— Это она! — выкрикивает девушка, продолжая смотреть, как я пытаюсь коряво слезть с дворцовой рамы.
Несколько близстоящих человек вокруг нее ловят мой взгляд, встречаясь с моими испуганными глазами. Не знаю зачем, но я тут же спрыгиваю с окна, отряхивая ладони от пыли, и мигом направляюсь в соседний смежный коридор в полной уверенности, что оттуда мне откроется полная картина того, кого же там увидели протестующие.
Неужели королева? Или Адриан…
Наконец, за считанные секунды я добегаю до первого попавшегося окна, которое открывает вид на небольшой центральный балкончик, украшенный тонкой металлической оградой черного цвета, посередине которой вырисовываются отдаленные черты государственного герба.
Я несколько раз моргаю перед тем, как с полной уверенностью убедиться в том, что вижу прямо перед собой. А вижу я двух враждующих кузенов, которые молча стоят на балконе, практически плечом к плечу друг к другу и не верю своим глазам.
Наследник уверенно опирается двумя руками на ограждение, направляя изучающий, в меру задумчивый взгляд на близстоящих людей. Адриан стоит невозмутимо твердо на ногах и, скрещивая руки на груди, скользит прищуренным взглядом по толпе. На его бицепсе намотан небольшой кусочек бинта, сквозь который упорно пытается прорваться бордовая кровь. А в моем сознании в это время проносится Кристиан с пачками бинтов, шприцов и ампулами с прозрачным содержимым. Неужели он добывал все это ради Адриана?!..
Прямо сейчас два враждующих брата выглядят как инь и янь: Адриан находится в свободной белоснежной футболке, по краям которой по-прежнему беспорядочно разбросаны алые капли, а на Кристиане аккуратно сидит черная облегающая футболка, которая выглядит слишком идеально после всех произошедших событий.
Они оба пугающе молчат, наводя ужас одним своим видом, приводя толпу в шок, и сея невозмутимое напряжение по всему центру города.
Сея напряжение в моих мыслях…
— Так и будешь здесь стоять? — где-то сбоку раздается напряженный голос Изабель. Она на ходу закалывает светлые крашеные волосы с выступающими шоколадами корнями. — Пошли, я знаю, как к ним пробраться…
Девушка бесцеремонно хватает меня за запястье, утягивая вслед за собой, но на полпути я резко одергиваю ее, заставляя оглянуться.
— Адриан не убивал короля, — я озвучиваю свои мысли, направляя взгляд куда-то сквозь герцогиню.
— Конечно, это он его убил, кто еще?! — удивляется она, и в ее взгляде я лишь на долю секунды улавливаю сердитую нотку недоумения. — Пойдем, нам надо…
— Откуда ты знаешь, что Фредерик мертв? — тут же спрашиваю я, вновь отдергивая свою руку от хватки Изабеллы. — Где ты была до родов Беатрис?
Останавливая свой путь, она застывает на месте, некоторое время продолжая растерянно стоять спиной ко мне. Наконец, девушка разворачивается в мою сторону на одних пятках, а ее лицо принимает невозмутимое выражение, в сочетании с твердым, безжалостным взглядом.
— Он этого заслуживает, — ее хладнокровный голос отзывается где-то далеко в сознании, вызывая неприятные мурашки по всему телу. — И не смотри на меня так. Да, я была в кабинете на момент его смерти, но не видела, кто его убил. Когда Кристиан сообщил мне, что Беатрис вот-вот родит, я сразу же побежала к ней. Но, судя по агрессивно настроенному Адриану, я сделала вывод, что смерть короля — его рук дело.
— Но как… то есть… почему?! — вопрос невольно срывается с моих губ.
— Он чудовище, Эли, — твердо сообщает она. — Моя мать страдала от него все детство, боясь рассказать о его злодеяниях нашей бабушке, потому что он угрожал ей. И когда у нее появилась возможность в восемнадцать лет выйти замуж за шведского герцога — она, не раздумывая, согласилась, лишь бы уехать подальше и забыть все то, что здесь происходило.
Я шагаю вслед за герцогиней и не могу поверить своим ушам.
— Но неужели…
— Поверь, его ненавидит вся семья, он шантажировал и угрожал абсолютно всему своему окружению, — доносится до меня ее заговорщический шепот. — Адриану досталось больше всех из семьи, поэтому он взбунтовался, и я по сей день не могу понять одну вещь: Кристиану доставалось практически не меньше, чем Адриану, но он продолжает защищать своего отца. А самое интересное знаешь что? — она с интригой в голосе поворачивается ко мне, заставляя остановиться. — Он видел, как отец умирает на его глазах, но ничего при этом не предпринял. Хочешь знать почему?
