И действительно, игроки той команды 50-х, сами, к слову, впоследствии не без успеха тренировавшие, о тренерском даре Гуляева отзывались спустя годы достаточно скептически. Вот, например, что скажет позже о нем, сперва, правда, сразу оговорившись «…к Николаю Алексеевичу Гуляеву я относился уважительно, он не подличал…»172, Анатолий Исаев: «Старостину Гуляев был удобен – все, что тот ни скажет, выполнял. Своего-то мало было – вот к Николаю Петровичу и прислушивался…»173. Позже он пояснит свою мысль: «В клубе же Гуляев был очень удобен Старостину – педант, трудолюбивый, все в блокнот записывал… <…> Но такое ощущение осталось, будто при нем мы сами по себе тренировались. <…> Вообще-то братья Старостины собирались после матчей в своем кругу и обсуждали какие-то детали, а потом Николай Петрович суммировал эти наблюдения и подсказывал Гуляеву, над чем работать, что усилить…»174. Поддержит партнера по команде и Никита Симонян: «Гуляева Старостин ценил за его трудолюбие. Николай Алексеевич на самом деле был такой вол, который мог пахать с утра до ночи. Но изюминки, как у того же Бескова, конечно, у него не было…»175. Симонян дословно повторит тезис, который Винокуров назвал «кулуарной несправедливостью» и «ярлыком»: «Игроки у нас в 50-е годы по уровню превосходили своего тренера…»176.
Занятно, но даже общепризнанные вроде бы достоинства Гуляева как тренера – «хороший методист, обеспечивающий атлетическую готовность команды» – оспаривались, причем самым высоким футбольным руководством. Так, начальник Управления футбола Лев Зенченко в выступлении на всесоюзной научно-методической конференции тренеров и начальников команд высшей и первой лиг накануне старта сезона-74 критиковал Гуляева за недостаточные физические нагрузки в период подготовки: «Созданная Управлением футбола комиссия по приему годовых отчетов от тренеров команд высшей и первой лиг вскрыла ряд серьезнейших недостатков в организации учебно-тренировочной работы. <…> …московский „Спартак“ тренировки с высокой нагрузкой подменял товарищескими матчами, которые расхолаживали игроков, не способствовали развитию и закреплению у них необходимых навыков…»177.
Спартаковцы 70-х откровенно посмеивались над своим старшим тренером. Как вспоминал Сергей Ольшанский: «Безобидный тренер, но некоторые его упражнения не шли, квадраты какие-то, а он все равно их давал. Только он отходил – мы по-своему тренировались. Сашка Минаев, правый полузащитник, записывал за Гуляевым афоризмы: „Беги бегом“, „Подавай угловой на уровне метр двадцать“ и так далее. Разборы игры Гуляева были для нас лучше любого концерта…»178.
Сам же Минаев вспоминал: «Николая Алексеевича в «Спартаке» прозвали Гундос. За гнусавый голос и занудство. На тренировки выходил с мегафоном, упражнения зачитывал по бумажке. Установки растягивались часа на полтора, бубнил одно и то же. Когда у Старостина кончалось терпение, обрывал его на полуслове: «Так, Николай Алексеевич вам канву дал. Вышивать сами будете…»179. И охотно, кстати, своими записями тех лет поделился с публикой:
«Установки Гуляева навсегда остались в моей памяти.
– Ребята! В игре стараться делать. Этого не делать.
– Булгаков! Бегай между двух и не болтайся между трех защитников!
– Мужики! Потянули свои ноги, чтобы не пришлось вас за руки брать!
– Штрафные у нас бьют Пискарев и Папаев. Но в итоге будет бить Кокарев.
– Разберем игру Пискарева. Андреев, ты почему в прошлом матче пас ему не отдал?
– Вы знаете, что на каждый вариант у нас есть так. А раз так – значит, вот так.
– Установка на игру с «Зенитом». По не зависящим от нас обстоятельствам защитника Голубева мы все знаем. (Защитник Голубев отличался своей жесткостью на поле.)
– Центральный нападающий Маркин сегодня играет центрального нападающего.
