Телевизор исчез. Вешалки с быстрым шорохом занимали положенные места. Комод уже был собран. Распихав нижнее бельё, я откровенно устала и решила, что платья и джинсы можно доверить моему новоявленному рабу.

– Есть будешь? – собралась я на кухню.

Андрей сдержанно кивнул.

– Я б тоже поела… – кривила я жалостливую моську.

Тут же в лицо прилетела какая-то тряпка. От испуга я дёрнулась, и скривилась ещё сильнее от боли в шее.

– Не делай такое лицо, а то единственным выходом из ситуации станет двойное самоубийство, – то ли шутил, то ли в серьёз, сказал Андрей. – Прости, я всё время забываю, что ты калека, – добавил он, сопровождая мои болезные движения в коридор.

– Сам ты… – шшикнула я под нос.

Открыв холодильник я в очередной раз поразилась тому, как изменилась моя жизнь. Я уже и не вспомню, когда он отсвечивал девственной белизной. Теперь холодильник всегда ломился от еды. Андрей, видимо, просёк, что от готовки я не больно то кайфую, и притащил кучу разнообразных полуфабрикатов. Я достала: «фрикадельки по-французски» и яблочный штрудель, – нужно избавляться от гадости, пока есть возможность её кому-нибудь скормить. А вот йогуртов бы побольше и детского питания для разнообразия… Один отсек и вовсе был забит выпивкой. Даже представить не могу, что творилось у Маши в голове, когда она неслась ко мне с такой посылкой.

Я включила духовку и полезла проверять новости, ожидая увидеть там кучу статей об облаве на очередную подпольную сеть. Но город затих. И не смотря на отсутствие новых серьёзных происшествий, перестало появляться и упоминание о теракте на заправке. За пару недель эта тема изучена СМИ со всех сторон. После объявления о причастности к теракту «оружейного бизнеса окраин», новой информации, видимо, совсем не появлялось. О нападающих было до сих пор ничего не известно.

Грусть мешалась со злостью. Неужели этот теракт так и потонет в неизвестности… Даже слухов новых не появилось.

Халат постоянно норовил сползти, и я наконец-то почувствовала насколько неестественно копошение в моей квартиры постороннего. Мужика. Застань нас мама сейчас, то она, от радости, даже не заметила бы мой яркий мейк-ап.

Взгляд упал на пристроенное у стены ведро с букетом.

Может кота завести… Чтобы не уповать каждый день на никак не начинающийся шум дождя.

Я пару раз стукнула в стену, когда поняла, что докричаться не смогу, а ковылять буду целую вечность.

– Минуту!.. – отозвался Андрей.

Стол вытаскивать мы не стали и сидели практически плечом к плечу. Между нами не наблюдалось ни капли неловкости или чего-то подобного, свойственному подобным моментам. Чего уж говорить о страхе и ненависти, которые я должна испытывать при взгляде на парня, который меня до полусмерти избил.

Я опять взглянула на цветы. Да что эти романтики вообще знают о конфетно-букетных?! Просто вламываешься к ней в дом, душишь, на следующий день притаскиваешь букет и еду, и вуаля, вы почти семья!

Одновременно со смешками в нос ударил запах яблочного штруделя, окрашивая лицо в отвращение. Капля йогурта впилась в горло, и напрочь отказывалась скатываться в пищевод, провоцируя болезненный кашель.

Я содрогаясь задрала голову на стоящего надомной Андрея, готового в любой момент приложиться мне ладошкой по спине.

– Цс… – махала я руками, боясь, что он «по ошибке» выбьет из меня жизнь. – Ешь, а то меня сейчас стошнит. – Потянула я его за штанину к столу.

– Тебя тошнит?.. – сел Андрей, сверля меня глазами. – Может у тебя сотрясение? Надо в больницу…

Я закатила глаза, демонстративно плюя такой заботе в лицо, и уже собралась зачитывать мантру «взрослой и независимой», как в дверь постучали.

Мы одновременно уставились на часы, отбивающие девять.

– Ты закрыл дверь?..

По зубному скрежету и испуганным глазам, я поняла, что нет. Либо он не помнит. Андрей медленно двинулся к двери, чтобы проверить заглушку.

Но после повторного стука щёлкнула ручка, и мы поняли, – не закрыл.

