— Сынок? — воскликнула герцогиня. — Я не позволю тебе не то, что женится на этой порченой девке, — и глянула на меня. — Даже разговаривать тебе не разрешаю.

— Вы, что такое говорите? — ошарашенно вопросила мама. — Эльза, моя девочка, я её вырастила, воспитала и я знаю, что она честна и верна своей семье.

— Знаешь, что графиня? — Проговорила мать Ирджа. — Я знаю, что вы приличная семья. Но ваша дочь перешла все границы. Я ведь сразу поняла, что она не любит моего сына и вот сделала всё, чтобы сорвать свадьбу. Не так ли деточка? — это уже мне, я отрицательно замотала головой.

— Нет, нет, это всё не так, это ложь, — и посмотрела на побледневшего герцога. — Ирдж, я ни в чём не виновата, поверь мне. Я тебя никогда не обманывала, ты ведь знаешь?….- и голос мой сорвался.

— Деточка, — герцогиня поднялась. — Наше общество, слишком жестоко и если сплетни дойдут до дворца то придворные при дворе короля не поймут, и они будут перемалывать эту историю до того, что даже страшно подумать, — жёстко меня добила. — Репутация для нас превыше всего, — грозно пробормотала женщина.

— Значит так, — герцог- старший, ладонью стукнул по подлокотнику кресла. — Свадьба отменяется, это моё последнее слово, — и зло глянул на меня, а у меня слёзы побежали по щекам. — Мы уходим, — и он и его супруга, направились на выход. — Ирдж, Дирк идёмте.

— Отец, давай разберёмся? — проговорил мой друг.

— Я сказал, идём, — молодой человек глянул на меня и пошёл за родителями. — Ирдж, мы тебя ждём, — а он смотрел на меня, и я увидела в его серых глазах слёзы, он развернулся и пошёл. Ничего не сказал, ни слова и моё сердце сжалось от боли.

— Ирдж, — крикнула ему, он оглянулся через плечо. — Не бросай меня, — подбежала к нему, обняла со спины, он напрягся.

— Вот это наглость? — возмущённо произнесла герцогиня, а мне было всё равно, что мне говорят, я не хочу его терять. — Не воспитанная нахалка.

— Не верь никому, — заплакала я. — Не бросай меня, прошу тебя, — он отцепил мои руки и повернулся ко мне, посмотрел мне в глаза. — Я ведь люблю тебя Ирдж, просто я не понимала, что чувствую к тебе, и ни давно это поняла. Поверь мне, пожалуйста, — он грустно улыбнулся и проговорил.

— Не ври Эльза, не говори о своих чувствах, которых нет, и не было, — прикусила губу. — Радуйся, ты избавилась от меня, — и развернувшись ушёл. Покинув мой дом и мою жизнь.

Обернулась к семье, все стояли и сверлили меня взглядом.

— Эльза, — надтреснуто, проговорил отец. — Ты опозорила нас. Ты всё разрушила. Ты испортила нашу жизнь, — и папенька побелел, схватился за сердце, подбежала, но он присел в кресло.

— Лекарь, нужен лекарь, — воскликнула мама.

Лекарь, очень быстро приехал, и слуги помогли довести отца до покоев, а матушка осталась с отцом. А Рик стоял напротив меня и скрипел зубами от злости.

— Ты довела отца до приступа, дрянь, — я замотала головой.

— Это твоя жена ведьма виновата, — ответила брату.

— Я знаю, что Анджелика права, ей врать не зачем, — и больно схватил меня за плечо, дёрнулась, хотела отцепить его пальцы. — Но, как ты могла изменять своему жениху? Как тебе это в голову пришло? Что же ты за тварь такая? Он прошипел вне себя от ярости.

— Не правда, я Ирджу не врала и не изменяла, — прошептала я.

Он отпустил меня, и тут я увидела, что снял ремень со своего пояса, испуганно округлила глаза. Меня в жизни никто и никогда не бил и я ему не позволю. Сделала шаг назад, а потом ещё один.

— Я выбью из тебя всю правду и всю дурь, — хотела бежать, но он схватил меня за кисть руки и швырнул с такой силой, что я не удержалась на ногах и растянулась на полу.

— Ты не смеешь меня бить, — и не успела подняться, запуталась в юбках, почувствовала удар кожаным ремнём по спине, взвизгнула. Почувствовав обжигающей и выбивающей воздух из лёгких, удар. Потом ещё один, и ещё, попал по обнажённым, открытым плечам. Вскрикнула, от жгучей боли на шеи и слёзы брызнули из глаз.

