- Да, забыла совсем. Нужно съездить на кладбище. Ограду покрасить. Кусты подравнять.
- Когда ты хочешь?
- Мне все равно.
- На этих выходных?
- Договорились. Пока.
Захлопывает дверь прежде, чем я успеваю ответить.
По времени мне уже пора ехать к Ларионову. Но я что-то нервничаю, поэтому, заведя машину, остаюсь на улице и достаю из бардачка пачку сигарет и зажигалку.
- Здравствуй, Лина.
От неожиданности роняю тлеющую сигарету прямо под ноги, прямо на замшевые туфли. Подскакиваю, как коза на склоне, спихиваю с носка окурок и затаптываю его в праведном гневе.
- И тебе, Витя, не хворать, - отвечаю зло и сипло. Не докурила, не успокоилась. Он не вовремя. А не вовремя для него теперь - всегда.
Поднимаю окурок и несу к ближайшему мусорному бачку у подъездной скамейки. Оборачиваюсь - Витя всё ещё стоит у моей машины.
Прохожу мимо него, к водительской двери и все же не могу удержаться - глубоко вдыхаю, ловя аромат его туалетной воды.
- Алина, прости меня.
- Простила уже. И отпустила.
- Быстро... Ты здесь по работе?
Я открываю дверь и, придержав её, смотрю поверх, на собеседника.
Похудел, осунулся, но как всегда при параде.
- По работе.
- А я здесь живу. Снимаю квартиру. Я ушел от жены.
- Бывает.
- К тебе. А твой новый ухажер меня выгнал, когда я приперся с чемоданами.
- Ты просто припозднился. Ладно, удачи.
- Постой, - Витя же адвокат. Последнее слово всегда за ним, даже если его говорит подсудимый.
- Вить, мне некогда, - хочу захлопнуть дверь, но Виктор успевает придержать её. Не боюсь отхватить ему пальцы, но он сильнее.
- Да погоди же! - тянет на себя с таким видим, словно я собралась покончить жизнь самоубийством, а он пытается меня удержать. - Нам надо поговорить!
- Не о чем!
- Есть о чем! О твоем любовнике!
От неожиданности отпускаю дверь, и Витя едва не падает в траву. Встряхивается, поправляет пиджак, бросает отрывисто, но без ехидства:
- Спасибо.
- Так что ты хотел сказать?
- Я часто видел тебя вместе с ним...
- Ты за мной следишь?!
Витя шумно выдыхает и возводит глаза к небу, прежде чем выдать честное:
- Да. Я... Мне надо было тебя видеть.
- Витя, ты сам все испортил.
- Знаю. Знаю... Но... Алина, этот человек с тобой... Он до сих пор со своей бывшей женой. Она разводилась с очередным мужем, а этот твой... Он везде ходил с ней. Он выкупил ей квартиру. И там были не маленькие деньги.
Как ледяной воды в лицо плеснул.
- Откуда ты знаешь?
- Развод вел адвокат из нашей коллегии. Я видел их вместе.
- Спасибо. Пусти дверь.
- Алина. Алина, не верь ему. Ты слышишь? Ему нужна его семья! Он хочет вернуться!
- А какая тебе разница, Витя? Или у тебя патент на то, чтобы делать мне больно?
- Прости... - он выглядит растерянным, раздавленным, жалким. - Прости...
Отпускает дверь, и я с силой захлопываю её, не забыв крикнуть на прощание:
- Пошел к черту со своим "прости".
И все же его слова падают на благодатную почву.
Не слишком ли рано я возвела Батурина до звания идеала и рокового мужчины моей жизни?
Так как день рабочий, и впереди интервью, я всю дорогу пытаюсь выбросить из своей головы все лишнее, не имеющее отношения к делу. От этого ещё больше погружаюсь в себя и один раз едва не проезжаю на красный. Резкий гудок вроде бы приводит меня в чувство, но на парковке перед офисным зданием, где располагается фирма Ларионова, на меня, сдавая задом, выскакивает шустрая десятка и едва не притирает правое крыло. Я бы и могла проехать, но злость нужно скинуть. Жду, пока водитель поровняется со мной, но только заметив за рулем молодую девчонку, которая, вытаращив глаза, испуганно смотрит на меня, придерживаю злобный окрик и с раздражением замечаю:
- Смотрите в зеркала.
