Весной 1998 г. в Украине удалось провернуть подобную операцию и опять с китайцами. После долгих уговоров удалось наконец сбыть с «Южмаша» технологию ракет на жидком топливе. Увы, все сорвалось из-за ретивости местных «внуков Дзержинского». Вместо того, чтобы продавать военные секреты, пока на них есть хоть какой-то спрос, они взялись их защищать. Местное УСБУ «накрыло» китайцев с поличным, в тот момент, когда им через забор перебрасывали пакет со светокопиями чертежей, исполненными на допотопной «Эре». Разразился скандал, обе стороны отрицали получение денег. Как известно, китайцы в делах мелкого и среднего масштаба, например, перебежчикам, норовят заплатить юанями. Вывозить их из КНР запрещено, остается покупать китайские же товары. Кончилось тем, что начальника областного УСБУ сняли с должности, хотя перед этим он уже видел себя Председателем.
Согласно Роберту Виннеру, закрытых систем нет. То же наблюдается и на стороне противника. Посольство Франции в Украине снаружи осаждено выходцами из Экваториальной Африки. Обладатели паспортов пытаются прорваться в Европу. Особенно это впечатляет в декабре, перед Рождеством. Бедные африканцы на холоде становятся не то, что черными — синими. Охранники из Gendarmerie National (летом — в колониальной форме: шортах и рубашках с короткими рукавами) на все вопросы отвечают с улыбкой:
— Не понимайт.
Падла, кинуть бы тебе гранату под ноги, чтобы не даром получал надбавку в неразвитом государстве.
Внутри все справки платные — 5 долларов. Как-то я зашел проведать старого прятеля Мишеля Бучинского, заплатил. Девушка в окошке на безукоризненном украинском отвечает:
— Приём с 10 до 12.
К счастью, из-за угла выполз сам Мишель. Я с него содрал пятнадцать долларов за три визита. Он поначалу пробовал открутиться:
— Можно я франками отдам, по курсу?
Жучара… Общаться с ним было одно удовольствие.
— Я за рулем, пить не буду. А ты будешь пить кофе?
— С коньяком?
Красноречивая пауза. Странная у нас была дружба. Как-то Мишель прицепился:
— Познакомь меня с бабой.
Нашел я ему одну — работала в Генеральном штабе у Лопаты. Начались домогательства. Как она мне потом докладывала:
— Привез бутерброды с ветчиной и сыром, бутылку французского вина, кислого, как уксус. Драл меня всю ночь, утром слинял. Я пошарила на тумбочке, думала, хоть денег оставит. Куда там! От отвращения и вина меня ещё неделю тошнило.
Иностранные бойцы невидимого фронта не меньшие прохиндеи, чем наши. Кидалам до них далеко. Как-то я раскручивал Мишеля на 10 тысяч долларов — «на развитие движения». Оказалось, что у них за такие деньги будут стоять насмерть. Сначала он ссылался на забастовку Аир Франс, мол, курьеры не могут добраться. Потом возникли сомнения, как он сможет меня проконтролировать, то есть не скажу ли я кому-нибудь ещё, что он дал мне деньги. Кончилось тем, что он их, по всей вероятности, присвоил, сам расписался в двух ведомостях. Пусть в Сюртре Женераль поинтересуются, было ли выплачено кому-то на Украине в 1994 г. 10 тысяч долларов США? В общем, попросить денег, это лучший способ отвертеться от домогательств шпиона. Он объяснит, что во внутренние дела страны не вмешивается и слиняет.
Австрийский военный атташе с итальянской фамилией прочел мне злобную лекцию о вреде киевской воды:
— У меня от вашей неё даже волосы из ушей растут.
Весь его кабинет, кроме компьютеров, был уставлен бутылками с питьевой водой. Ее доставляла в числе прочих товаров для посольства венская фирма Zdenko Dvorak. Судя по объемам поставок, дипломаты приторговывали или оказывали кому-то широкомасштабную гуманитарную помощь. В Киеве долгое время действительно было трудно с пищей для шпионов. Госдепартамент США официально предупреждал работавших здесь американцев о том, что их медицинская страховка не распространяется на пищевые отравления, вызванные местными продуктами. Хотя мой друг Мишель вовсе не скрывал своего восхищения украинской кухней:
— У вас в сырокопченой колбасе 15 % мяса. У нас так не получается. В этих технологиях вы нас значительно опередили.
Поэтому другой мой приятель, Иван Лозовой, первоначально питался в «Лыбеди». Ему шеф-повар за пять долларов в день специально готовил завтрак, обед и ужин. Но скоро научился пить водку коммерческого разлива и закусывать вареной колбасой с батоном под майонезом.
