Он улыбается. Значит его жена с волосами цвета меди? Я тоже улыбаюсь. Полчаса мой красивый ещё подождёт, а потом будем говорить хоть всю ночь!

— Хорошо, одна чашка и всё!

— Так точно!

Мы заходим в лифт. Едем на седьмой этаж.

Квартира у Ромы, как и у нас, небольшая. Обстановка уютная. Наверное, жена постаралась. Правда, немного не прибрано. И кое-где на полу сор.

Мы заходим на кухню, и я вижу в раковине немытые тарелки. Мужчины не любят мыть посуду. Из нас с Марком двоих, посуду всегда мою я. За исключением всего нескольких раз. Марк. Ловлю себя на мысли, что сильно соскучилась по нему. Но, как отказать Роме, если я уже согласилась на чашку чая? Это было бы невежливо. Пока я вся в своих мыслях, Рома уже сделал чай. Ставит его передо мной.

— С кусочками мандарина, подойдёт, надеюсь. Другого у меня нет, — говорит мой сосед. Опускает на стол вазочку с печеньем.

— Спасибо, — отвечаю. — Такой чай я люблю, у меня дома он тоже есть.

Рома садится напротив.

— Этот чай моя Катя купила. Она его обожает, — грустно говорит он. Рома и правда скучает по своей жене.

Я пью чай. Он вкусный, только ещё немного горячий.

— Я хочу вернуть её. Но не знаю как.

Я смотрю на него. Он берёт стакан и наливает коньяк.

— Вы не против, надеюсь? — Спрашивает он.

Пожимаю плечами.

— Я-то нет, но вот Катя была бы против, Вам не кажется?

— Да, вы правы.

— Тогда зачем Вы пьете?

Он смотрит пристально, и в его глазах вижу печаль. Как же он, должно быть страдает! Но он же сам виноват!

— Как вы думаете, Ника, измену можно простить?

Я задумываюсь, отпивая глоток чая. И правда, можно ли простить человека, который причинил такую боль? Смогла бы я простить Марка, если бы он изменил мне или предал ещё как-нибудь? Не знаю. Я сильно люблю его, и знаю, что он любит меня. Но, как бы я поступила, случись такое с нами?

— Если сильно любишь, — наконец говорю я. — То, думаю, можно простить человека, причинившего боль. Но только, если этот человек, действительно заслуживает прощения.

Он кивает.

— Я знаю, она любит меня. Просто очень обидел её. Как мне заслужить прощение?

— Для начала, Вам не стоит пить, — отвечаю. — Сколько Вы уже не вместе?

Если хочет моего совета, то пусть говорит откровенно. А могу ли дать совет? У меня не особо опыта. Марк мой единственный парень. Но другого я и не хочу.

— Да уж давненько! — Сокрушается он.

— Вы звонили ей? Просили прощения?

— Да, конечно. Но она не хочет слушать, бросает трубку. Но последние недели я только пью.

Я вздыхаю.

— Прошло время и, возможно, она готова выслушать Вас теперь. Только в трезвом виде, конечно! И Вам нужно быть искренним. Не скрывайте от любимой ничего.

Он отчаянно кивает.

— Я попытаюсь ещё, обязательно. И пить больше не буду.

Он встаёт, идёт к раковине и выливает всю бутылку коньяка!

Вот так просто? Восемнадцатилетняя девушка даёт совет мужчине! Мужчине, который намного старше. И, что самое поразительное, он, правда, решил прислушаться? Ого!

— Прямо завтра, возьмите и позвоните ей. Если, как вы говорите, она любит вас, то выслушает. А лучше попросите встретиться и поговорить с глазу на глаз.

— Домой пригласить?

— Нет, лучше вам встретиться на нейтральной территории.

Я, правда, так думаю. Это будет честно. И на Катю не будет давить обстановка дома, где она с ним жила. Возможно, её сердце смягчится.

— Спасибо, Вам, Ника. Вы очень хорошая. Добрая.

Ну, не знаю.

— Вы бы знали, какая она, моя Катя, — мечтательно говорит Рома и наливает себе чашку любимого чая его жены.

Только через два часа я, наконец, захожу домой. И всё это время Рома не переставал говорить о Кате. Показал её фото. Я знаю теперь всю историю их отношений! Да, что там! Мне кажется, что я сама знакома с его Катей уже не один год! Я знаю, какие милые у неё веснушки и как заразительно она смеётся, так, что и все вокруг начинают хохотать. Ещё, я знаю, как она любит быструю езду, ходить в кино на разные комедии. Она отлично рисует портреты и умело играет в шахматы, отлично танцует бальные танцы. Особенно любит танго. И ещё много и много всего я теперь знаю об этой рыжеволосой двадцатипятилетней девушке!

