— Они! Пилик! Они! Да эта омела! Пилик!..

Фея топает ножкой, по её фигурке проходит волна черноты, будто тучка набежала на небо, сияние на мгновение становится сине-черным, Бранн подбирается как будто для боя.

— Они! Просто пилик! Я лучше покажу!

Сорвавшаяся с ладоней неблагого фея улетает в сторону спальни, Ворона торопится следом, а Дей, который прекрасно чует их обоих, не торопясь поспевает за ними на своих длинных бегательных ногах. Волк! Не больно-то убежишь от такого!

Сейчас вьюнки оплетают стены спальни как приличное благое растение, совершенно не магическое, ничуть не своевольное. Веточки с закрытыми бутонами слегка приподнимаются, словно обоняя ауру или что-то еще более слабо уловимое, колышутся в сторону неблагого, однако идущий следом Дей заставляет вьюнок потерять интерес к Вороне. Раз хозяин спальни здесь, жив и в сознании, можно положиться на него.

Бранн, обычно сторонящийся спальни, заходит туда быстро вслед за Шайей, проводящей его к углу, в котором уцелел небольшой комнатный стол, массивный и закрытый: проявление приверженности волков к основательности. Рядом рычит Грей, Шайя отчетливо переливается сине-черным.

Бранн хмурится, подходит ближе, а потом как будто натыкается на стену, с трудом выдыхает, отшатывается на шаг.

— В чем дело? — спрашивает Дей.

Мой волк и без того недоволен разговором о Лили и своих намерениях, так Бранн еще выразительно шипит от боли. А Ворона редко дает знать о том, что его беспокоит. Эта невидимая тварюга куснула нашего неблагого!

— Что случилось? — уже тревожно повторяет Дей.

— Там, за столом, — Бранн потирает высокий лоб, будто снова налетел на Советника со всего маху. На очень твердого и злого Советника. — Там очень большое их скопление, они не дадут подойти…

Мой Дей больше не дожидается никаких слов, в два шага оказывается у стола, не реагируя на удивленный вздох Вороны, хватает массивную столешницу обеими руками, с рычанием отрывает стол от пола, поднимает над головой, а потом с размаху бьет о стену.

Шайя, опять попросту голубая, озадаченно звенит из-за спины Бранна, невозмутимо сбрасывающего щепки со своего плеча.

Мой волк кивает сам себе, оборачивается, чутким ощущением мира улавливая какое-то колыхание.

Ох, мой Дей! Там, где до сего дня стоял стол, упруго выпрямляются темно-зеленые кустики омелы, тянущие листочки в твою сторону, поворачивающиеся за твоими движениями, следящие — я уверен в этом! — за твоими снами!

И как только я мог проглядеть! И как не заметил вьюнок? И почему не предупредил Бранн?

Хотя последний вопрос снимается, Бранн не заходил в спальню, не видел и не слышал спрятавшееся растение. Моя светлая госпожа тоже могла не ощутить, она любит Дея и обнимает весь мир, но она не всеведуща и не всемогуща. А я слишком отвлекался на преодоление вьюнковых завалов каждый раз, чтобы оглядываться.

— Спасибо, просто Дей. Теперь, я полагаю, можно исправить положение, не рискуя поджечь твои покои… — Ворона поднимает руку, под пальцами сверкает возникший из ниоткуда огонь, а стоит приложить его к стене, волшебная искра устремляется по прожилкам меж каменных блоков к злобному кусту.

Стоит пламени вцепиться в темную зелень, слегка напоминающую оттенком плащ того загадочного Флинна, раздается треск, искры летят во все стороны, Вороне приходится прикрыть глаза рукой. Любопытный волк не видит опасности, хочет податься вперед, но Грей предупреждающе рычит и жмется к ногам, а Бранн второй рукой успевает ухватить Дея за локоть и оттащить от пламени.

Мой волк! Ну что за привычка совать руки в огонь?

Куст и огонь как будто жарко спорят за место в этом мире, волны горячего воздуха становятся все злее, опаляют щеки, заставляют завернуться отдельные пряди волос на голове. Магия спорит с тем, что пожирает магию.

От очередного всполоха Бранн отворачивается, утыкаясь лицом в плечо моего Дея, волк прихватывает Ворону за шиворот, прижимая к себе крепче. Наконец, куст прогорает, напоследок опаляя внутренний взор каждого в этой комнате — вся компания отшатывается чуть назад. Снизу, вдоль пола, постепенно поднимаясь вверх, проходит поток теплого воздуха, слегка напомнивший по ощущениям крыло большой птицы.

