– И не говори, ― поддержала, думая о своем, Шу Ликин.
Глава 4. Притаившийся Тигр
Норинбург. Дворец Билатлейн.
Оливия мягко ступала по каменной дорожке сада в платье, сотканном словно из кровавой паутины. Полог юбки украшали черные цветы. Королева поглаживала налитый живот, не оборачиваясь на верного стража из глины. В отличие от нее, его шаги разносились гулом по коридорам замка, который взбудоражился как муравейник с воткнувшейся в него палкой. Оливия отстранилась от звона посуды, глупого трепа слуг и грохота начищенных до блеска лат. Тревога немного утихла, когда взгляд коснулся солнечных лучей, проскальзывающих между скульптур на витиеватую дорожку. Сад стал островком тишины. Здесь больше не распускались цветы и не журчали ручьем птицы. Среди серых стен замка поселилась семья скульптур: женщины, мужчины, дети и бездушные твари. Всех их сделала Оливия. Слепила из глины и вложила частичку себя. Своего желания вернуть бессмертие. Изысканная красота стала блекнуть. Начали появляться первые седые волоски, а кожа сохла без достаточного количества влаги. Щеки перестали быть безупречно фарфоровыми и обрели кривой загар. Раньше она не задумывалась об этом, но чем чаще Кондрат оставлял ее одну, тем сложнее было справляться со временем. Оно безжалостно хотело забрать назад те годы, которыми королева его одурачила. Статуи же оставались такими же. Непоколебимыми. Крепкими. Холодными. Оливия тяжело вздохнула и присела на скамью в тени расправленных крыльев льва. Голем занял свое место рядом, чуть не задев головой острые перья. Ребенок толкался в животе и отвлекал от грустных мыслей, но, тем не менее, подпитывал страх. Оливия не знала, как пройдут роды. Останется ли она жива, и каким будет ребенок? Будут ли у него крылья суккуба? Заберут ли его другие из клана Чернокрылых, если вдруг родится девочка? Сенамира сбежала с Брайсом. Никто не знал живы ли они, но почему-то Оливия верила, что эта парочка еще вернется. Не хотелось, чтобы это случилось на Йоль, когда предположительно должен был появиться наследник.
– Ваше Величество, король… ― не успел слуга озвучить с порога, как Кондрат вырвался на солнечный свет.
– Благодарю, я сам справлюсь. Ждала меня, женушка?
Правитель Астерии бросился к ее ногам, но Оливия отвернулась и сложила на груди руки.
– Разве так встречают своего короля? ― возмутился Кондрат, падая перед ней на колени. ― Привет, малыш. Твой папа…
– Оболтус и негодяй! Где тебя носило?! Опять проверял все портовые трактиры?! Еще не надоели дешевые шлюхи?!
– Зачем они мне, если в постели ждет сама королева? Кстати, почему ты не в постели?
Кондрат подмигнул жене.
– Бока болят от этих мягких подушек! Спать невозможно!
– Так убери их.
– Не могу! Спина болит! И персиков хочется! Ты привез или опять забыл?!
– Здравствуйте, Ваше Величество, ― сказала Шу Ликин, чем обратила на себя грозное внимание.
– Ты отправился за рудой и персиками, а привез с собой шлюх?! ― Оливия подорвалась с места, словно ночная фурия.
– Дорогая, ты разве ее не помнишь? ― он указал на наемницу.
Миори прятала глаза в полах капюшона, стараясь не выдать пальцы-корни и цветы вместо волос.
– Я королева! Я не обязана помнить всех твоих девок в лицо!
– Милая, тебе нельзя нервничать. Вспомни, в каком ты положении.
– А ты помнишь, идиот?! Убей их! ― приказ услышал голем.
Страж дрогнул. Мелкие камешки посыпались на дорожку, когда гора двинулась в сторону девушек. Шу Ликин вытащила из-за пояса кинжал и стала в защитную позу, словно могла справиться с камнем своей зубочисткой.
– Отзови его! ― крикнул Кондрат, подрываясь на ноги.
– Нет!
– Отзови!
– Не буду!
– А-р-р… ― Кондрат стал перед големом. ― Остановись! Тебе приказывает король!
– Но слушается он меня, ― Оливия ухмыльнулась, по-королевски выпрямившись, и тут же сжала зубы словно в тиски.
