Я, конечно, не принимала участие в сборке материал, просто была в курсе, под кого и как копает команда. Я всего лишь вела новостную колонку, но и мне досталось, когда "подкоп" засекли. Сначала обстреляли редакцию - никто не погиб каким-то чудом. Потом подожгли машину моего начальника. А когда в ход пошли угрозы семье и близким, он сдался. Покаялся, слил информацию одному из тех, кого хотел посадить, и свалил в Европу вместе с семьей. Ко мне претензий не было - зажали просто один раз на остановке у конторы и спросили, что да как. Сыграла на дурочку - ведь молодая, еще учусь, пишу вот новости, боюсь вас, дяденьки, до ужаса  Поверили. В сумку лезть не стали. А там у меня лежала флешка со всей собранной начальником инфой, и на того, кто угрожал нам, в том числе. Скопировала я все сама, без спроса - и фотографии документов, и записи разговоров, и информацию по банковским переводам, и видеосъемку.

Начальник уехал, я убежала из газеты, сменила уже добрый десяток рабочих мест, никуда не лезла и ни с кем не разбиралась.

Только флешка до сих пор лежит в антресоли, между двумя верхними кирпичами, где я немного отковыряла цемент. Неплохой тайник для чужой чернухи.

Я ничего не собираюсь публиковать или использовать, да и с тех пор времени прошло - вагон и телега, уже все сроки давности канули в Лету. Но флешка лежит - как напоминание, куда лезть не стоит и чего мне, как журналисту, делать не следует.

И все-таки - не пропадать же такому добру. Может, в старости, когда буду жить на пенсию, напишу роман о бандитах и назову его... Не знаю, "Бандитская Москва"... Или "Наследники девяностых". А пока... Пока как бы не налететь на ОПГшника в живую. И поэтому, чтобы обезопасить себя, мне нужно узнать, кто такой Алексей Батурин на самом деле.

Я нарушу правила лишь для своей собственной безопасности - это хорошее оправдание. Это разумный риск.

И все же мне неприятно думать, что первой в нашей красивой игре смухлюю я.

Встреча номер три

Закрытые приемы - не те мероприятия, где я частый гость. Во-первых, журналистам там не рады, во-вторых, меня туда не зовут. Если только я не в паре с кем-нибудь избранным.

Сегодня именно так. Роя под моего незнакомца, я обратилась в последнюю инстаницию копателей правды - к Максиму Адашеву, "коту в сапогах".

Макс - сложный человек, потому что невообразимо, невероятно, до благоговейного ужаса умен. И свой ум он использует в очень грязной сфере - Макс делает политиков из обывателей, поднимает предпринимателей до чиновничьих кресел, до победы на выборах в Думу, до министерских лож, если, конечно, понадобится, если дадут дорогу, если скажут "Фас". Макс приходит туда, где действующая власть теряет популярность и из третьего сына третьей жены делает Маркиза Карабаса. Макс знает всех, но мало кто знает Макса. Его не нанимают - его присылают.

Опасный, беспринципный человек - мой хороший знакомый, в разговоре с которым нужно следить за каждым словом.

Адашев ничем не приметен - невысокий, худощавый, с цепким взглядом и темными глазами. Когда я подхожу к месту нашей встречи - у магазинчика сувениров, в начале улицы, где расположен ресторан одного влиятельного человека, который и устраивает прием, Макс стоит ко мне спиной и задумчиво оглядывает витрину. Я крадусь сзади, но не успеваю ущипнуть Адашева за бока, как тот, заметив меня в отражении стекла, оборачивается и ловит за руки.

- Привет, - он поворачивает мою кисть так, чтобы увидеть время на часах, обхватывающих запястье. - Ты опоздала на семь минут.

- Я - женщина, мне можно.

- Ты - женщина, которой нужно. А если нужно, значит, изволь быть внимательной к мелочам.

