Если Николаю Петровичу Старостину хватило мудрости, чтобы ужиться с Бесковым, на многие годы подчинив свои эмоции интересам дела, то Юрию Андреевичу Морозову, ставшему было на первых порах помощником Бескова в «Спартаке», заметного следа в истории «Спартака» оставить было не суждено. В апрельской заявке команды на сезон-77 его фамилия уже не значилась. «Я вообще не испытывал горячего желания идти в «Спартак», – вспоминал позднее Морозов. – «Динамо» – другое дело, – говорил я Бескову. – А тут и вы новый человек, и я». Но вы же знаете Бескова, наверное, не хуже меня – он кого хочешь может убедить! К тому же по его настоянию в команду вернули Николая Петровича Старостина, к которому я относился с огромным уважением…»405.

Выбор был, с одной стороны, вполне предсказуемым – Морозов незадолго до этого успешно сотрудничал с Бесковым в качестве помощника в сборной страны. С другой – с позиций сегодняшнего дня достаточно неожиданным. Дело не только и не столько в том, что столкновение характеров было почти неизбежным. И Бесков, и Морозов обладали, как известно, крутым нравом. Как заметил работавший в 80-х с Морозовым в ЦСКА Валентин Бубукин, «Морозов представлял собой этакую гремучую смесь Тарасова и Лобановского. Вспыльчивый, кипяток, суровый, жестокий. Мог накричать, сравнять с землей. Все это минут на десять. Потом проходит время, и он затихает…»406. Еще категоричней характеризовал Морозова начальник медицинской службы армейцев тех лет Олег Белаковский: «Тренер Морозов – человек с очень непростым характером. Общаться с ним порой, извините за сравнение, все равно, что с тигром в клетке целоваться…»407.

Важнее другое – тренерская, да и человеческая судьба Морозова уже к тому времени куда более тесно переплелась с судьбой антагониста Бескова – Валерия Лобановского, да и по своему футбольному мировоззрению Морозов был куда ближе к Лобановскому: «…На чемпионате мира в Германии голландцы показали тотальный футбол, а осенью того же 1974-го Лобановский, Алескеров и я были на стажировке в Голландии и в течение месяца наблюдали за тренировками „Аякса“, ПСВ, „Фейеноорда“, „Твенте“… Жили мы на базе национальной сборной, где на специальных курсах готовят тренеров четырех категорий – от D до А. Причем, чтобы получить высшую квалификацию, нужно пройти через все четыре группы. А возглавлял этот тренерский институт великолепный специалист г-н Плойер, обладавший глубокими знаниями по методике спортивной тренировки. И он поведал, с помощью каких упражнений можно достичь в игре многократных скоростных подключений фланговых защитников, прессинга, группового отбора. То есть всего того, что мы с Валерием Васильевичем взяли на вооружение, развивали и совершенствовали…»408.

И, тем не менее, приглашение Бескова Морозов не мог не принять: «Видите ли, тогда как личность Бесков производил на меня более сильное впечатление, чем Лобановский. Все-таки против Василича я играл, у нас не было такой разницы в возрасте, как с Константином Ивановичем, который к тому времени во многих командах, в том числе и в сборной, неизменно проявлял себя как специалист крупного масштаба. Кстати, с Бесковым мы познакомились в середине 60-х в Самарканде, когда я, готовясь к защите диссертации, проводил кое-какие эксперименты с футболистами „Зенита“, а он готовил к сезону московское „Динамо“. Мы много времени провели вместе, я прислушивался к его советам, а Бесков, как всякий умный человек, вероятно, не пропускал мимо ушей кое-что из моих суждений. И, тем не менее, я был ужасно поражен, когда он, возглавив в марте 1974-го сборную СССР, сделал меня, не работавшего тренером ни в одной команде, своим ассистентом. Правда, вскоре после матча с ирландцами он покинул этот пост, и большинство до сих пор считают, что его сняли с работы. Да никто Бескова не снимал! А свой уход он объяснял мне так: „У нас в сборной шесть-семь киевлян, у них другая методика подготовки, и если мы останемся, то будем их просто ломать“. То же самое он повторил руководителю спорткомитета Сергею Павловичу Павлову. Тот два дня не сдавался, но все-таки пришел к выводу, что на сбор в Югославию сборная должна ехать во главе с Лобановским и Базилевичем. А те, в свою очередь, включили меня в делегацию, попросив для начала заняться тягомотным оформлением документов на выезд…»409.

