Ускорившись на пределе сил и возможностей, я закончил финальным движением – из облачной дымки с инфернальным свистом вырвался темный хлыст, и после ударившего по ушам обратного щелчка клинок вернулся в руку, перестав множиться. И сразу разматериализовался, оставив после себя на краткий миг серое марево.

Вот он, момент истины…

Нет.

Не удалось: снова я не справился с эмоциями. Потому что ладонь потянуло пустотой, словно кожу сняли, и мне буквально перехлестнуло грудь тянущим дискомфортом пустоты. Потребовалось ощутимое усилие для того, чтобы не заставить кукри вновь материализоваться в руке, проверяя – вернется ли, получится ли у меня это.

Даже то, что я только что выполнил, не помогло мне избавиться от укоренившегося внутри страха.

Все работает. Все давно вернулось в норму – снова повторил я надоевшую и бесполезную мантру.

Не помогало. Все действительно работало, вот только от страха у меня избавиться не получилось.

Неприятно вспоминать, как я – после знакомства с кровавым мечом, почувствовал что у меня больше нет возможности призывать кукри. Демоническое пламя, едва не уничтожившее кровавый меч, прошлось по моей иссушенной руке, уничтожая и выжигая пустые и оставшиеся без страховки Ольги энергетические каналы.

Сначала, для того чтобы просто узнать есть ли возможность это исправить, пришлось ждать несколько дней, пока девушка восстановится. Да, случившееся осталось только между нами – насколько между нами может остаться частичное обрушение арены, стоимостью триста тридцать тысяч золотых рублей.

Как-то с этим разобрался Николаев, а вот Ольга к помощи сторонних лекарей с восстановлением не прибегала. Она восстанавливалась самостоятельно, и после того как девушка очнулась, мне пришлось ждать еще неделю. Ждать, пока она сама приведет себя в норму и попробует подлатать меня, восстановив энергетические каналы.

Причем ждал я без гарантии. Энергетические каналы собрать обратно Ольга была готова. Но вот на вопрос – смогу ли я вновь призывать клинок-кукри, точного и уверенного ответа дать не смогла.

Ольга несомненный гений, вот только утрата возможности призыва предмета единения во время Инициации – случай, лекарской практике одаренных пока неизвестных. Так что все дни до начала лечения меня точила мерзкая неизвестность сомнения. Потому что даже с демоническим пламенем Ольга сталкивалась в первый раз. И у меня присутствовали некоторые сомнения, что все пройдет хорошо.

Кроме того, мы ведь находились в режиме действия «красного» протокола – и, без шуток, можно было ожидать нападения. Поэтому кроме неизвестности меня сильно угнетало отсутствие полных боевых возможностей. В общем, не очень приятные воспоминания о минувших днях.

Обошлось. Возможность призывать клинок вернулась сразу после того, как Ольга разобралась со способом склеить в моей руке все обратно. Да, внешне я был цел и здоров, но вот состояние моей астральной проекции оставляло желать лучшего. Вернее, состояния как такого не было вообще – рука, ее аура эфира, был просто разлохмачена и наполовину сожжена.

Все обошлось, но лечение Ольге далось откровенно нелегко. Нелегко и долго – латала она меня почти десять дней, работая на пределе своих возможностей. И сейчас, в преддверии очередного матча, Ольга в составе команды отсутствовала. Непростое для нее решение, но с Николаевым она согласилось. А наш тренер аргументированно заявил, что ей будет лучше под надуманным предлогом не явиться на матч, собрав таким поступком немного удивления, чем в критический момент, если он возникнет, не смочь помочь должным образом.

Место Ольги, как главного лекаря команды, сегодня занимала вызванная специально для этой цели молчаливая одаренная с военной базы на острове Солсбери. С той самой арктической базы, которую недавно с широкой помпой открывал Император.

Новый наш лекарь поводов усомниться в своей компетенции не дала, строить нас (одаренная была в звании майора), не пыталась, с Николаевым общий язык легко нашла. А удивление прессы Ольга пережила, исчезнув из расположения команды по причине «легкого недомогания».

– Все в порядке? – отвлекая от мыслей, заглянул мне в глаза Валера, расположившийся на скамье напротив.

