- Надо. Возьми, пожалуйста. Скажи, что это сестра Маруси. И у нее нет хозяйки.

Алексей берет игрушку, замотанную в прозрачную пленку. Наши пальцы на мгновение соприкасаются, и я глажу его ладонь.

- Спасибо, Леш. Спасибо, что спас игрушки.

- У тебя был ребенок? - тихо спрашивает Алексей, касаясь моих пальцев своими.

- У меня были племянница и племянник. Они меня очень любили. А я их. Они... Они погибли, вместе с родителями. И кошку я так и не подарила... На Новый год.

Я опускаю глаза. Мы держим игрушку вместе.

- Мне очень жаль, - его голос мягкий, как и его прикосновения. Печальный и теплый.

- Это было давно, - зачем-то оправдываюсь я. - И мне бы пора принять...

- "Пора" никогда не наступит.

Я, наконец, поднимаю взгляд. Мы смотрим друг на друга и видим теперь пустоту потерь, что есть у нас обоих. Наверное, есть у каждого, но сейчас именно мы близки как никогда.

- Мама? - шепотом спрашиваю я.

Он кивает.

- Мне было тринадцать.

Я осторожно веду ладонью вверх по его руке. Плюшевая кошка повисает между нами, потому что мы оба ее держим. Я тянусь к Алексею, кладу голову ему на плечо, чувствую его ровное дыхание. Мы стоим, прижавшись друг к другу, так долго, что начинает казаться, будто я сплю, и это утро мне снится. Слишком тихо, слишком тепло и слишком... пронизывающе. Рядом проезжает машина, и мы вдруг расходимся, разбегаемся, словно между нами ударила молния. Короткое "увидимся", и Леша уходит с кошкой, а я поднимаю с земли пакет с его плащом.

Теперь мы знаем друг о друге то, что никогда уже не забудем.

Весна - бешеное время года. Итоги подводятся не перед Новым годом и не сразу после, а ровно теперь.

Я, конечно, давно пережила тот возраст, когда по весне сносит крышу, кровь бурлит и все такое. Но всеобщее оживление меня стороной не обходит. Мне хочется куда-нибудь сорваться, чем-нибудь увлечься, где-то поискать счастья.

Я не беру работу на дом - теперь в приоритете у меня ремонт. Мебель разобрана, сдвинута в угол и покрыта пленкой - вечерами я шпаклюю потолок и стены. В один прекрасный момент залезаю на антресоль и обнаруживаю там флешку - чистую, не испорченную, без единого развода. Такое не тонет - факт.

Иду к мусорным пакетам, но кулак так и не разжимаю. Что-то удерживает меня от окончательного прощания с этой грязью. Ларионов до сих пор динамит наш журнал с интервью - и это понятно. Теперь бывший бандит - всего лишь подрядчик, и выше, на свой страх и риск, его никто не потащит. Ради чего ему общаться с журналистами? Уже не за чем.

И все же я прячу флешку обратно. Журналистское чутье подсказывает мне, что после такого облома Логинов не будет вести дела спокойно.

Может, флешка на что-то и сгодится.

На улице уже стемнело, а я, все ещё раздумывая над правильностью принятого решения, иду искать на кухне еду. Еды нет - в холодильнике одиноко и пусто. Можно и заказать, но ждать не охота. Быстро собираюсь, не забыв накраситься, и почти бегу к супермаркету.

Что тут греха таить - последнее время я часто задерживаюсь на парковке перед офисным зданием, обязательно захожу в магазин, иногда даже пару раз на дню, и всегда высматриваю среди рядов иномарок здоровенный пикап. Да, я хочу встретиться с Алексеем и немного хитрю. Но не везет - его машина стоит на парковке допоздна, и я, кажется, уже знаю, где окно кабинета моего незнакомца. Мне немного стыдно за слежку, но отчего-то этот процесс приводит меня в восторг. Я знаю, что вечером приеду на парковку, выйду на свежий воздух, пойду домой, а попозже, к ночи, выскочу снова, чтобы пройти под фонарями, мимо высоток, расчерченных яркими квадратами окон, мимо чужой спокойной и не очень жизни, чтобы, возможно, встретить его.

Весна пахнет дымом. А мне совсем не хочется курить. Мне хочется дышать этой весной, петь с ней в унисон и, каждый вечер выбегая на улицу, в мягкий сумрак прохладного, пряного дня, встречать целующиеся парочки и искать между ними свое счастье.