- Извините, - отвечает так тихо, что я вроде как читаю это слово по губам.
Все мы ошибаемся, разве нет?
Фирма Ларионова находится в правом крыле нового офисного здания и, собственно, все правое крыло и занимает. В левом, как я успеваю прочитать на табличке, пока жду у двери ответа администратора, охранное предприятие. Похоже, Ларионов и браткам своим нашел местечко. Верх благородства.
- Проходите, пожалуйста. Прямо по коридору, по лестнице и направо, - через динамик сообщает мне администратор.
На втором этаже меня встречает секретарь Ларионова - девушка лет двадцати, на голову выше меня, с таким богатством в декольте, что я сама не могу им не восхититься и задерживаю взгляд на узком вырезе дольше, чем нужно. Я не фанатка хирургических манипуляций и сама даже на уколы не соглашусь никогда в жизни, но смелости таких молодых красавиц могу только позавидовать.
Интересно, кого взял в секретари Алексей?
- Добрый день, Алина! - Ларионов поднимается мне навстречу из огромного, мехового кресла. Стоит мне переступить порог кабинета бизнесмена, как тут же вспоминаю не раз подтвержденный на личном опыте факт - "авторитетские" замашки со сменой вида деятельности не исчезают. Одна стена увешана оружием, другая - чучелами голов животных. На потолке люстра, как для бального зала - слишком много хрусталя. Сам потолок - некий аляповатый шарж на Сикстинскую капеллу. А за спинкой кресла, у стены - бар со стеклянными дверцами, забитый дорогим алкоголем под завязку.
Меня здесь смущает все - и огромный черный стол на массивных ножках, и внушительные кресла, и оружие, и головы животных. Я чувствую себя Белль, которая зашла в гости к изрядно постаревшему и схуднувшему Гастону.
- А человеческих голов у вас нет? - интересуюсь, проходя мимо трофейной стены. Бизнесмен со всей серьезностью отвечает:
- Таксидермист не согласился бы заниматься с таким материалом. Как вам моя скромная обитель?
- Скромная? А вы шутник.
- У меня хорошее настроение, - Ларионов идет мне навстречу, улыбаясь во весь рот. Меня и от улыбки его уже мутит. - Прошу, присаживайтесь. Кофе или что покрепче?
Он кладет руку мне на спину, ладонью проводит до поясницы и, остановившись на изгибе, чуть подталкивает меня к одному из кресел. От сомнительного жеста не уклоняюсь и руку Ларионова не сбрасываю - неприятно, конечно, но возможно, без подтекста.
- Кофе будет достаточно, спасибо, - еще раз обвожу кабинет задумчивым взглядом, прежде чем задать первый серьезный вопрос. - А вы не считаете, что для недавно созданной организации, не успевшей ещё занять нишу на рынке, вклад в уставный капитал в виде свободных денежных средств или хотя бы спецоборудования был бы полезнее подобных роскошеств?
- Не мне вам говорить, что такое деловая репутация, - с усмешкой отвечает Ларионов.
Я жду продолжения, но мой собеседник только молча ухмыляется, явно полагая, что выдал невероятно остроумный ответ.
- И вы считаете, что репутация начинается с кабинета директора? - уточняю я.
- Несомненно. Так я заявляю о своих стремлениях, статусе, победах. О том, что со мной шутки плохи.
Я на мгновение задерживаю взгляд на Ларионове. Он изображает опасную улыбку, проще говоря - оскал.
- Понятно, - опускаю глаза и достаю мобильный. - Начнем?
- Всегда готов.
Я не выхожу за рамки обычного перечня вопросов, но хочется спросить и про прошлое, и про источники начального капитала, и про "трофеи". Только незачем. Пусть неэффективность текущей стратегии Ларионова доказывают его финансисты и экономисты. Ну, а если не повезет с персоналом - то конкуренты.
- Спасибо, - благодарю в конце. - За то, что уделили время и поделились своей историей. Где я могу взять фотографии?
- Уже уходите? Может, согласитесь поужинать со мной? Не для протокола, конечно.
О, это далеко не протокол.
- Прошу прощения, но меня ждут на работе.
- Только на работе?
Изображаю на лице милую улыбку.
- И дома тоже.
Я поднимаюсь, Ларионов следом.
