Видение исчезло. Секунду ничего видно. Но угадывается неясный нарастающий шум, он постепенно превращается в гул оживленного города.

Неожиданно я оказываюсь незримым гостем в небольшом зале, стены которого отличаются яркими красками причудливых фресок. На живописном плетеном коврике сидит в позе лотоса пожилой индеец. На одном плече его застегнут легкий цветастый плащ, прикрывающий нагое тело в набедренной повязке. Морщинистую смуглую шею скрывает сложное многоступенчатое ожерелье из металлических пластин. Голову украшает высокий убор из перьев. Его одеяния выдают его статус тлатоани-вождя.

– Дочь моя, сейчас я не в силах исполнить твое желание. Сейчас не время, – увещевал индеец склонившуюся перед ним в поклоне уважения девушку в яркой тунике и с копной черных вьющихся волос.

Поодаль стоит молодой индеец. Судя по одежде, воин. В разговор он не вмешивается.

– Я знаю, что ты отважный воин, Попо. Я также верю, что ты порядочный человек и сможешь составить счастье моей дочери Исты, – обратился пожилой индеец к воину.

Тот встает на одно колено рядом с девушкой.

– Любишь ли ты дочь мою Истаксиуатль, Попо? – повышая голос, вопрошает тлатоани.

Попокатепетль гордо вскинул голову и, глядя прямо в глаза вождю, ответствовал:

– Больше жизни.

– А ты, Иста, любишь ли моего самого лучшего воина Попокатепетля? – не унимался отец.

– Да, отец, – ни жива ни мертва молвит девушка. – Больше жизни.

– Вы будете вместе, дети мои, – изрек тлатоани. – Не теперь. Миштеки в долине Оахаки готовят поход против мешиков. Мы не допустим их в наши земли. Попо, ты отправишься на эту войну. А когда вернешься с победой, я отдам тебе свое сокровище, красавицу Истаксиуатль, с удовольствием.

От отца не укрылось, как девушка незаметно смахнула невольную слезу с очаровательного смуглого лица, и он смягчился:

– Разлука всегда тяжела, но вы должны набраться терпения.

Прошли недели. Тлатоани восседает на каменном троне в ожидании религиозной церемонии. Площадь перед храмом наполняется празднично настроенными подданными в ярких одеяниях. Индеец пребывает в приподнятом расположении духа. Праздник, посвященный Тецкатлипоке, этому загадочному всеобъемлющему божеству, всегда проходит в радостном возбуждении. Два жреца приблизились к тлатоани и склонились в низком поклоне.

– Повелитель, – заговорил старший, когда вождь жестом приказал жрецам подняться. – Повелитель, этот год принес нам необоснованно низкий урожай маиса. Многие жители окажутся обречены на голод. Богиня маиса Шилонен, очевидно, гневается. Сейчас месяц Тошкатль. Сегодня мы умилостивим Тецкатлипоку. Но в месяце Уэйтекуиутль, в праздник его супруги Шилонен, богини молодого маиса, потребуется особое жертвоприношение.

– Что ж, в таком случае подготавливайте этот праздник, отыщите эту особенную девушку для жертвоприношения, чтобы богиня сменила гнев на милость и дала нам урожай, – спокойно соглашается вождь.

Жрец кивнул, нерешительно потоптался на месте, взвешивая, стоит ли продолжать, и решился:

– Шилонен требует в жертву самую красивую девственницу племени, повелитель.

Вождь вздрогнул, вперил взор в жреца, сжал губы, но промолчал.

Жрец вздохнул и тихо произнес:

– Повелитель, это твоя дочь!

Тлатоани вскочил, с досадой грохнул оземь посохом, который держал в руке, и истошно закричал:

– Не-ет!

Жрецы низко поклонились.

Старший продолжал:

– Как повелит Тецкатлипока. Внимай! Сегодня он может дать тебе знак.

Тлатоани устало опустился на трон и грустно кивнул. Праздник испорчен. Он немного отвлекся, зараженный всеобщим возбуждением. Его дочь, красавица Истаксиуатль, выделяется среди девушек, задействованных в церемонии. Она украшает юношу, воплощающего Тецкатлипоку, готовя его быть принесенным в жертву богу-творцу. И вдруг яркий луч солнца, белый, четко очерченный и ослепительный, вонзается в сердце его дочери. Никто не видит этого, кроме отца. Никто не почувствовал этой страшной всепоглощающей боли, кроме отца. Вождь на секунду прикрыл глаза, чтобы не видеть больше этого посланного Тецкатлипокой неотвратимого страшного знака.