Но сегодня я окончательно пьянею от тепла. Беру в супермаркете пюре быстрого приготовления и, как обычно, обхожу здание со стороны парковки. Ага, в окнах на седьмом этаже горит свет.

Он там, а я внизу. Я хочу к нему, и у меня есть козырь.

Возвращаюсь домой, осторожно достаю из комода новое нижнее белье. Чулки, конечно, в комплекте. Одеваюсь в это переплетение нитей, вместо кроссовок выбираю туфли на высоком каблуке. Лезу за плащом и ловлю свой взгляд в зеркале.

Мне слишком весело, чтобы думать о морали.

И вообще - когда я думаю о морали, мораль не думает обо мне.

Поэтому поверх белья я надеваю Лешин плащ и, покрепче запахнув его, выхожу в подъезд, чтобы снова пройти до офисного здания.

Охранник на пульте чешет пузо и смотрит сериал. Подскакивает, когда за мной скрипит дверь.

- Все закрыто.

- Добрый вечер, - весело здороваюсь я. - Мне к директору фирмы "Аркада".

- Так не работает уже никто, - упорствует охранник.

- А вы можете позвонить? Мы договаривались, что я заеду и отдам ему документы. Сама заработалась допоздна.

- Ладно, - охранник косится на панель, где горят лампочки. Всего пара темных. - Да, на охрану ещё не сдал. Сейчас позвоню.

Я жду и оглядываюсь по сторонам. Здание старое, советское. Тут, кажется, вообще раньше была общага. Никто, конечно, ничего не собирается модернизировать. И все же... Здесь и клиентов так встречают?

- Алло, Алексей Алексеевич, тут вам девушка документы привезла... Да я понял, понял. Говорит, вы договаривались... Ну, извините, - охранник закатывает глаза. - Конечно. А с девушкой...

Он отодвигает трубку от уха. Как комендант в общаге, честное слово.

- А как вас представить?

- Алина, - мягко отвечаю я.

- Алина, - эхом повторяет в трубку охранник. - Что? Документы у нее взяя-а... А, ну ладно. Как хотите.

Он бросает трубку.

- Тьфу, блин. Без оров никак. Проходите уже. Лифт направо, седьмой этаж.

- Спасибо.

Лифт лязгает и трещит. Забавно будет тут застрять. Скажут - вылезай через щелку, плащ застрянет, и я выскочу в нижнем белье.

Ужас.

Тихо смеясь, я выхожу на седьмой этаж. Как будто оказываюсь в другом здании - просторный холл, высокие окна, полукруглый стол у ресепшена, диванчики, столики с журналами. Створки лифта щелкают, и я остаюсь в полумраке ровно до тех пор, пока справа не распахивается дверь.

Алексей замирает, но я вижу только его силуэт. Лицо, эмоции - все в тени. Я делаю шаг к нему и, отборосив назад волосы, интересуюсь.

- Вы - Алексей Батурин?

- Допустим, - он старается говорить сурово, но все равно слышу насмешливые нотки в его голосе. - А вы кто?

- А я... - шагаю к нему так, что полы плаща расходятся только вдоль ног. - А я хочу взять у вас интервью. Вы разве забыли?

Останавливаюсь, когда подхожу вплотную, грудью упираясь в его грудь. Алексей смотрит на меня темнеющими глазами. Улыбается едва заметно.

- Ты уверена? Играешь не по правилам.

- Уверена. Видишь, твой плащ захватила, - я осторожно отовожу одну полу в сторону.

Алексей пожирает меня взглядом.

- Тогда, - он чуть отступает. - Пройдемте в мой кабинет.

В кабинете Алексей пропускает меня вперед, выключает свет и, щелкнув ключом, застывает позади. Я жду, не дыша.

Очень медленно, на грани издевательства, его руки скользят вдоль плаща, осторожно раздвигая полы.

- Значит, соскучилась? - Алексей кладет ладонь мне на бедро и ведет руку выше, к животу, потом к груди, повторяя пальцами изгибы моего тела. Сама того не замечая, тянусь к его ладони и вздрагиваю, когда он, отодвинув тонкую ткань бюстгальтера, сжимает мою грудь,

Ощущаю себя маленькой и слабой во власти его крепких рук. У меня кружится голова от захватывающей все мое существо мужской силы.

Его запах, его дыхание, его уверенные, без лишней суеты движения - и весна уже растекается по крови неодолимым желанием близости.