– Веро?! Ты где?

Я не видела Машиного лица, но застывший на пороге моей квартиры Андрей её явно удивил.

– Т… ты чё тут делаешь? – услышала я голос Масика.

– Ба-а… это что за красавчик? – взвизгнула Ани.

Звук каблуков разнесся по квартире.

– Где Вера? И телевизор…

Что они тут делают всей толпой?!

Андрей, видимо, забыл, как говорить, и явно стоял как истукан, пытаясь придумать оправдание всему и сразу. Вряд ли ему удастся выпроводить этот букет из моей квартиры. Молодая неопытность ещё долго будет порождать неловкие моменты.

Я кряхтя поднялась, оценила свой максимально домашний внешний вид и высунулась в коридор.

– Что с твоим лицом? – первая меня заметила Нелли.

– Веро! Что случилось?! – кинулась ко мне Маша, распихивая остальных.

Я оценила гостей. Все были одеты празднично. В руке у каждого высилось по букету. Андрей, стоял рядом с братом, и трепетал от невидимого ветра яростного взгляда. А они и вправду похожи.

– Вера? – протиснулась ко мне Нелли. – Что с твоим лицом? – она оценивающе посмотрела на меня, скользнула взглядом по букету, и развернулась на Андрея.

Я решилась принимать огонь на себя, когда наконец-то сообразила, что происходит:

– А мы тут… празднуем, – постаралась я выговорить чётко, но от раздирающей боли сразу закашлялась.

Заметив наворачивающиеся у Маши слезы добавила:

– Меня машина сбила. Всё нормально, жить буду.

Тут же почувствовала холодок от взгляда Масика. Хотела добавить, что сама я под этот бульдозер не кидалась, но лишний раз даже намёка на суицидальные мысли выказывать не стоило.

– Ну располагайтесь, коль пришли… Кухня в вашем распоряжении, – натянула я улыбку. – Переоденусь, пожалуй…

В причину моего нездорового вида все поверили сразу, что и ожидалось, и теперь просачиваясь мимо меня на кухню, одаривали Андрея любопытными взглядами. Оно и понятно, падение метеорита объяснило бы его присутствие в моей квартире и то лучше. Всем не терпелось меня ощупать и узнать подробности, так что подготовку к «празднику» разбавили смешки, прерываемые нетерпеливым шёпотом.

Я оставила друзей, и пошла в спальню, припоминая, что в моём гардеробе есть такого, что скроет и шею, и лицо, и синеющую ногу. Андрей так и продолжал стоять в коридоре бегая по вешалке с одеждой глазами, видимо, осмысливая безвыходность ситуации.

Только я зашла в комнату, ландыш ринулся за мной, легко ухватил за руку и склонился над ухом.

– С… скажи хоть что мы празднуем?.. – оборачиваясь на коридор шептал он.

– У меня сегодня день рождения.

– Чего?! – заорал Андрей, чем сразу вызвал гробовую тишину на кухне, которая нехотя расходилась звоном посуды.

Я одарила его взглядом, каждой ресничкой вопя, что он идиот.

– Вали от сюда, мне надо переодеться, – толкнула я его локтем в бок. И добавила, слегка посмеиваясь. – Сейчас будем делать из тебя героя.

Я сшиб сантехническую тележку и заблокировал карточкой дверь лаборатории.

Да какого чёрта… Выкатив стул в центр, я сел, и попытался цеплять неподвижным взглядом установленное вдоль стен оборудование.

Смартфон в руке трещал под психованным натиском пальцев, что попадали в нужную букву с десятого раза. Голова раскалывалась, выбивая в глазах солёные искры.

С каждым днём становится только хуже.

– Ладно… – рычал я, поднося к уху динамик.

– Алло.

– Здоров, Ден.

– Да уж здоров, Хэппи. Как там твои пробирки?

– Чуть лучше твоих бабок.

– Ты там плачешь от счастья или мне кажется? – друг отвлёкся, явно тепло приветствуя какую-то медсистричку.

– У вас есть офтальмолог в поликлинике?

Я как разъярённый бык уставился на красную тряпку, что свалилась с ведра, намертво приковывая внимание.

– Что случилось, Мил? Зачем тебе офтальмолог?