– Установка перед игрой с «Миланом» в 1975 году. Покойный Миша Булгаков, царствие ему небесное, опаздывает буквально на пять минут. Тренер Гуляев говорит: «Если я сказал, что установка в 12 часов (а ты опоздал на пять минут!), то в 14.00 ты должен быть готов!»
– Женя Сидоров!.. Ну что за игрок!.. Ни рыба ни мясо, а баранина какая-то!..»180.
Охотно подшучивал над Гуляевым и сам Старостин. Евгению Ловчеву запомнилась такая история: «Однажды Гуляев в своем стиле давал установку перед матчем с „Торпедо“. Едем в автобусе, Старостин смотрит: Николай Алексеевич храпит. И тогда Николай Петрович встает, показывает на него и говорит: „Настройщик херов!“. Игроки под кресла едва не попадали – и матч выиграли…»181.
Анатолий Исаев припомнил, как «…однажды на сборах был смешной случай – Николай Петрович зашел к Николаю Алексеевичу, а тот спит с блокнотом и карандашом в руках. Чапай походил-походил вокруг и оставил записку: „Проснешься – зайди“…»182.
А Никита Симонян, рассказывая о Гуляеве, вспоминал, что «Николай Петрович Старостин не уставал удивляться его педантичности. Вот, скажем, идет игра «Спартака» с «Миланом» на Кубок УЕФА. Первый матч, состоявшийся в Сочи, спартаковцы проиграли. Повторная встреча – в Милане. «Можешь себе представить, – рассказывает Старостин, – в наши ворота сразу же влетает мяч. Я в сердцах говорю Гуляеву, сидящему рядом со мной: «Это ж надо, Николай Алексеевич, на первой минуте нам забивают!». «Нет, Николай Петрович, не на первой, – и, посмотрев на свой секундомер, – на тридцатой секунде второй минуты»…»183.
Показательна и запомнившаяся Валерию Винокурову реакция Старостина на очерк «Талант преданности делу». Журналист вспоминал: «Спустя несколько дней после того, как в еженедельнике «Футбол-хоккей» был напечатан мой очерк о Николае Алексеевиче Гуляеве, в одном из коридоров «футбольной власти» я столкнулся лицом к лицу с Николаем Петровичем Старостиным. Он шел мне навстречу, широко раскинув руки, и вместо приветствия вдруг заявил: «Вот уж никогда не думал, что у Кольки Гуляева есть талант». Поняв по выражению моего лица, что я готов резко возразить, Николай Петрович положил руку мне на плечо: «Ну, не обижайтесь, не обижайтесь, я ведь шучу». «Только, пожалуйста, никому этого больше не говорите», – попросил я. «Да уже успел сказать – брату Андрею. Увы, есть у меня такая слабость: ради красного словца не пожалею родного отца. Но больше, обещаю, грех на душу не возьму. А очерк-то ваш мне очень понравился. Взахлеб прочитал…»184.
Геннадий Логофет, с Гуляевым, надо сказать, абсолютно не ладивший еще с 1966 года и считавший, что раньше времени завершил карьеру именно вследствие личностного конфликта с тренером, заметив «А вот o Гуляеве ничего доброго вспомнить не могу…»185, утверждал, что в основе тренерских успехов Гуляева лежало исключительно везение: «Мы не раз спрашивали Старостина – как он может такого ограниченного человека в „Спартаке“ держать. А Николай Петрович отвечал: „Зато он как мул упрется, обязательно добьется своего и сделает результат“. Николай Алексеевич, на футбольном сленге говоря, фартовым был. Везло ему…»186.
Везение везением, но не все, конечно, дело в этом. Гуляев шел в ногу со временем и, например, в своем выступлении на упоминавшейся выше всесоюзной научно-методической конференции тренеров и начальников команд высшей и первой лиг в феврале 1974 года рассказывал о первых попытках внедрения им научного анализа игр в «Спартаке»: «Н. Гуляев рассказал о том, как с помощью бригады Центрального института физкультуры в „Спартаке“ проводились разборы игр и анализы действий футболистов не на глазок, как это было прежде, а конкретно, на основе научных данных. Футболисты, относившиеся к первым опытам с улыбкой, когда увидели практические результаты, стали серьезнее и активнее участвовать в разборах матчей…»187.
