- Мы друг от друга отвернулись задолго до других женщин в моей жизни. Пошли.

- Нет, стой, - ловит меня за запястье, и мы садимся на койку. - Лёша, ты не понимаешь или не хочешь понять. Ты нам нужен. Мне и детям. Ничего, что со второго раза не получилось. Мы будем стараться. Мы...

- Настя. Нет "нас". И мы уже постарались.

- Мы не сможем без тебя. Как ты не понимаешь!

- Всё я понимаю. Детей я никогда не брошу. А ты и я - свободные люди.

- Лёша, - она утыкается носом мне в плечо. - Лёша, пожалуйста. Я так устала. Я так ошиблась. Я не знаю, что мне теперь делать одной.

- Жить. Я же жил.

- Господи, Лёша, прости меня! Я столько ошибок наделала. Я...

И она начинает ворошить прошлое. Долго, больно, нудно. Мне не хочется её слушать. Я - всего лишь то плечо, которое она ищет, когда рядом нет другого.

- Настя, Насть, - я искоса смотрю на неё. - Ты три раза делала выбор не в мою пользу. Последний раз - месяц назад. Я понял тебя. И свой выбор тоже сделал. У нас с тобой чудесные дети. И больше ничего.

- Ты просто обижен.

- Не без этого. Но давай я буду жить своей жизнью, а ты - своей.

- Так кто она? - в голосе уже знакомые злые нотки.

Я оборачиваюсь и в упор смотрю на свою бывшую жену.

- Настя, ты была счастлива без меня?

- Это тут причем?

- Я вопрос задал.

- Я... Я не знаю...

- У меня ворох твоих сообщений про это. С фотографиями. Ну раз ты была счастлива без меня, разве я без тебя должен быть несчастлив? Скажи мне?

Опускает голову и молчит.

- Пошли, - беру сумку, поднимаю Настю за локоть, даю ей костыль. - Ты вспомни, за что меня терпеть не можешь. Сама говорила, что такой, как я, тебе не нужен.

- Я ошиблась. Я не понимала, какие все остальные... Ты - уникум, Лёша. Ты - другой, - когда-то я без надежды ждал таких слов от неё. - Я ни с кем так хорошо себя не чувствовала, как с тобой! Как за стеной! Лёша, я... Мне так больно... Я не представляю, как буду жить без тебя. Ты...

Не хочу думать искренне она или снова ломает трагедию. Я не слишком чуток к подобным вещам.

- Идем, - тяну её к выходу. - Нам пора.

- А ты... Ты - бесчувственная сволочь!

О. Уже что-то похожее на правду.

- Да нет, Насть, - оборачиваюсь так резко, что она влетает мне в грудь. - Мне и больно бывало, и плохо, и хреново, хоть в петлю лезь. Но свое хреново-плохо-больно я ни на кого не вешал и тебя, заметь, ни в чем не обвинял. А теперь мне хорошо. И оставь этот факт в покое. Потому что и "хорошо" свое я теперь с тобой, бывшая моя любимая, делить не собираюсь. Договорились?

- Ты... Ты... Меня бросаешь... Меня с детьми?

- Детей не трогай. Дети бывшими не бывают. Мы с тобой много чего решили. А будем ли друзьями - теперь от тебя зависит.

Она опускает глаза. Она отступать не будет. Да мне уже все равно.

Но в этот раз ошибаюсь я.

- Прости, - тихо звучит ответ. И никаких сцен.

- И ты меня... - вздыхаю едва ли не с облегчением. - Тогда что, поехали? У меня дел по горло... Ой, да, забыл! Я тебе мороженное купил, целое ведро. Фисташковое же, правильно?

И тут Настя отбрасывает костыль и, повиснув на мне, начинает рыдать в голос.

Что я опять сделал не так?

Мы не видимся с Лёшей два дня. Переписываться он не любит - а говорить, как я понимаю, ему особо нечего. Вечером того дня, когда его бывшую жену угораздило вписаться в столб, я получаю от него цветы и любимый ликер. И все же их приносит курьер. Ему на шею не кинешься, не поцелуешь, не пригласишь войти.

А Лёша там, со своей женой, которая и не жена ему вовсе, и детьми. Сначала он возил их в больницу, потом остался с ними ночевать. Утром отвез в школу и садик, а днем забрал бывшую жену из больницы.

Меня жутко злит эта ситуация, но ведь он делает все правильно, верно? От его простого благородства думаю о нем все чаще и все сильнее злюсь на эту самую Анастасию.

