И после прилетите опять ко мне назад;
Но только принесите приятную мне весть,
Скажите, что еще мне любить надежда есть.
Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать,
Хороших в свете много, другую льзя сыскать.*
Напевая за работой, Софья заметила, как поварихе нравилось пение. Та даже подпевала, узнав песню. Они пели вместе и становилось веселее. Когда же Софья закончила петь, повариха восхитилась:
– Ну прям артистка! Так ты ж покажись хозяину!
– Да я выступала в его труппе, – призналась Софья. – Но между выступлениями мне нужна служба.
– Да то и понятно. Разве ж заработаешь на жизнь только пением? – понимала та…
Софья снова задумалась, а время шло и шло дальше. Чувствовалось, из этого места выбраться будет будто невозможно. А так хотелось вернуть Алёнушку,… отправиться воплощать мечты в жизнь… Лишь бы не возвращаться к прежней жизни, где всё казалось не своим, где кто-то иной решал судьбу, где заставляют жить против желаний и следовать неугодным правилам…
* – отрывок из стихотворения А. Сумарокова, 1755 г.
Глава 12
Снова напишу тебе,
Снова песню сочиню.
Знать бы только где,
В каком краю тебя найду,
Чтобы песни подарить
Все, которые пою
О том, что без тебя не жить,
Как я везде тебя ищу.
Не забыть мне тебя, не забыть никогда.
Где бы ты ни была, я с тобой, верен я.
Нет милей, нет красивей, нет лучше тебя.
Да, создал ангела мечты, повстречал, потерял.
Безнадёжно глобус я кручу.
Знать бы, в каком ты краю.
Дать мне знак у Бога молю,
В первый раз хочу верить ему,
Что он есть, поможет, простит,
Что подарит сбыточность мечты
Отыскать то место, где есть ты,
Чтоб навек одну тебя любить.
Не забыть мне тебя, не забыть никогда.
Где бы ты ни была, я с тобой, верен я.
Нет милей, нет красивей, нет лучше тебя.
Да, создал ангела мечты, повстречал, потерял.
В тот же день, как прибыли в Петербург, Алексей, Антон и Николай отправились во дворец. С письмом от Бобринского к государыне императрице они были пропущены и оставлены дожидаться аудиенции. Однако заметивший их друг Николая тут же пригласил заглянуть в музыкальную залу.
Николай сразу представил товарищей находившимся там молодым людям и нескольким фрейлинам, объявив, что и музыкальными способностями могут подивить, похвалив при том Алексея, по его мнению, удивительно умеющего сочинять и исполнять песни.
Алексей был не против сыграть на гитаре и представить на слух рассевшейся любопытной дворцовой аудитории новую песню. Антон с Николаем подыгрывали на других гитарах, прекрасно дополняя мелодию, а он пел и не заметил даже, как на пороге уже давно стояла слушала их выступление вместе с парой сопровождающих фрейлин сама государыня императрица.
После аплодисментов слушателей и слов восхищения о красоте исполнения, на императрицу обратили внимание. Тут же все повставали с мест… Государыня подошла к только что выступившим друзьям и улыбнулась шагнувшим вперёд Алексею и Антону:
– Очень приятно, коли при дворе могут быть такие камер-юнкеры. С предложением из письма, что вы привезли, я, пожалуй, соглашусь… Произведу в сей чин. Если, конечно, вы готовы служить здесь.
Довольные сим неожиданным приглашением друзья еле сдерживали ответные улыбки, что явно понравилось довольной императрице. Она тут же позвала их пройти с нею для разговора, оставив фрейлин ждать здесь, в музыкальной зале, с остальными.
Проходя мимо Алексея, одна из тех миловидных девушек то ли случайно, то ли специально, но оступилась. Задев плечо Алексея, она непроизвольно ухватилась за его руку, тут же поддержавшую, чтобы не упала…
– Ах, простите,… сударь, – прошептала девушка, на что Алексей лишь улыбнулся, поспешив скорее продолжить путь за императрицей.
– Кого же Вы привезли, князь, Николай Васильевич? – не замедлила она спросить.
