— Держи воровку!

Пронзительный визг мадам Дриссоль мало походил на звук, издаваемый человеком, но подстегнул меня пуститься в бега не хуже кожаного кнута.

Сама мадам Дристоль, как я любила ее называть, продолжала стоять на крыльце мясной лавки и махать массивным кулаком. Узкие глазенки сощурились от гнева и практически утонули в жирных щеках, белый замаранный чепец съехал набок.

— Хватай девку, чего стоишь! — снова заверещала она своим свинячим голосом.

Толпа, наконец, среагировала. Пара шустрых мальчишек увязалась за мной в надежде получить награду за поимку «воровки». Ага, счас. Дристоль скорее обделается посреди улицы, чем заплатит кому-то лишний кент(1).

Расталкивая зевак локтями, я сокращала дистанцию между мной и орущей мадам. Мешочек с десятью кентами приятно звенел в кармане, мотивируя на ускорение.

Деньги эти, между прочим, были честно заработаны. С раннего утра до позднего вечера я трудилась в лавке мадам Дриссоль, где нарезала и взвешивала колбасу, разделывала птичьи тушки и крутила фарш. Слушала бурчание по поводу повысившейся цены, криво отрезанной колбаски или якобы упакованного грязными руками фарша. Молча улыбалась и терпела, не прекращая работы.

Поскольку деньги я заработала честно, то из нас двоих воровка — мадам Дриссоль. Именно она, узнав о том, что мне предложили более оплачиваемое место, бросилась на меня с обвинениями в неблагодарности, наглости и требованием моральной компенсации. Будь я хоть чуточку богаче, плюнула бы ей в лицо и гордо подняв голову, ушла. Но состоятельной девушкой меня назвать можно только чтобы посмеяться. Дом моей семьи заложен, отцу грозит долговая яма, а нам с матерью и младшей сестрой Аной — бордель. Только там можно в относительно короткие сроки заработать большие деньги, которые с нас потребуют, едва мы лишимся опекуна. Именно это обстоятельство, вкупе с жаждой справедливости, вынудило меня стащить заработанные кенты. В свою защиту могу сказать, что взяла я ровно столько, сколько изначально было обещано мне мадам Дриссоль.

Двое мальчуганов серьезно сели мне «на хвост», постепенно нагоняя. Я вильнула в сторону, чтобы оторваться, и выскочила в пустой переулок.

Неожиданно дорогу мне преградил щуплый мужичонка. Сальная ухмылка, двухнедельная небритость и грязная рубашка намекнули на его бандитский статус. Прекрасно, Лари. Десять минут как тебя обозвали воровкой, а ты уже себе и подельника нашла.

— Какая киса, да без охраны, — нарочито медленно протянул он. — Поделишься? — взглядом указал на карман, в котором я держала кошель.

Подобная осведомленность дала мне понять, что мужчина слышал крик мадам Дриссоль и все это время незаметно меня преследовал.

— Я заработала эти деньги и не намерена разбазаривать их на кого попало, — довольно грубо огрызнулась я. Мой голос слегка дрогнул, выдавая страх.

Мужчина широко улыбнулся, обнажив редкие зубы.

— Киса, я не спрашивал.

Он сделал шаг навстречу. Я испуганно отступила.

— Попалась! — За спиной раздались детские восторженные вопли, после чего оба мальчугана повисли у меня на руках.

Я дернулась, пытаясь освободиться. Мальчишки зашипели, вцепились крепче, причиняя боль.

— Долго тянулись! — ворчливо попенял мужчина. — Урежу вашу долю, поганцы!

Мальчики сердито засопели, один из них осмелился спорить. Мужчина пресек надвигающуюся ссору одной смачной оплеухой. На глазах светловолосого мальчишки выступили слезы, он непроизвольно потянулся, чтобы вытереть их и отпустил меня.

Уличная жизнь не знает жалости — этот урок я запомнила с детства. Поэтому рванула, что было силы. Однако бандит оказался проворнее и очень быстро догнал меня. Схватил за шиворот, вынуждая остановится, толкнул в спину и неторопливо начал щемить к стене. В его руке блеснул нож, оповещая о том, что церемонии окончены.

Мысленно я успела попрощаться и с кошелем, и с жизнью. Извинилась перед матерью, за то, что не помогла семье. Попросила прощения у Аны, за то, что без моей помощи она попадет в бордель раньше сроку. Прокляла отца-картежника, за просаженное имущество и испорченную жизнь. Жизнь, которой суждено прерваться в грязной подворотне.

— Что здесь происходит? — Громкий мужской голос прозвучал неожиданно, на грани между сном и явью. Он же прогнал двух малолетних разбойников и зажег во мне искру надежды.

Я осмелилась посмотреть на его владельца — высокого широкоплечего мужчину в черном. У него были короткие темные волосы и резкие, даже чересчур хищные черты лица. Скорее всего он не местный, даже разговаривает с акцентом.

Странное дело, но его я испугалась даже больше, чем своего возможного убийцу.

— Повздорили с моей крошкой, — криво ухмыляясь, бандит ущипнул меня за зад. — Иди куда шел, не лезь в наши дрязги.

Мужчина внимательно оглядел нас, решая поверить или нет. Ввиду моего отупелого молчания, которое на меня нашло от дикого перепуга, он все же уточнил:

— Это правда?

Превозмогая собственный страх, я открыла рот, чтобы закричать: «Нет, не правда! Спасите!», но бандит незаметно от мужчины прислонил к моему боку нож. Легко резанул, продырявив одежду, и царапнул кожу. От боли я едва не завыла, но вовремя сдержалась. У мерзкого отброса общества, вжавшегося в мое тело, были очень убедительные доводы.

Я кивнула, нехотя подтверждая слова бандита. Его нож по-прежнему был слишком близко, гораздо ближе незнакомца. Если он не успеет обезвредить головореза, тот с легкостью вспорет мне живот. Лучше попробовать договориться с мерзавцем, что покусился на мои деньги. Вдруг удастся отделаться кошелем, при том сохранив свою жизнь.

Мужчина недоверчиво хмыкнул. Однако помощь не предложил и, бросив последний задумчивый взгляд, отвернулся.

Бандит ощерил полусгнившие зубы и провел ребром ладони по горлу. Без лишних слов стало понятно — мне не жить. Уличный разбойник предпочел избавится от жертвы, упустив возможность хоть как-то обелить себя перед богами. Хотя о чем я? Подобные типы живут низменными желаниями, не задумываясь о чистоте своей души, а уж тем более о том, что с ней станется после смерти.

Разочарованно прикрыв глаза, обругала себя самыми заковыристыми ругательствами. Среди двух ставок, когда шансы равнялись пятьдесят на пятьдесят, я поставила не на ту. Неудачливость в семействе Навэт совершенно точно передается по крови.

Бандит мне не позволил долго упиваться страданиями, толкнул, от чего моя голова ударилась о стену. От неожиданности я распахнула глаза и встретилась взглядом с незнакомцем. Почему-то он до сих пор не ушел. Стоял, широко расставив ноги, сложив руки на груди, и будто ждал. Не давая себе возможности передумать, одними губами шепнула: «Помогите». Дальше произошло то, что иначе как умственным помешательством, не назовешь.

В руках незнакомца появился огненный хлыст. Широкий замах, и он прошелся по спине бандита. Тот закричал, отскочив от меня, упал на колени. Его рубашка порвалась на две части, обугленные края опали наземь. Вдоль загорелой спины пролегла кровавая полоса. Незнакомец приблизился к нему и нанес еще один удар. Несчастный бандит зарыдал, пополз к сапогам моего спасителя, умоляя не трогать.

Я наблюдала за этой безобразной картиной, не смея и помыслить о побеге. Кровь отлила от лица, ладони мелко задрожали. Если этот мужчина не уличный фокусник, то я сошла с ума.

Материализовавшийся из ниоткуда огненный хлыст не являлся чем-то обычным и повседневным, поэтому я легко поддалась панике. Только гляну на кровавые полосы на спине бандита, сразу же примеряю их на себя. Нет, лучше уж обождать у стеночки. Вдруг обо мне забудут.

Человек, который еще недавно находился в выигрышном положении, получил четкий приказ проваливать. Не обошлось и без предупреждения:

— Учти, если когда-нибудь встречу тебя — живым не уйдешь.

Вор-неудачник поспешно заверил, что больше никогда не преступит путь «уважаемому мистеру» и медленно пополз в расщелину между домами. Движение давалось ему тяжело — несколько раз он заваливался на стену дома, стонал. Незнакомец проводил его тяжелым взглядом, который вскоре перекинулся на меня.