Страж откинул Кондрата как назойливую муху и продолжил путь. Статуя женщины с кувшином пошатнулась, когда на нее налетел правитель Астерии. Рядом зашевелился ящер. Чешуя, каменистые пластины, завибрировали и засветились изумрудами глаза. Язык щелкнул в воздухе раздвоенным концом.
– Это еще что такое? ― Оливия застыла, как и ее страж.
– Полагаю, привет из Гластонгейта, ― наемница перевела оружие на новую цель.
Монстр ощетинился.
– Схватить его, ― приказала королева.
Голем изменил путь, но ящер скрылся. Растворился в солнечных лучах и через мгновение появился за спиной Оливии. Она ощутила его холодные пальцы на шее. Они казались огромными. Словно каменные оковы на цепях. Вторая рука держала плечо.
– Не двигайтесь, ― прошипел монстр. ― Дайте уйти.
– Ты угрожаешь моей королеве?!
Лицо Кондрата потемнело, словно на него бросили тень.
– Только если не отпустите, ― ответил зверь, но тут же почувствовал холод в пальцах.
Призрачная дымка стала рябить и нарастать густым черным цветом, как и глаза короля.
– Никто не смеет угрожать моей жене! Слышал?!
Скверна притаилась между пальцев Кондрата и сорвалась с поводка. Тьма окутала зверя. Чем ярче становились черные следы на коже короля, тем сильнее задыхался ящер. Глаза-изумруды закрылись. Из горла вырвался крик. Скверна съедала каждую чешуйку. Оголяла мясо. Надкусывала кость. Магия в жилах Кондрата пугала Оливию. Она знала, на что способен ее муж, но делать это на глазах у других… Королева отошла от останков плоти, которые распадались во тьму, пока не остался только скелет, который рассыпался пылью. Король пошатнулся.
– Кондрат! ― крикнула жена.
– Я в порядке.
Это было далеко от истины. Нет, правителю не было больно. Тьма опьяняла его. Заставляла еще и еще черпать ее силы. Сделать больше глоток. Тянулась сладостью на языке и нежностью сквозь дрожащие пальцы. Кондрат хотел воспользоваться скверной. Растворить во тьме Шу Ликин, Миори, целый замок. Он чувствовал, что сможет сделать все, если даст себе волю. Каждый раз, призывая скверну, король жаждал продолжить альянс и раствориться в безумном соитии.
– Кондрат, останься со мной! ― крикнула жена, подобравшись ближе.
Она коснулась его холодной щеки и разогнала тьму в глазах, вернув им прежний цвет сапфиров.
– Он так и не избавился от проклятья? ― спросила Шу Ликин.
– Это не проклятье! ― прорычал Кондрат. – Это дар богов!
– Которым плевать на вас. Разве нет? Когда их заботила жизнь простых смертных? Мы как театр для них. Глупые куклы, показывающие представление.
Наемница не сложила оружия, но усмирила порыв. Сейчас важно было не это. Миори прижала руки к груди и испустила вздох, пошатнувшись. Девушка упала на статую каменой змеи. Полы плаща оголили ветвистые ноги и цветочные башмаки. Оливия испугалась. Она не понимала, зачем Кондрат их привел, как вдруг начала вспоминать наемницу.
Война разразилась так давно. Неужели снова?
– Откуда взялось ЭТО дерево в моем саду? И что это был за ящер?
– Не знаю, но думаю, что он тут давно. А если не нападал, то еще и с определенной целью.
– Думаешь, его подослала Маргарет?
– Не могу отрицать, ― сухо ответил Кондрат. ― В любом случае старушка давно уже хотела поговорить. Самое время наведаться к ней и выяснить, почему Гластонгейт вновь начинает бесить и навязывать Астерии магию.
Страж продолжал стоять, напоминая собой очередную статую сада. Миори смогла встать и тут же замерла. Многолетний камень оброс травой. На головах бездушных девушек распустились розы. Колючие ветви обплетали мужчин и вплетались лепестками в пальцы детей, словно пестрые букеты. Звери обрели зеленую шерсть, которая из-за росы сверкала алмазами на солнце. Вдоль дорожки плелась лоза с нежными цветами ― снежинками. Откуда не возьмись, в саду запорхали бабочки с перламутровыми крыльями, от которых рябило в глазах. Ветер закружил аромат и разнес его по всему дворцу, напоминая всем жителям о красоте. О жизни. Королева нахмурила брови.