Во многом благодаря Морозову, кстати, Евгений Ловчев, по его собственному признанию, в 1976 году оставался едва ли не единственным некиевлянином, защищавшим цвета сборной СССР под руководством Лобановского: «Видимо, какие-то добрые слова обо мне Лобановскому сказал Юрий Морозов, с которым по работе в олимпийской сборной образца 75-го года (он тогда помогал Бескову) у меня сложились самые добрые отношения. Морозов мне сообщил, что Лобановский хочет видеть меня в своей команде…»410. Впрочем, решал Морозов для Лобановского и иные, более деликатные, селекционные задачи. Так, Виктор Звягинцев, игравший в «Шахтере», вспоминал, что именно Морозов поставил его перед выбором, от которого, что называется, нельзя отказаться: «Подсел ко мне в самолете Юрий Андреевич Морозов, помощник Лобановского по сборной, и предложил: или Киев, или Донецк. Или сборная, или… Я тут же в самолете написал заявление о переходе и передал Валерию Васильевичу. Так осуществилась моя мечта сыграть на чемпионате Европы и Олимпиаде. Такие тогда были методы…»411.

Анатолий Исаев, также работавший в 1977 году помощником Бескова, припомнил, что во многом именно благодаря Морозову, сильному теоретику, кандидату наук, в практике работы Константина Ивановича появились его ставшие впоследствии знаменитыми подсчеты ТТД – тактико-технических действий футболистов: «Как раз через Юрия Андреевича к нам и пришла мода считать „плюс-минус“. Я, кстати, был не согласен с тем, что благодаря таким подсчетам создается реальная картина полезности футболиста…»412.

Сотрудничество Бескова и Морозова в «Спартаке» оказалось прогнозируемо недолгим. Георгий Ярцев утверждал, что именно он стал невольным катализатором разрыва: «На первых порах пребывания в „Спартаке“ я не имел своей квартиры и часто ездил в Кострому. В Москву возвращался рано утром – к шести часам я был на базе в Тарасовке. А Константин Иванович еще раньше вставал. Ну, и я регулярно попадал на индивидуальные тактические задания. Наверное, поэтому именно я в 1977 году и оказался причастен к разладу Бескова с Юрием Андреевичем Морозовым. Вечером стираю форму в своем номере. Заходит Константин Иванович: „А, бабским делом занимаешься! Пойдем-ка со мной“. Приходим в комнату к Бескову, там Николай Петрович и Юрий Андреевич. Перед ними макетная доска – занимаются теорией. Константин Иванович воспроизводит ситуацию из последнего матча и спрашивает: „Георгий, какой здесь тебя должен был встречать защитник?“. Только я собрался ответить, как Юрий Андреевич сделал безапелляционное заявление: „Конечно, вот этот!“. У Бескова было иное мнение. Естественно, у них завязался такой спор, что обо мне и забыли. Искры летели, я от греха подальше под шумок ретировался. А утром на завтраке нам объявили, что Морозов всем передал большой привет. Как знать, если бы Бесков не задал мне тот вопрос, может быть, они бы еще лет десять вместе работали…»413.

История, рассказанная Ярцевым в качестве байки, очень правдоподобна и вполне характерна для двух мэтров тренерского дела, хотя, как утверждал Анатолий Исаев, Морозов покинул «Спартак» в момент, когда команда находилась на сборах в Сочи: «Взял Бесков поначалу и Юрия Морозова, но уже на первых сборах убрал. На каком-то разборе игры Морозов начал говорить о том, как должен играть центральный защитник, и Бесков сказал: „Слушай, друг, как надо в центре обороны играть, говорить буду я, а не ты“. Больше Морозова в команде не видели…»414.