На любого другого я бы обиделась за подобный тон, но не на Адашева. Он не злится на людей. Он вышвыривает из своей жизни тех, на кого не работает, с невероятной легкостью и практичностью - как если бы вычесывал блох с кота. Если он ещё отвечает на мои звонки - значит, за что-то ценит. Значит, его раздражение от моего присутствия меньше, чем от отсутствия. И нет, это не тяга мужчины к женщине, не симпатия и не чувства. Макс повернут на работе, он существует исключительно для нее. Женщины и отношения для него лишь слова. Ему не нужно быть заметным. И поэтому - никаких связей. Разве что сходить на пару приемов, чтобы... Чтобы окончательно не затеряться среди тех, кого он сажает на троны.

- Хорошо, извини.

Он кивает и протягивает мне локоть. Мы идем вверх по улице, к ресторану.

- У тебя не будет проблем, если узнают, что я - журналистка?

- Поздно спросила. Но нет, не будет. Наоборот, мне это нужно. Небольшие вводные данные.

Ого. Теперь нужно ступать осторожно.

- Почему от меня?

- Потому что ты мне теперь должна.

- Серьезно? Ты что-то раскопал? Ну, про...

- Да.

Щиплю спутника за локоть от нетерпения.

- И что?

- После скажу.

- После чего?

- От любопытства кошка сдохла.

Вздыхаю и закатываю глаза. Говорю же, Алдашев - невыносимый человек. Невыносимо полезный.

В ресторане как-то тихо и слишком интимно - шведский стол, приглушенный свет, ненавязчивая музыка, неброские платья на женщинах, черные смокинги на мужчинах.

- Здесь кого-то хоронят? - шёпотом спрашиваю я, когда нас провожают внутрь. На меня обращают внимание разве только, чтобы скользнуть взглядом и отвернуться. Приветствуют, если подходят, сухо и сдержанно, хотя многих из присутствующих я знаю лично.

- Нет, это всего лишь способ познакомиться. Точнее, познакомить.

- Со строительный диаспорой столицы? Кого?

- Значит, закономерность среди гостей заметила. Хорошо. Я в тебе не сомневался. А теперь самое главное... - он смотрит куда-то за мое плечо. Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с человеком, которого так близко не видела никогда, с тем, кому мой первый начальник отдал весь компромат, который скопил на его конкурентов и на него самого.

- Константин Ларионов, - представляется бывший бандит и ловит мою ладонь. - Рад вас приветствовать на моем вечере.

Он меня, конечно, не знает. Зато я знаю его слишком хорошо. Флешка в антресоли у меня дома хранит много из его прошлого.

Сухой, поджарый, лысоватый, горбоносый мужчина в возрасте за сорок. Сейчас его начистили до блеска. Десять лет назад он был типичным авторитетом с перстнями на каждом пальце, лысой башкой и золотыми зубами.

- Алина Логинова, редактор журнала "Дело и современность", - представляет меня Макс.

- Уважаемое издание. Сергей Иванович не раз рекомендовал мне опубликовать интервью в вашем журнале.

- Буду рада помочь, - на автомате достаю визитку из своей маленькой сумочки-портфельчика.

- Весьма признателен, Алина. Проходите, отдыхайте. Максим, рад, что ты нашел время.

Отходим с Адашевым к дальнему столу, в тень, где нам обоим и место.

Беру бокал шампанского и, глядя на музыкантов, делаю пару маленьких глотков. Макс молчит - ждет моей реакции, но я его поймала - не дождется.

- Ты слышала что-нибудь о Константине Ларионове раньше? - наконец, спрашивает Адашев.

- Он возглавлял ОПГ где-то в Подмосковье. В Зеленосвятске. Давно.

- Возглавлял? Лихо.

- А то ты не знал.

- Нет, я думал, он был чем-то помельче.

- Хорошо прикрывался, - я пожимаю плечами и снова пригубляю шампанского. - А кто он теперь?

Макс не сводит с меня глаз.

- Хочет к власти? - подсказываю я.

- Его тянет Сергей Иванович, как ты поняла.

Сергей Иванович политику не любит, но живет с ней в ладу. Сергей Иванович - это владелец одной из крупнейших стройкомпаний страны, работающей строго по госзаказам. Сергей Иванович - главный лоббист в системе госзакупок.

- И ты ему нужен?

- Нужен. Но авторитетами с компроматами я не занимаюсь.

- А компромат был? - спрашиваю я, продолжая тянуть роль святой невинности.

- Компроматы бывшими не бывают. Они появляются, чтобы существовать вечно.