— Дрянь, — орал он на меня. — Всю дурь вытряхну, — и снова нанёс удары. — Ненавижу тебя, — слышала я его, и снова ремень оказывался на моей спине, плечах, шеи.

— Перестань, Рик, — плача проговорила, попыталась отползти, хотя бы подняться, но он схватил меня за волосы и проговорил.

— Я тебе отомщу за всё, — прошипел граф. — Что ты на людях больше не покажешься, — но я видела, сколько ненависти и яда в его глазах, что я просто ужаснулась. Мне на миг показалось, что он мне не брат? А брат ли он мне? Вопрос застыл на моих искусанных, белых губах. А его глаза искрились такой враждебностью, такой неприязнью ко мне. Мне сразу стало противно, неприятно, и тут я поняла. Ответила на свой невысказанный вопрос. Родные так не поступают и не обижают своих близких людей. А этот человек, теперь мне во все не брат! Он чудовище!

И тут отпустив мои волосы, дёрнул шнуровку на моём платье, оголяя спину. И удары ремня посыпались градом. Я кричала, чуть голос не сорвала, звала на помощь, но меня никто не слышал и в один момент, я просто отключилась, потеряв сознание.

Очнулась, я в своей комнате, лежала я на своей кровати, на животе. Вздохнула, подняла тяжёлые веки, облизала, пересохшие губы. Увидела в кресле плачущую Милли. Девушка подняла на меня глаза, подскочила ко мне, и присела на край моей постели.

— Госпожа, — позвала она меня. — Прости меня, что я не защитила вас, — я сглотнула вязкую слюну, горло саднило, пить очень хотелось. — Но Анджелика, заперла меня в каморке, чтобы я к вам не поспешила на помощь, или чтобы не позвала кого ни будь, — сумбурно, пролепетала она, и закрыв лицо руками, зарыдала.

— Милли, — прошептала я. — Ты ни в чём не виновата, — сглотнула. — Анджелика всё подстроила, и я попалась на её удочку, — снова облизала губы, служанка подала мне воды, глотнула, стала не много легче. — И ещё, это я во всём виновата, — и зажмурилась от боли на спине. — Сколько я была бесознания?

— Где- то час, но доктор уже был и он прописал лекарства, — застонала. — Сейчас, сейчас, будет легче, — и служанка взяла с тумбочки, какую-то бутылочку и снова оказалась около меня. Нанесла мне на кожу спины, какую- то мазь, что я взвыла. — Потерпите чуть- чуть, лекарь очень хорошую мазь сделал, из трав, всё скоро пройдёт, — говорила она и смазывала повреждённые участки, а чувство у меня было, что их много, спину жгло так, как будто в крапиве лежу, нет, не то сравнение, это было в несколько раз хуже. А я закусила подушку и сжимала кулаки, чтобы не орать в голос.

После процедуры, я расслабилась, и девушка снова заплакала.

— Ты чего ревёшь? — проговорила я.

— Эльза, я переживаю за вас, что же вы теперь будете делать? — я убрала с лица прядь волос, заправив за ухо.

— Я не знаю, но точно могу сказать, мне нужно поскорей поправиться и поговорить с Ирджем, чтобы он меня выслушал, — вздохнула, прикусив губу. — Только вряд ли он меня будет слушать? Но мне нужно вернуть хотя бы обручальное кольцо, — и поднесла свою праву руку к лицу, посмотрела на перстень, что украшал мой палец, и заплакала. — Нет, не отдам, это будет моя память о нём, — девушка погладила меня по голове. — Оно моё, — и прижала камень к своим губам, целуя и согревая своим дыханием и горько плача, роняя крупные слёзы. — Милли, ведь я его люблю, и не смогу без него жить.

Девушка, что- то говорила, а всё плакала, плакала, а потом не заметила, как уснула.

Проснулась я только на следующее утро, от яркого солнца в комнате, зажмурилась. Лежала я также на животе, так как на спине больно. И поняла, что в комнате я была не одна.

— Прошу вас доктор, сделайте, что ни будь, — моя мама просила о чём- то умоляющим голосом и смотрела заплаканными глазами.

— Госпожа, мазь которую я вам прописал должна помочь, — пожилой мужчина посмотрел на меня. — Царапины пройдут, но шрамы останутся. Дело в том, что для их излечения нужно время, — я судорожно вздохнула, мама увидела, что я проснулась, и они подошли к моей постели. — Успокойтесь, — и врач взял меня за руку. — Я ещё одну мазь сделаю, потом вам принесу, — кивнула.