Во время празднества молодой воин с оперением тлашкальца не сводил глаз с Истаксиуатль. Тлашкалец неотступно следовал за девушкой. Она не обращала на него никакого внимания. И это еще больше распаляет юношу.

Усталый тлатоани возвращается домой, тяжело опираясь на посох. С трудом перебирая ноги от утомления и огорчения, бредет он от храмовой площади к дому. Слуги с опахалами защищают его со всех сторон.

Внезапно прямо в ноги к нему кинулся тлашкалец:

– Повелитель, не гневайся! Позволь поговорить с тобой о дочери твоей!

Вождь несказанно удивлен. В другой раз он прогнал бы молодого наглеца, велел наказать того за дерзость. Но сейчас он встрепенулся. Луч надежды забрезжил в его душе. Он приказывает слугам провести юношу к себе в покои.

– Повелитель, я полюбил твою дочь всем сердцем. И хочу просить ее в жены, – без предисловия начал молодой тлашкалец.

– Я не знаю тебя, воин. Одежды твои выдают в тебе тлашкальца, но также говорят о твоем знатном происхождении. У Теночтитлана сложные отношения с Тлашкалой. Мы то дружим, то воюем не на жизнь, а на смерть. Породниться с Тлашкалой, вероятно, было бы выгодно для обеих сторон. Это может привести к длительным союзным отношениям, – так рассуждает тлатоани, глядя прямо в глаза наглецу. – К тому же твоя смелость говорит о твоей храбрости в бою, – продолжает вождь. – Но я не могу отдать тебе дочь. Она уже обещана другому. Отменить этот союз я мог бы, только если бы сама Истаксиуатль полюбила тебя и попросила снять с нее прежнее обещание.

Старый индеец подумал, что, если этому юноше удастся завоевать девушку, он не задумываясь сыграет свадьбу. Тогда Иста будет уже замужней и не сможет быть принесена в жертву. Конечно, он уважает Попокатепетля и поэтому все откровенно рассказал тлашкальцу. Давно не приходило вестей из Оахаки. Миштеки – упрямый народец. Приди завтра Попо с победой, и Иста будет спасена. И тлатоани решил для себя, что отдаст ее любому из претендентов, лишь бы спасти ей жизнь.

– Я добьюсь любви твоей дочери, – гордо и уверенно заявляет юноша.

– Да позволят это боги! – И вождь воздел руки к небу.

Через несколько дней Истаксиуатль вбежала в зал и пала ниц перед отцом. От тлатоани не укрылись ее заплаканные глаза.

– Встань, дочь моя! – повелел отец. – Что огорчило тебя?

– Отец, повелитель! Давно ли приходили вести из земель миштекских?

– Что взволновало тебя, Иста? – уклонился от ответа индеец.

– Молодой тлашкалец преследует меня своими ухаживаниями. А сегодня он сообщил мне… – Девушка закрыла лицо руками и зарыдала.

– Что? Что именно он сообщил?

– Он сообщил, что с его родины пришли известия о гибели Попокатепетля. Отец! Правда ли это?

Тлатоани не имел подобных новостей, но подумал, что девушка, поверив в гибель своего возлюбленного, скорее согласится связать жизнь с тлашкальцем и будет спасена. И он отважился.

– Да, дочь моя, я тоже получил эту печальную весть, но, пока она не подтвердилась, я не мог тебе ее преподнести. Да и не представлял, как я скажу тебе это. Подойди ко мне, дочь моя, и я утешу тебя.

Иста бросилась в объятия старого индейца и долго рыдала у него на плече.

– Не плачь, Иста, – гладил ее по черным шелковистым волосам тлатоани. – Выслушай меня спокойно и внимательно.

Девушка села перед отцом и подняла к нему заплаканное лицо.

– Я тоже оплакиваю своего лучшего воина, – грустно произнес вождь. – Но здравый смысл говорит мне, что его гибель боги послали нам во спасение.