и его сердце принадлежит другой. В глаза мне сказать побоялся, подлый трус!

Завывания сменяются горькими рыданиями. Плечи Лали сотрясаются от всхлипов. Я, опешив от обилия столь личной информации, свалившейся на мою голову, утешающе похлопываю девушку по спине. Успокаивать мне не часто приходилось, и теперь я чувствую себя немного неловко.

Лично я считаю, что грош — цена такому жениху, и пускай катится на все четыре стороны, только вот не скажу же я это самое несчастной соседке. Она так убивается по нему, что эти слова будут звучать насмешкой и неуважением к ее чувствам.

Впрочем, Юлалия и сама кое-как успокаивается, еще раз осыпав неверного жениха злостными ругательствами и, напоследок громко шмыгнув носом, отстраняется.

— Спасибо, — ворчит она, немного стесняясь своего бурного проявления чувств. — Я твою сорочку испортила, извини.

— Ничего страшного, — поднимаюсь на ноги и принимаюсь переодеваться в домашнюю одежду. — Я все равно ее собиралась постирать на выходных.

— А ты… тебе случайно не нужно никуда завтра? — внезапно спрашивает соседка, и, видя мое изумление, опускает глаза и совсем тихо заканчивает. — На рынок, например, или в магазин… Я бы с тобой сходила… Отвлеклась…

Но как только я, уже облачившись в мягкие брюки и свободную сорочку, в которых привыкла ходить по комнате, прихожу в себя от удивления и собираюсь ответить, в дверь раздается нерешительный стук.

— Есения, можно? — в проем просовывается все еще отливающая рыжиной кудрявая голова Стюарта.

— Да, проходи, — позволяю, перед этим обменявшись взглядами с соседкой и получив от нее утвердительный кивок.

— Э-э-э-э, привет, — слегка замявшись, обводит глазами бардак в комнате Стюарт. — Я тут чего хотел… Наши завтра все собираются праздновать… как бы сказать… Ну, первую неделю в академии… За одно и познакомиться поближе. Ты идешь?

— Ну, не знаю… неверно… — тяну, немного удивленная предложением.

Не привыкла я как-то к дружеским посиделкам и компаниям. Но тут ведь не приют, где я была чужая, и сейчас самое время изменить свою жизнь и получить то, чего мне не хватало в прошлом.

Внезапно мой взгляд натыкается на погрустневшую Юлалию. Ей сейчас тоже нужна поддержка, причем огромная.

— А ты хочешь с нами? — неожиданно спрашиваю у соседки. — Ручаюсь, скучно не будет. Наша группа те еще выдумщики.

— А можно? — вскидывает голову Лали, сияя надеждой, как начищенный самовар.

— Конечно можно, — довольно улыбнувшись, кивает Стю. — У нас девчонок в группе мало, а с ними веселей. Тогда мы за вами зайдем завтра вечером?

— Ага, — согласно киваю, радуясь, что проблема разрешилась. Одним выстрелом — да двух зайцев, как тут не радоваться!

— Говорят, что каранты уничтожили не всю королевскую семью, — заговорщицким шепотом продолжает Гисберт. — Наследный принц Эрик Николас выжил и скрывается теперь среди студентов нашей академии.

Мы сидим в небольшой, но очень уютной таверне, половину завсегдатаев которой составляют такие же студенты из академии, как и мы. Ибо, во-первых, она недалеко от общежития и учебных корпусов, во-вторых, тут недорого, но очень вкусно кормят, а иногда что-то приготовить совсем нет сил, и, наконец, в-третьих, время от времени просто хочется сменить обстановку.

— Ну да, ну да, ври побольше, — фыркает староста группы Ванора, беря из общей миски румяный, натертый чесноком, сухарик. — Мне папа говорил, что они никого в живых не оставили. Король Гейелорд вряд ли бы позволил, чтоб существовала прямая угроза его трону в лице кронпринца. И вообще в планах нашего монарха, насколько мне известно, объединить в одну страну земли Алигии, Луисаса и остров Эри.

— Ну, допустим, Эри просто так не сдастся, уж очень там неспокойная ситуация и бунты недовольных реформами граждан, а вот с Алигией посложнее, — отпивает квас из чашки Телбот и тоже бросает в рот горсть сухарей. — У короля Алигии, Дориана, дочь пропала. Слышал, это тоже дело рук карантов…

Кто же такие эти каранты, о них, если не ошибаюсь, и Ашкай упоминал. Вопрос так и вертится на языке, но я вовремя прикусываю его. Судя по реакции моих товарищей, о карантах знают все без исключения, и мое любопытство покажется странным.

— Да ну вас, — возмущается Белинда, обводя всех раздраженным взглядом. — Нашли о чем говорить. Мы тут праздновать пришли, веселиться, а вы о политике и войнах.

Другие девчонки согласно кивают, поддерживая нашу красавицу. Мне же наоборот очень даже интересно послушать местные сплетни и байки. Все же, теперь Ледания и моя страна, кое-что о ней я почитала в библиотеке, но вот такие нюансы можно узнать лишь из людской молвы.

Действительно года три назад в Ледании произошел переворот. Правящую ветвь Хальвардов свергли, истребив всех до младенцев, включая даже отдаленных родственников. На престол взошел Король Гейелорд Инесент, бывший советник и кузен по материнской линии экс-монарха Эдварда Михаэля Хальварда. А теперь вот этот самый король желает править не только Леданией, а объединить четыре независимых королевства в одно под своим бдительным крылом.

— А представляете, если принц на самом деле учится у нас, — мечтательно вздыхает Лавон. — Сколько ему должно быть? Двадцать? Двадцать один? Это четвертый или пятый курс…

— Я даже больше скажу, — наклоняется вперед Белинда. — Мне тут сестра старшая, она на третьем курсе учится, список передала возможных претендентов. Уже несколько лет ведутся баталии и делаются ставки, кто может быть принцем Эриком?

— Ну-ну, любопытно… Кто же те счастливчики, удостоившиеся чести называться наследниками престола? — откидывается на спинку стула Гисберт, презрительно кривясь.

— Завидуешь, что не вошел в число избранных, — иронично поднимает бровь Белинда.

— Помилуй Боже, — восклицает тот, поднимая руки. — Просто интересуюсь…

Остальные парни тоже не разделяют веселья и энтузиазма девчонок, решивших, во что бы то ни стало, вычислить наследника престола среди обычных студиозов, но благоразумно помалкивают.

— Ну, Бела, не тяни, — от нетерпения ерзает на стуле Лавон. — Кто они?

Белинда медленно извлекает из сумки довольно-таки потрепанные свиток, не спешно разворачивает его на столе, тщательно разглаживая малейшие складочки, и принимается читать.

— Закарий Шварц, — звучит первое имя.

— Кто? Закарий? — удивленно восклицает Ванора. — Издеваешься? Он же книжный червь, ботан. Фу-у-у…

— А никто и не говорил, что принц красавец, — довольно хмыкает Стюарт, которому, судя по всему, нравится такой расклад.

— Но не Закарий же?! — не успокаивается наша староста. — Он некромант. Его кроме трупов ничего и не интересует.