«Каждый тренер вынашивает идею создания «своей» команды, команды, где все были бы способны воплотить в жизнь тренерские замыслы и расцветить их разумной долей импровизации. Увы, подбирается такой состав исполнителей трудно. Большой игрок – всегда личность. Именно личности способствуют прогрессу футбола, причем и их успехи немыслимы без нравственного, интеллектуального самосовершенствования. Команда же должна иметь свое лицо, свой характер. Характер этот – как прочная веревка с двенадцатью узлами, из которых ни один не подведет в трудную минуту, иначе – разрыв всей цепи. Вот почему я безжалостно расставался с игроками талантливыми, подчас ведущими в командах, которые тренировал, но ненадежными, способными подвести и тренера, и партнеров, и болельщиков. Девять лет в «Спартаке» (интервью 1985 года – прим. автора) промелькнули для меня как один год. Немало футболистов примеряли за это время спартаковскую форму, но далеко не всем удавалось носить ее с честью…»593, – заметит как-то сам Бесков.
Аркадий Галинский, пытаясь осмыслить совершенное Бесковым в «Спартаке», однажды вывел цифру приглашенных им игроков, которую многие потом ставили тренеру в упрек, дескать, при нем в команде была грандиозная текучка. Однако сам Галинский ставил ее Бескову в заслугу: «Работая над статьей, я произвел кое-какие подсчеты. За двенадцать своих спартаковских лет Бесков пригласил с целью опробования в основном составе 82 игрока (то есть в среднем пробовалось 7 человек в год). Естественно, далеко не все из них закреплялись в команде. Но вот вопрос: 82 пробы – это очень много? Я выяснил, что за предыдущие двенадцать лет предшественниками Бескова также было опробовано в основном составе свыше восьмидесяти игроков. Разница между Бесковым и его предшественниками состояла лишь в том, что игроков сборной и вообще футбольных асов он приглашал крайне редко, останавливая свой выбор преимущественно на футболистах малоизвестных, а то и вовсе дублерах. Но все они, даже недолго пробыв в «Спартаке», получали паблисити, повышали свой рейтинг и уходили затем в команды более высокого ранга, нежели те, из которых пришли…»594.
Возможно, упреки в излишней легкости этих приглашений и расставаний, особенно в последние годы работы Бескова в «Спартаке», имели под собой основания, если даже Лев Филатов в своей книге «После матча» заметит: «Глядя на его «кадровую политику», болельщики нередко разводят руками, им жаль отчисленных, непонятно, зачем пригласили других. Как мне кажется, Бескова подводит иной раз самоуверенность, ему представляется, что он способен едва ли не любого перевоспитать, сделать мастером, найти ему место…»595.
Александр Нилин и вовсе утверждал, что в эти последние годы двери в команду в межсезонье были открыты для каждого: «Правда, знал я и то, что любой игрок (не важно, обиженный ли в своем клубе ветеран с именем, или никому не ведомый футболист из второй лиги) до начала сезона, зимой может свободно прийти к Бескову в манеж, и он разрешит ему тренироваться со всеми вместе, попробовать еще раз испытать судьбу в команде, в которую столькие мечтают попасть, дает шанс человеку, на котором все уже поставили крест. Конечно, эту предсезонную доступность спешат объяснить опять же уверенностью Константина Ивановича в своем таланте – он всегда намерен увидеть в игроке то, чего другие не видят…»596.
Но, наверное, было что-то еще, помимо уверенности и, тем более, самоуверенности, в этой череде бесконечных смотрин. Что-то очень человеческое, если вслушаться в слова самого Бескова: «Почему же «Спартак» часто пополняется игроками, из других клубов отчисленными? Порой они сами обращаются к нам, приходят на тренировки с просьбой посмотреть их, ибо уверены, что не сказали еще своего последнего слова. Бывает, что ты знаком с футболистом по выступлениям против твоей команды и, казалось бы, изучил его досконально. Но взглянешь на него другими глазами, почувствуешь неуемное желание играть, и хочется дать ему еще один шанс утвердиться в жизни, в которой для нас с ним огромное место занимает футбол…»597.
И ведь работало! И регулярно давало результат. Так случилось в 1977 году, когда «Спартаку» потребовалась большое вливание «свежей крови», и впоследствии, когда костяк основного состава был уже крепко сколочен, и команде требовались точечные замены отдельных игроков. И Бесков продолжал открывать футбольному миру одного за другим новых кумиров трибун. Безусловно, были в этих «пробах» и досадные ошибки, и разочарования, но, наверное, совершенно неправильно было бы сводить все к особенностям характера Бескова, к гордыне педагога, верящего в исключительность своего дара. Как заметит Ринат Дасаев: «Ответственность за судьбу тех, с кем Константин Иванович вступает в творческое содружество, тоже одна из его характерных черт. И возиться с новичком, если верит, что тот, как и он, предан общему их делу, будет до последнего. Отступится лишь тогда, когда убедится, что ошибся в человеке, в которого неожиданно поверил…»598.
Бесконечный поиск, перебор людей, безусловно, не был самоцелью, реализацией собственного эго. Любопытно замечание Старостина: «Мне приходилось работать с тренерами Н. Гуляевым и Н. Симоняном. Они оба ограничивались тем, что просматривали игроков, приезжавших с предложением своих услуг. Бесков в этом отношении тренер другого рода – он внимательно следил за многими игроками и как бы примерял, кто из них особенно подойдет его команде…»599. Бесков день за днем, год за годом таким образом строил команду своей мечты, отвечающую его пониманию и эстетическому видению футбола, повторяя при приглашениях и расставаниях неизменное «Это не мои требования, это требования футбола».
«Любой игрок, когда его выпроваживают из команды, считает, что с ним обошлись сурово. Если Бесков выгонял – было за что. И выгонял только того, на чье место уже приготовил замену…»600, – вспоминал Ринат Дасаев. Расставания почти всегда были жесткими, болезненными. «На общем собрании в конце сезона Бесков брал слово: «Если кто-то не хочет у нас играть или имеет приглашения – свободны!». Мог перед строем сказать: «Молодой человек, собирайте вещи, вы больше команде не нужны». Но основных игроков таким образом не провожал, только молодежь…»601, – это уже из воспоминаний Эдгара Гесса. Как рассказывал Юрий Гаврилов, отчисления вообще не обсуждались с командой: «Никак не обставлялись. Команде сообщали – за то-то отчислен. И все молчали…»602. Впрочем, по словам Дасаева, «…если команда заступалась за виновного, тренер, в основном, менял гнев на милость. Но случалось, что он упирался, тогда уломать его было невозможно. Особенно если футболист находился на сходе, и на это место уже присмотрели другого. Бесков в этом смысле был достаточно жестким человеком, с отслужившими свой срок расставался безжалостно. Из-за потери формы «Спартак» покинули многие: Гаврилов, Поздняков, Шавло, Романцев…»603.
Уход Олега Романцева был очень показателен. 29-летний капитан и лидер команды завершил выступления в «Спартаке», да и в большом футболе, внезапно, буквально на полуслове, после очередной календарной игры: «Мы возвращались на поезде после выездного поражения от минского «Динамо». И разозленный Бесков в тамбуре громко высказал кому-то из помощников пару нелицеприятных слов о Романцеве. Олег их услышал, обиделся. «Все, – сказал, – больше на тренировку я не приду». Мы думали, это было сказано в эмоциях, начали его уговаривать. Но Романцев остался непреклонен. Мне даже сейчас тяжело это вспоминать, мы с Олегом крепко дружили…»604, – рассказывал Дасаев. Впрочем, сам Романцев адекватно оценивал ситуацию: «Я, конечно, чувствовал, что отношение Бескова ко мне меняется. Меня уже были готовы заменить другие ребята – Гена Морозов, Боря Поздняков. Они были моложе, свежее и здоровее меня…»605. Травма не позволяла играть в полную силу: «Я уже был настроен на уход. Точно понял, что выступать на высоком уровне больше не смогу…»606. Но все же конфликтная ситуация между игроком и тренером развивалась скоротечно, в поезде, на глазах всей команды, и не могла не задеть и самого Романцева, и его партнеров по команде. Бесков же был предельно сух, просто проинформировав команду о принятом решении, вспоминал Юрий Гаврилов: «Про Романцева Бесков сказал: перенес операцию на сухожилии, нога потеряла свободный ход…»607. Правда, надо отдать должное, очевидно, Николаю Петровичу Старостину. Несмотря на размолвку с Бесковым, Романцев оставался на ставке игрока еще несколько месяцев, и – редчайший случай! – удостоился достойных проводов: «Формально я попрощался с командой в октябре 1983-го. Была обычная календарная игра, и на ней решили организовать символическую передачу капитанской повязки: от меня – Дасаеву. Ребята вынесли меня на поле на руках. По сути, это были проводы из футбола…»608.