Ныне ситуация значительно улучшилась. Уважающий себя шпион может зайти в «Националь». Публика там солидная, «авторитетов» не пускают, в основном нардепы, чиновники кабмина. Цены социально умереные, официантки дородные, продукты из Кировобада. На входе — СБУ. Приятно, что тебя будут слушать нормальные люди, а не менты, как где-нибудь в «Днепре». Разве те поймут, на что ты намекаешь? Они смотрят, сколько ты дашь. В зале сразу видно, кто есть кто. Наши жрут, ломают окорочка с рисом или вермишелью. Иностранцы долго и нудно пьют кофе — сказывается австрийская закалка. Неправда, что советских разведчиков в войну немцы узнавали по стандартному берлинскому произношению; лучшие кадры советской разведки говорили с ярко выраженным венским акцентом.
Мелькнула и у меня мысль Родиной торгонуть, от безденежья уступил бы даром. Но у атташе угроза терроризма вызывала глубокое отвращение. Так и сказал! И тут же дал водителю новенькую стодолларовую купюру — на бензин. Подумалось: это была бы моя.
То, что нас никто больше не любит, стало для меня откровением. Перед лицом такого равнодушия Запада, что оставалось, как не обратить свои взоры к Востоку. Тем более, что старшее поколение разведчиков живо помнило блеск недавнего прошлого.
Во время визита Шах-ин-Шаха Ирана Магоммета Реза Пехлеви в Москву, его супруга, Шахиня Сорейа, привезла с собой целый «Боинг» придворных и дворцовой обстановки. Верная гигиенической традиции восточных караван-сараев, где можно найти только то, что сам потерял, она распорядилась вынести из предоставленной шахской чете резиденции всю движимость и обставила её заново собственной мебелью и коврами. При прохождении паспортного контроля и таможенных формальностей произошел казус: далеко не все из женского персонала имели паспорта. Ответственный чиновник иранской стороны совершенно спокойно объявил:
— Это рабыни шахини, её собственность. Какие у них могут быть паспорта? Вы же не требуете паспортов у прочего имущества.
Возник переполох, доложили Громыко. Как-никак, Советский Союз был членом Конвенции от 1956 г. по борьбе с рабством. С учетом особого характера советско-иранских отношений и ввиду угрозы международного скандала, тот распорядился закрыть на это глаза. Рабынь пропустили на территорию СССР без надлежащих формальностей.
Оказалось, что сейчас, спустя двадцать лет после исламской революции, страна погрязла в ревизионизме. В современном здании иранского посольства на Институтской улице рады каждому свежему человеку. Посетителей пускают внутрь без проблем, чего не скажешь о представительствах иных «демократических» стран. Сказываются последствия американо-израильской блокады. За несколько лет иранцам удалось провернуть разве что вечер национальной музыки (на пять нот, поэтому необычайно монотонной) и выставку-продажу иранских товаров, где наибольшего внимания заслуживал изюм. Более серьезные деловые инициативы то ли кем-то пресекались, то ли просто не находилось до них охочих.
Поэтому имелись основания предполагать, что наша весьма экстравагантная идея — открыть в Киеве совместный украинско-иранский исламский университет с углубленным изучением фарси и мусульманского права, найдет понимание и поддержку. Для начала нас бы удовлетворило и приглашение иранской стороны посетить с рабочим визитом Тегеран (за её счет). По уровню шпиономании современный Иран вполне сравним с СССР 50-х годов. Увы, действительность развеяла наши мечты. Господин, как его, Аль-Мараджи, Аль-Фараджи, только что не Аль-Капоне, два с лишним часа прогружал нам о сущности мусульманской этики, пока, наконец, курносая девушка славянской внешности в длиннополом халате цвета фукси и хустке, повязанной до бровей, подала сладости. Чай в наперстках, сахар с волокнами упаковочного мешка, начали слипаться глаза. Разговор завершился констатацией в смысле «хорошие вы ребята, но не шииты». На прощанье нам подарили портрет Аятоллы Хомейни и зеленое знамя Пророка, но обстановка была уже далеко не той, что наблюдалось в Тегеране в феврале 1979 г. Формально все оставалось прежним. Местные и спутниковые телевизионные каналы в посольстве официально не принимают, довольствуются видеозаписями национальных программ. Секретарша в приемной восседает в предписанном черном покрывале. Однако, после работы я встретил её на улице в совершенно ином обличье. Она забрала дочь из детского сада и щеголяла в мини-юбке такой длины, какую рискнет одеть далеко не каждая азербайджанская женщина, даже находясь за рубежем. На другой день она сменила юбку на облегающие джинсы. Стоит восточной женщине хоть раз увидеть жену повелителя полуголой, пусть даже и на картинке в журнале, она тут же начнет раздеваться сама. И никакой исламский фундаментализм её не остановит. Во всяком случае в Турции, если судить по тому, как одевается госпожа Тонсу Челер.