Кажется, у меня перегруз от информации! Боже, время-то уже! Мне точно пора позвонить Марку!

Я убираю сок в холодильник, быстро раздеваюсь, наскоро принимаю душ, надеваю чистенькую пижамку с мишками. Беру телефон, ложусь на диван и накрываюсь пледом. Блин, мой телефон почти разряжен! Вскакиваю с дивана и беру зарядник. Ставлю телефон на зарядку и вот, я уже лежу на животе, снова под теплым пледом!

Набираю номер Марка, видя просто огромное количество пропущенных от него. Гудки. Гудки. Гудки. Он не отвечает мне. Он очень обиделся, ведь я сама ему не отвечала весь день и вечер. Блин! Звоню снова и снова.

Наконец, после пятого звонка слышу его усталый, серьезный голос.

— Да, Ника.

— Привет, любимый, — говорю, как можно нежнее. — Ты уже спал, я разбудила тебя?

— Привет. Нет, я не сплю. Работаю. Но я не уверен, что я твой любимый.

Чего? Как он может так думать?

— Ты мой любимый, и ты это знаешь. — Мне не нравится его голос. Он так спокоен! Я думала, он опять будет кричать на меня, будет недоволен, но в его голосе я слышу равнодушие! Это больно. Но я же его игнорировала!

— Ника, не надо.

— Что не надо? Говорить, что люблю тебя? Но это так! — Хочу, чтобы мой голос звучал спокойно, но не получается.

— Ника, ты не отвечала мне весь день и вечер. Да, я понимаю, что накричал на тебя, но не нужно так наказывать меня. — Голос по-прежнему ровный. — Игнор столько часов, это слишком.

Я закусываю губу. Блин, блин. Что мне сказать, чтобы он снова назвал меня «малыш» или «своей девочкой». Сменил равнодушный тон на нежный и страстный, как всегда!

— Марк, прости меня, — говорю я тихо. — Я плохо поступила. Но я очень скучаю, правда.

Он вздыхает.

— Я не уверен и в этом.

Что?

— Марк, пожалуйста, ты такой равнодушный! Мне это совсем не нравится!

Потираю висок. Голова разболелась. Хочется плакать.

— Не нравится! — Я слышу в его голосе раздражение. Уже прогресс!

— Прости, прости меня, любимый, — ною я. — Мне так не хватает тебя, твоих рук и губ. Мне не хватает твоих прикосновений и поцелуев и… всего остального.

Может, это растопит его сердце?

Он молчит какое-то время.

— Ладно, Ника, всё в порядке, — говорит он и зевает в трубку.

Мне этого мало!

— Нет, скажи по-другому, — пищу я.

Он тихонько смеётся. Ох, неужели!

— Как по-другому?

Издевается? Он знает, как я хочу, чтобы он меня назвал.

— Ты знаешь, — говорю и хнычу.

— Нет, ты скажи мне, — голос его теплеет с каждой минутой.

— Марк, — постанываю я. Переворачиваюсь на бок.

— Не капризничай, — опять посмеивается он.

Я надуваю губы.

— И не надувай свои милые губки.

Откуда он знает? Так хорошо изучил меня? Ну, конечно!

— А ты назови, как всегда!

Поворачиваюсь на спину. Хочу, чтобы Марк был рядом.

— Не знаю как, — упрямится.

— Хм… — стону.

— Ференика?

— Нет!

— Мм. Береника?

Чёрт, вот ведь изверг! Молчу.

— Вероника?

— Марк!

Опять слышу его приятный смех.

— Малыш, — наконец, сжаливается он. — Маленькая моя. Девочка моя, любимая.

Голос его страстный теперь, это рождает во мне жаркую волну. Я мигом возбуждаюсь.

— Марк, — выдыхаю я.

— Мм… Ты уже влажная там? Да, красавица?

— Я не знаю, — вру я, но он, конечно, прав.

— Врунья, — говорит он. — Опусти туда руку и проверь.

Что?

— Я не могу, — смущённо говорю я.

Он глубоко вздыхает.

— Давай, Ника.

Ох, как жарко! Но, как я могу такое сделать? Трогать себя? Это ведь стыдно. Ни за что не сделаю это.