Да, мой Дей, не стоит удивляться, колдовал-то наш неблагой.

По-прежнему не отходящий от тебя и твоего плеча неблагой.

— Эй, Бранн, ты чего? — мой волк проводит рукой по голове неблагого, натыкается на пару крупных щепок, небрежно смахивает их, освобождая волосы. Прихватывает неблагого за плечо, трясет. — Бра-а-анн?

— М-м-м? Что? Что случилось, просто Дей? — неблагой наконец отмирает, с трудом расцепляет сошедшиеся вокруг твоей руки пальцы. — Ты меня звал?

— Конечно, я тебя звал! Ты только что сжег целый куст этой треклятой омелы! И замер! Как будто заколдованный! — Дей уже не сердится, теперь он скорее обеспокоен. — Объясни!

Ворона отходит от моего волка, вытягивает на пробу руку в сторону бывшего куста, не встречает препятствий и шагает туда, к чернеющему на стене кругу.

— Это было не просто друидское волшебство, король Дей, там было что-то ещё, что-то не слишком благое, но точно не неблагое, — приседает на корточки и осторожно проводит по саже, растирает черный след между большим и указательным пальцами. — Что-то такое, что позволило разрастись и подкрасться в пределах замка. Как будто они тут гости.

— Но они действительно тут гости! — мой Дей хмурится, привставая одной босой ногой на другую и не теряя равновесия. — Друиды сейчас тут гости! Пусть нежеланные, незваные, нежданные, и все равно гости!

Позабытая за всеми тревогами Шайя неожиданно показывается из волос моего Дея. Видимо, это место показалось ей самым безопасным, чтобы переждать бурю. Ну конечно, уф!..

— Но пилик! Что же это за гости, пилик, которые хотят съесть хозяев! — сейчас ее сияние ровное и светло-голубое, как обычно. Никаких намеков на синь или черноту. — Это, пилик, как говорит третий-принц-Бранн, пилик…

— Невежливо, да, Шайя, так и есть, — мой волк складывает руки на груди, хмурясь и пытаясь вычислить другую возможную угрозу.

Бранн закономерно не замечает, что разговор касается и его тоже. Наш неблагой небывало увлечен рассматриванием останков сожженного растения.

Шайя легко вспархивает с головы моего волка, подлетает к Бранну, зависает между его носом и стеной, очевидно, обращая на себя его внимание.

— Ах, да, сейчас Шайя, сейчас, — Ворона рассеянно огибает светящуюся фею взглядом, продолжая исследовать стену.

— Пилик! — никогда бы не подумал, что такое возможно, но это звучит угрожающе. — Пилик-пилик, третий-принц-Бранн! Я по глазам вижу, что догадка у вас, пилик, уже есть! Скажите, и мы поищем, пилик, доказательства, пилик, вместе!

— Да-да, Шайя, сейчас, — рассеянный тон не меняется, мерцают изумрудные глаза, стена изучается самым пристальным образом.

Не особенно отличающийся терпением мой волк шагает к Бранну ближе, чтобы или забрать у того из-под носа Шайю, или встряхнуть самого неблагого, однако на этот шаг отзывается оставшийся в желобках кладки пепел.

Ворона вскидывает руку, перехватывая рыжие искры, гася их собственным лоскутным рукавом, а одна искорка бьется и ищет выход из воздушной ловушки, как будто светлячок в фонаре.

— Ну вот и доказательства, король Дей, Шайя, Луг, Грей, — озадаченный пёс приподнимает к Бранну морду край недоверчиво. — У нас тут образчик магии одного небезызвестного благого Дома. Их перепутать невозможно.

На эти слова искра разгорается злой осой, наливается не рыжим, а красным цветом. Я помню! Я помню такие оттенки заклинания, они были в ходу еще до Проклятья, когда Дом Леса, пожалуй, слишком часто ошивался возле Дома Солнца и облизывался на трон.

Хотя, пожалуй, момент не слишком показательный, Дом Леса примерно так себя и вел все то время, что вообще существовал. Однако я вспоминаю момент около двух тысяч лет назад — и возможно ли, что маг Дома Леса помогал друидам еще в те времена? Прорваться в Черный замок? Ши против ши на фоне войны с людьми?