Я направляю на Изабель недоуменный взгляд, мотая головой в ответ на ее слова.
— Кристиан ненавидит его наравне с Адри.
Я хватаюсь за голову, на мгновение прикрывая глаза, собираясь официально заявить о том, что устала от всех происходящих событий, как Изабелла тут же бросается в мою сторону и, крепко обнимая меня, застает врасплох.
— Прости, что ввязали тебя в заговоры нашей семейки, — искренне выдыхает она, похлопывая меня по спине. — Я не подозревала, что девушки с отбора настолько станут заложниками ситуации.
Я отстраненно улыбаюсь, все еще находясь в шоке от сказанного герцогиней.
— Вам туда не положено, — твердо сообщает гвардеец в повседневном темно-синем кителе, стоящий у дверей кабинета, на балконе которого прямо сейчас находятся два кузена.
— То есть, как не положено?! — взрывается Изабелла, подходя ближе к мужчине, но тот продолжает упорно избегать ее сердитых карих глаз, направляя взгляд куда-то в стену. — Ты вообще знаешь, с кем разговариваешь?!
— Извините, Ваше Высочество, — отзывается второй гвардеец, также опасаясь взглянуть в сторону герцогини. — Но Их Высочества отдали нам приказ никого не впускать к ним на балкон.
Изабель громко выдыхает, демонстративно закатывая глаза.
— Хорошо, мы не будет выходить на балкон, — спокойно проговаривает она, и я буквально всем своим нутром ощущаю, какой ценой ей удается сохранять это спокойствие. — Такой ответ вас устроит?
Девушка подозрительно сощуривает веки, напряженно разглядывая каждого гвардейца.
Наконец, они оба кивают, и мы за считанные секунды пробираемся вовнутрь, сталкиваясь с непривычным холодом, который мгновенно окутывает все мое тело до мурашек. Балкон открыт настежь и прозрачный тюль бешено колыхается из стороны в сторону благодаря очередному потоку ледяного осеннего ветра, но как только двери за нами закрываются — тюль практически перестает шевелиться.
— Изабель! Эли! — вдруг раздается досадный вопль Шарлоты, внезапно возникающей посреди гостиной. Она мгновенно вытирает слезы с лица и принимается обнимать нас обоих, печально всхлипывая, а я испытываю нереальное облегчение от того, что принцесса находится на свободе. — Боже, наконец-то…
— Как ты, детка? — обеспокоенно спрашивает Белла, отрываясь от девушки. — Не плачь, все будет хорошо… Фредерик не тот, по кому стоит лить слезы…
— Да… но он… он мой отец, и я… — Шарлотта нервно всхлипывает, прикрывая лицо руками.
— Эй, не переживай, у тебя есть мама, Кристиан и все мы, — с утешением проговаривает Изабель, с нежностью обнимая кузину.
— Я тоже рада видеть вас, но не от всей души, как Шарлотта, — с ухмылкой произносит Селена, выходя из угла комнаты. Она напряженно складывает руки на груди, сохраняя привычное высокомерно-надменное выражение лица.
— А я рада, что в этом мире неизменно лишь твое высокомерие, — в ответ произношу я, одаряя Расмуссен натянутой улыбкой.
— Неправда! — тут же произносит Шарлотта. — Я знаю, что Селена тоже по всем скучала!
— Шш, тише! — с театральной сердитостью проговаривает Изабелла, направляя на нас хмурый взгляд. — Перед нашими глазами творится история, у нас есть еще куча времени, чтобы наговориться.
Мы встаем посреди небольшого помещения, и я делаю вывод, что мы находимся в какой-то очередной королевской гостиной, усыпанной бесконечными старинными диванчиками в стиле рококо, небольшими кофейными столиками и неизменными портретами членов королевской семьи.
Практически сразу направляю взгляд на двух братьев, продолжающих молча стоять на балконе. Кристиан взволнованно запускает всю пятерню в волосы и осенний ветер помогает ему устроить полноценный хаос на голове. Адриан поднимает руку в останавливающем жесте, затем преподносит указательный палец к губам и через какое-то время невыносимый гул толпы затихает. С разных сторон продолжают доноситься какие-то одиночные крики, но в основном весь народ, собравшийся на главной площади страны, жаждет услышать мнение наследника, который поставит жирную точку там, где давным-давно должен был поставить его отец.