Мое продемонстрированное только что представление с кукри – казавшееся мне из-за растянутого времени невероятно долгим, заняло не более пятнадцати секунд. И никому, я надеюсь, не помешало концентрироваться.

– Все просто тип-топ, Томми, – подмигнул я Валере в ответ.

Эльвира промолчала, и внимательно на меня посмотрела. Она, как и остальные, уже привыкли к моей нервозности и манере в последнюю неделю не расставаться с клинком-кукри.

Пользуясь каждой свободной не минутой, секундой даже, я обращался к клинку, заставляя его материализоваться в руке. И делал это не только потому, что отходил от потрясения потери способности, и мне требовалась подпитка психологической помощи.

Все гораздо банальнее – в первые сутки, когда вернул возможность призыва клинка, я не смог полноценно войти в скольжение с телепортацией. Попытки сделать это сразу – как раньше, закончились сломанной ключицей. Хорошо без разрыва энергетических каналов, так что Ольга быстро и без комментариев восстановила меня буквально за четверть часа. Без комментариев в первый раз. Когда чинила во второй раз, высказалась весьма емко и обстоятельно.

Пришлось мне делать все медленно и поступательно – как учатся заново ходить после тяжелой травмы. Вот только времени у меня было совсем немного, поэтому делал все в параллельном течении времени, раздвигая его границы – это уже по совету Николаева. Что, неожиданно, невероятно ускорило процесс восстановления. «Невероятно ускорило» по сравнению с первоначальным результатом, конечно же.

Умение работать с клинком возвращалось тяжело, по крупицам. Но, как оказалось, в произошедшем было и полезное: во мне открылось умение возвращать клинок, притягивая его к себе как магнитом, а также множить его близнецами. Множить и соединять их в единый конструкт в определенный момент времени.

Эльвира, как капитан команды, во время моих занятий с кукри, которые я больше не скрывал – с дефицитом времени не до этого, показательно вопросов мне не задавала. Поэтому молчали и остальные. Кроме Валеры, конечно же, но он подкалывал меня в основном наедине, разнообразив обычные темы еще и намеками на уничтоженную Западную трибуну.

Между тем Эльвира оглядела всех нас, бросила короткий взгляд на табло таймера и поднялась, выходя в центр комнаты ожидания, где мы все – уже облаченные в бронекостюмы, ждали начала первого раунда матча. Привлекая общее внимание, Эльвира пару раз хлопнула в ладоши.

– Надя, – с едва заметным удивлением обернулась Эльвира к большеглазой девушке, которая не отреагировала на ее хлопки, так и продолжив смотреть в экран ассистанта.

– Щас-щас, секундочку, – кивнула Наденька, быстро перебирая пальцами по виртуальной клавиатуре.

– Надежда (говорящая пауза) Геннадиевна!

Резкий и хлесткий оклик Эльвиры подействовал на Наденьку как вылитое сверху ведро ледяной воды.

– П-прощу прощения, – моментально исчез из поля зрения ассистант и Надежда, словно прилежная ученица, села с прямой спиной сложив руки на коленях.

– За что? – негромко и вкрадчиво поинтересовалась Эльвира.

– …? – вообще не поняла вопрос Наденька.

– Скажи мне пожалуйста, – в голосе Эльвиры текли медовые реки. – За что. Ты сейчас. Попросила прощения? – а вот теперь уже тон Эльвиры не предвещал совершенно ничего хорошего.

– За… – голос Наденьки сел и, по-моему, у нее даже горло от волнения перехватило.

– За что ты просила прощения, объяснишь мне сегодня подробно, но чуть позже, – уже звенящим ледяным голосом произнесла Эльвира. – А сейчас будь добра, сконцентрируйся на происходящем.

– Д-да-да, – не совсем внятно произнесла Наденька, мелко-мелко закивав головой.

В принципе, я ее понимал. И даже испытывал некоторое… хотя кому я вру, не испытывал никакого чувства вины. Не испытывал даже несмотря на то, что был первопричиной рассеянного внимания Надежды. Не знаю, что на меня нашло, но позавчера я посоветовал ей прийти на приветственные мероприятия первого дня матча в японской школьной форме матросского стиля.