Вот что ей надо? Лишилась одного, захотела вернуть бывшего? Очень вовремя. Бороться мне с ней? А как вести себя с детьми? Или на все плюнуть и ничего не делать?

Мне нужен совет, потому что одно я понимаю со всей ясностью - я не хочу терять своего защитника.

Моя лучшая подруга по части советов в личной жизни не помощник. И вообще у Веры жуткий токсикоз, и я не хочу беспокоить её лишний раз.

Поэтому я собираюсь с духом и еду к маме.

Она не будет мне рада. Она вообще никому не рада. Её одиночество - это её счастье.

Мне кажется, когда отец ушел, она закрыла некую дверь внутри своей души, и ключ не сохранила - выбросила. Её любовь... Нет, она была и есть, и любовь, и забота, но меня никогда не покидало чувство, что это все не от сердца, а будто по науке. На автомате. Постольку поскольку. Брат говорил, что раньше мать не была такой. Но другой я её не помнила.

Она никогда мне не звонит, а когда звоню я отвечает односложно, словно торопится свернуть разговор. Я люблю её. Люблю, как никого и никогда, и тем больнее понимать, что она меня так любить не будет.

Ей не нужна моя любовь.

- Привет.

Мать хмуро оглядывает меня с головы до ног.

- Здравствуй, - пожимает плечами и, запахнув кофту, кивает. - Ты надолго?

- Не очень. Хотела поговорить.

- А больше не с кем?

- Хотела к тебе.

- Тебе сколько лет, чтобы хотеть ко мне?

- Мне уйти?

Мама отступает в сторону.

- Ладно уж.

Прохожу на кухню, ставлю пакет на стул.

- Что в пакете?

- К чаю.

- Мне не надо.

- Мам.

- Я не бедствую. У меня нормальная пенсия. А ты что в рабочее время приехала? Опять уволилась?

- Обеденный перерыв.

- О. Не доставай. Я сказала, мне ничего не надо.

Вытаскиваю все же её любимый мармелад. Она не будет его есть. Даже не притронется.

Ставит кипятить чайник. Не оборачиваясь ко мне, подходит к окну, скрещивает руки на груди.

- Так что ты хотела?

- Твоего совета.

- Из меня плохой советчик.

- Нет, хороший.

Она пожимает плечами в ответ и молчит.

Поэтому начинаю рассказывать:

- Я познакомилась с мужчиной. Хорошим мужчиной. Заботливым, внимательным, спокойным, уверенным в себе.

- Они все поначалу такие.

- Нет. Я видела его с детьми. Он - со всеми такой. Со всеми, кого любит.

- С детьми? - мама чуть оборачивается. - Он женат?

- В разводе. У него двое детей. Он их очень любит.

- Это хорошо. Я тебе поверю. Но тогда - он редкий экземпляр.

- Знаю. Но его бывшая жена это тоже поняла. Теперь я в замешательстве. Она была второй раз замужем, развелась, и снова ищет с ним встреч.

- А он что?

- Он любит своих детей.

- Если не дурак, он не будет путать детей и бывшую жену. А она свой выбор сделала. Поздно пить Боржоми, когда почки отвалились.

- А что делать мне?

Мама оборачивается и смотрит на меня. Чайник, фыркнув, начинает свистеть.

Мама, мамочка, сколько же раз я вот так приходила к тебе, чтобы просто побыть рядом. А ты всегда прогоняла меня.

Я готова была спать под твоей дверью, только бы ты знала, что я у тебя есть.

- По-моему, у тебя было достаточно мужиков, чтобы ты знала ответ, - сухо произносит мама.

- Таких не было.

- И у меня не было. Знаешь, мужчины меняются, когда находят других женщин. А они все находят, поверь. Только одни после этих женщин ещё больше любят своих жен, а другие начинают их ненавидеть. Что делать тебе? Ничего. Любишь - люби. Не тяни его к себе, он - не пес на поводке. Захочет - сам разберется. Не захочет - переживешь.

Пока она говорит, я беру с мойки чашки, ставлю их на стол. Достаю коробочку с чаем из своего пакета, но мать уже разливает заварку из маленького френч-пресса.

Чай мы пьем в тишине. Мама не берет мармелад.

Оставляю его на столе.

- Забери. Мне не надо.

Кладу пачку обратно в пакет. Иду в прихожую. Но вдруг мама спохватывается: