Я распрямляюсь, ощущая себя непривычно свободной и оглядываюсь вокруг.

Из кухни на нас бросаются несколько недоуменных пар глаз, резко прекращающих свой ужин.

— Элизабет?! — раздается удивленный голос Шарлотты. — Что у тебя с лицом?

Мои брови угрюмо встречаются на переносице, а пальцы правой руки тут же принимаются ощупывать кожу лица, натыкаясь на мелкие пощипывающие царапины, полученные от бесконечных ветвей деревьев в области бровей и лба.

— Элизабет сегодня без ужина, — мрачно бросает Адриан, проходя мимо столовой в сторону лестницы.

Я бросаю последний взгляд в сторону недоумевающих Шарлотты, Селены и двух спокойных повстанцев, которые продолжают жадно поглощать свой ужин как ни в чем не бывало. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я гадаю, что же он придумал на этот раз, но встречаясь с его озлобленным взглядом по спине пробегает неприятный табун мурашек, заставляющих волноваться не на шутку.

Он стоит напротив меня, удерживая дверь одной из комнат, куда еще не ступала моя нога и кивает в сторону прохода, приглашая вовнутрь. На самом деле, приглашая — мягко сказано, скорее, одним своим яростным взглядом он буквально заставляет зайти в комнату. Улавливая в его взгляде опасные искорки, вдобавок с нервно играющими желваками, я с осторожностью прохожу в помещение, останавливаясь на пол пути. Осознавая, что в комнате нет ничего кроме как небольшого пухового одеяла и ледяного деревянного пола, я разворачиваюсь обратно, натыкаясь на его невозмутимое и напряженное лицо.

— Доброй ночи, — коротко бросает он, закрывая дверь на замок прямо перед моим носом.

Чую, что ночка ожидает меня не из простых и как только я укладываюсь на бок, с головой накрываясь одеялом, страх и холод окутывают мое тело, заставляя содрогаться с каждым новым вдохом, и я даю себе волю разреветься как следует.

Сквозь продолжительные слезы и рыдания я пытаюсь поразмыслить и осознать, в какой момент на своем жизненном пути я совершила ошибку. Совершила ошибку и оказалась здесь, прямо сейчас на этом самом месте, содрогаясь от холода, благодарная даже шматку старого одеяла.

Как только я даю себе наставление успокоиться и прекратить рыдания, мой слух улавливает отголоски каких-то скандалов, раздающихся с первого этажа. Я не вникаю, кому принадлежат эти голоса, что они говорят и кому перечат, но как только я осознаю, что прямо сейчас мой мир начинается и заканчивается в пределах пустой крохотной комнатушки, в которой я лежу, свернувшись калачиком и дрожу от страха — меня накрывает новой волной паники.

Забавно, но еще пару недель назад я думала, что с началом отбора мой мир окончательно и бесповоротно перевернулся вверх тормашками. Поразительно, ведь я думала, что отбор — это не мое и каждый день, стоя возле зеркала, уговаривала себя продержаться там еще хотя бы один день ради того долгожданного пособия, которое спасет маме жизнь.

На самом деле, за последние пару дней после злополучного бала моя жизнь разделилась на до и после. Мир кардинально перевернулся вверх тормашками еще вчера, когда я осознала, что нас похитили. Еще каких-то пару дней назад я и не подозревала, что может быть что-то хуже строгого расписания и постоянного соблюдения никому ненужных манер, совершенно не задумываясь о реальной угрозе повстанцев, которые все это время находились среди нас, а сейчас… Что я имею сейчас кроме нервного срыва и разодранных в кровь коленок?

Продолжая лежать в кромешной тьме, холодными ладонями я вытираю слезы со щек, пытаясь остановить начинающийся насморк. Ощущая раздающийся запах земли с грязных ладоней, в моей голове вновь проносятся картинки ужасного дня, проведенного в диком лесу.

***

Сквозь сон я улавливаю скрежет в замочной скважине и неторопливые шаги, приближающиеся ко мне с каждой секундой. Деревянный пол скрипит и проминается под тяжестью ног и человек молча присаживается на корточки возле моего лица. Некоторое время он молчит, а я в буквальном смысле ощущаю на себе его проницательный взгляд, но не решаюсь открыть глаза. Ощущая внезапное прикосновение к своей щеке, я тут же подрываюсь с места и опасливо прижимаюсь к стене, натягивая одеяло на себя.

— Ты меня боишься? — удивляется Адриан, слегка приподнимая брови. — Надо же, еще вчера целоваться лезла.

Я бросаю на него хмурый молчаливый взгляд.

— Окей, я надеюсь, за ночь ты все обдумала и больше не будешь бросаться на меня с такими громкими словами, — многозначительно произносит он со своей фирменной полуулыбкой. — Но тебе повезло, сегодня я добрый. Так что иди в душ, переоденься и спускайся вниз на завтрак, а я буду ждать тебя во дворе.

С этими словами он кивает в сторону вещей, которые принес с собой и покидает комнату, оставляя дверь открытой. Снизу доносятся громкие голоса Томаса и Роберта, спорящие о каком-то событии, вперемешку с закипающим чайником на плите, а я благодарю бога за то, что сегодняшнее пробуждение не было таким экстремальным и мокрым, как вчера.

После освежающего душа, благодаря которому я полностью смываю с себя весь вчерашний день, я переодеваюсь в новую аналогичную старой одежду и спускаюсь в столовую, где уже завтракают Селена и Шарлотта. Окидывая меня неоднозначными взглядами, девушки продолжают хранить молчание, лишь столовые приборы звонко стучат по тарелкам вместо их голосов. Некоторое время я ощущаю некое напряжение в воздухе и неловко начинаю свой завтрак, мечтая поскорее избавиться от бесконечной пустоты в желудке.

— Все в порядке? — раздается тихий неуверенный голос принцессы, бросающей на меня виновный взгляд.

Я коротко киваю и отпиваю чай, улавливая громкий дверной хлопок и краем глаза в дверях замечаю Адриана. Одним уверенным жестом он складывает руки на груди, кивая в сторону двора. Улавливая недоуменный взгляд Селены, я благодарно киваю Шарлотте за приготовленный завтрак и следую за принцем во двор.

Выйдя на улицу, я практически сразу же съеживаюсь от прохлады и наблюдаю, как все еще влажные волосы перекрывают мне взор от очередного потока ветра. Парень ожидает меня возле знакомого вместительного внедорожника камуфляжной расцветки с открытым багажником. В руках он удерживает ружье внушительных размеров, заправляя его патронами у меня на глазах. Я продолжаю стоять на крыльце дома, не в силах сделать и шагу, рассматривая его татуировку в виде перевернутого креста на шее.

Через мгновение он ловит мой недоуменный взгляд и ухмыляется, убирая винтовку обратно в багажник, специально громко хлопая крышкой.

— Не бойся, не пристрелю, — ехидно улыбается он. — Но, если будешь себя плохо вести как вчера, тогда не обещаю.

— Ближе к делу, — коротко бросаю я.

— Ого, какие мы серьезные, — он демонстративно хмурится и открывает одну из задних дверей автомобиля, берет оттуда черную бейсболку с чем-то еще и протягивает мне. — Сделай хвост и надень бейсболку. И без лишних вопросов, так нужно.

С недоумением на лице я беру из его рук резинку для волос, послушно сооружая на голове конский хвост и аккуратно натягиваю черную бейсболку, усаживаясь на переднее пассажирское сиденье вслед за Адрианом. Когда он поворачивает ключ зажигания, я очень надеюсь, что мы следуем именно туда, где я всей душой хочу оказаться прямо сейчас.

Некоторое время наше молчание прерывают лишь очередные попсовые мелодии по радио, пока я безразлично наблюдаю за лесным пейзажем за окном, сменяющимся знакомыми городскими чертами. Мы мимолетно проезжаем центр города и спустя пол часа внедорожник останавливается возле до боли знакомого здания, от одного вида которого у меня сводит все тело, а сознание беспощадно возвращает в прошлое снова и снова.

Старинная каменная табличка гласит: тюрьма Вестре, основанная в 1895 году.

В легких неожиданно заканчивается кислород, и я не в силах сделать новый вдох, продолжая разглядывать рыжий фасад здания с красной металлической крышей. Адриан заглушает мотор и выходит из машины, открывая мою дверь. Некоторое время он выжидающе глядит в мою сторону, но я непрерывно смотрю на главные тюремные ворота за пределами которых находится тот безумный монстр, который до сих пор снится мне в самых страшных снах.