Тот с гордостью смотрел вслед уходящим друзьям, а на её вопрос с радостью ответил:
– Лучших кавалеров! А тот, кто пал под Ваш взор,… граф Аминов.
– Этот граф, – оглянулась она на уже исчезнувшего из вида Алексея. – Он, действительно, несказанно хорош.
– А уж опытен, – подмигнул игриво Николай, на что фрейлина улыбнулась:
– Вы заставляете меня надеяться.
– А почему бы и нет? Вы, я знаю, давно в поисках, а тут судьба вас сама к нему толкнула, – ответил тихо Николай и поспешил уйти к зовущим выпить вина друзьям.
– Да,… судьба, – снова оглянулась на оставшуюся открытой дверь фрейлина. – Такого красавчика не упустить бы.
– Ты о ком? – подошла к ней подруга, светловолосая девушка с дивными голубыми глазами.
– Не смей встать на пути, Варька, – строго взглянула та. – Тёмный блондин – мой.
– Да ради Бога, Лиза, – удивилась подруга. – Я за кавалерами не гоняюсь. У меня и жених имеется.
Глава 13
Узнав, что друзья после аудиенции с государыней ушли на кухню, Николай сразу отправился туда. Довольные сытным обедом, те с улыбкой встретили его, и друг понял, что новости есть хорошие.
– Что она сказала? – сразу вопросил Николай, и Антон тут же, ещё не прожевав сообщил:
– Оказывается, в письме, что мы привезли, Бобринский просил за нас! Потому и приняли сразу в юнкеры, да и без обязательств! Живи да наслаждайся! Не чудо ли?! И по службе можно дальше расти. Чего ещё желать?
– И за себя Бобринский просил, дабы вернуться в Петербург, но ему надлежит находиться в Ревеле, – пожал плечами видно недовольный Алексей. – А то, что о нашей жизни так подробно государыне изложил, это зря.
– Да ладно, разве ж худо? – удивился Николай. – Всё одно узнала бы, что ты бежал из отцовского дома, лишь бы уклониться от армии.
– Даже и правильно сделал, что сообщил! Ведь война со шведами ещё не закончена, а твой батюшка против России. То, что ты отказался воевать против русских, оставил Швецию, – это же достоинство в глазах императрицы, – поддержал Антон.
– Но тем самым я предал родных, – смотрел в стол Алексей, отодвинув незаконченный обед в сторону.
– У тебя же здесь дядя есть, не так ли? – напомнил Николай. – Отправляйся к нему.
– Да никогда! – поднял глаза удивлённый Алексей. – У него с нами война, а я явлюсь, мол, прими дядя, не пожалеешь. Он меня за агента примет. Не поверит никогда. Как ещё государыня поверила?
– А может и не поверила, но проверит, – засмеялся Антон и сразу затих, как и друзья, потому что на кухню вошёл повар.
Он вёл за руку виновато следующую за ним девушку. Одетая, будто только что с дороги, она не смела взгляд поднять, будто совершила нечто ужасное…
– Садись! – толкнул повар её к маленькому столику у окна. – Поешь и уйдёшь переодеваться! Ишь, удумала! Беглянкой заделалась!
– Чего это ты так девушку пугаешь? – удивился с добродушной улыбкой Николай.
– А то, князь, что дочь это моя, а отца решила в могилу извести! – снова взглянул тот строго на молча сидевшую дочь, застывшую на месте, будто вот-вот и весь мир на неё обрушится.
– Не знал, что дочь твоя такая, – стал присматриваться к ней Николай, но взглядом водил так осторожно, что повар не заметил ничего, продолжая сетовать и наливать в тарелку суп для дочери:
– Артисткой решила заделаться! Бежала, оставив записку. Ещё бы знать, кто написал ту записку для неё!
Повар поставил перед дочерью обед и твёрдо указал:
– Ешь и с глаз долой переодеваться! Чтобы через полчаса здесь была! Никуда больше не выйдешь, никогда! – он повернулся к друзьям и с мольбой сложил руки. – Покараульте её, господа, умоляю. Мне отойти надо, указания дать для покупок.
– Ступай, милый, не убежит, – успокоил Антон, и повар поторопился уйти по делам.
