— Ёпрст, мы ж этот грузовик вместе с минометом двадцать минут назад разнесли?! И бэтэр…

— …тот же самый, — докончил я за него. — Заметил, да? А как тебе эти вертушки? Ничего не напоминает?

Ответить он не успел — поле перед нами взорвалось грохотом взрывов и выстрелов. Недавний бой разгорелся с новой силой. Ощущение было странным — словно смотришь уже просмотренный раньше кинофильм, концовка которого оказывается совсем не той, что ожидалось. Из зарослей не рванулись навстречу зависшим геликоптерам ракеты, не рухнули вниз искореженные обломки, зато пусковые контейнеры окутались огнем — и позиция неизвестных бойцов вздыбилась фонтанами перемешанного с дымом и пылью пламени…

Между тем бронетранспортер неспешно прополз вдоль всего фасада обсерваторского здания. И миновав своего горящего собрата (точнее, проехав сквозь свою точную копию), свернул куда-то в сторону. Уже однажды погибшие от наших пуль егеря так и остались сидеть внутри. Вырвавшийся же вперед мотоцикл неожиданно развернулся и рванул в обратном направлении, словно водителю вдруг приспичило выяснить, что будет, если он со всей дури протаранит своим железным конем стену здания. Никакого столкновения, ясное дело, не последовало. «БМВ» вполне ожидаемо проехал сквозь несуществующую для него преграду и скрылся из глаз — в отличие от аса-водителя и сидящего в коляске пулеметчика, для нас стена была вполне реальной. Как, впрочем, и все остальное в этом странном мире, живущем по каким-то своим непостижимым законам. Вот только постичь их нам, боюсь, все-таки придется…

— Это с кем же они там воюют-то? — шепнул майор, возвращая мне бинокль. — Или я что-то не так понимаю?

— Все ты правильно понимаешь, коллега. А воюют они с нами, конечно, с кем же еще? Только в этот раз нам не повезло. А может и не только в этот… — задумчиво добавил я, припомнив найденный НРС.

Майор меня понял:

— Ты про нож? Ну… да, наверное. Слушай, а давай сползаем, посмотрим поближе?

— Хочешь посмотреть на собственную героическую гибель? Убедиться, что отстреливался до последнего патрона и, когда тебя окружили, подорвал себя гранатой? — я невесело усмехнулся… и вздрогнул: вдали и на самом деле приглушенно бухнула ручная граната. Пример показался мне убедительным:

— Ну, давай. Сейчас только нашим скажу, чтобы особо не высовывались, и прихвачу еще кого-нибудь, — вернув Смерчу бинокль, я двинул обратно. На этот раз не по-пластунски, а просто короткими перебежками — в целях экономии времени.

«Гаражная» часть нашего отряда короткий бой тоже слышала — неподалеку от входа я столкнулся с посланным на разведку Марком. Завернув боевого брата в обратном направлении, я ввалился внутрь бокса и вкратце обрисовал ситуацию. Валера с Сергеем моему сообщению, похоже, особо и не удивились — приняв в качестве рабочей гипотезу о четвертом измерении, они ожидали чего-то подобного. Их сейчас гораздо больше занимал пленный со своим рассказом, узнать о содержании которого у меня не было времени.

Озвучив во всеуслышание приказ о «невысовывании», я кивнул Марку в сторону выхода, заодно нагрузив его еще одной «эрпэгэхой» вдобавок к уже торчащей за спиной. Сначала, правда, хотел взять с собой Туриста, но решил все-таки не полагаться на полковников и оставить на командовании кого-то более опытного.

Обратный путь, как водится, показался более коротким. Выстрелы почти стихли, и это тоже подгоняло: неизвестно, что теперь станут делать победители. Хорошо, если просто уберутся под прикрытием своих вертушек восвояси, а если нет? Если кому-то придет в голову дурная мысль прочесать местность? Правда, особых поводов для этого я не видел: если предположение полковника верно, никаких следов нашей группы они найти не могут. Наши стреляные гильзы и пустые эрпэгэшные контейнеры для них лежат в иной реальности. По-крайней мере, теоретически…

Заждавшийся майор ждал на прежнем месте. Смерч обнаружился чуть поодаль — он уже успел сменить позицию, продолжая вести никем не отмененное боевое охранение. Поколебавшись, я сползал к нему и махнулся оружием: малошумный «Вал» сейчас мог оказаться более полезным, нежели привычный АК. Да и вообще, двух автоматов нам вполне хватит, тем более, что в огневой контакт мы ни с кем вступать не должны. Иначе это уже будет никакая не разведка, а чистое попадалово и прочий непрофессионализм.

Прихватив пару запасных магазинов и щедро поделившись своим боекомплектом, я напомнил Степану о необходимости смотреть в оба и, приплюсовав к этому зрелище собственного сжатого кулака, первым двинулся вперед. Майор, освободив Марка от одного из гранатометов, пристроился следом, оставив Володю замыкающим.

Ломиться сквозь заросли напрямик мы, конечно, не стали, из соображений безопасности заложив небольшой крюк в сторону. Очень удачно заложив — неглубокий овражек, который, хотелось бы надеяться, существовал здесь задолго до постройки обсерватории и просуществует еще столько же, почти гарантированно укрыл нас от всяческих ненужных взглядов. В смысле, что полагаться на маскирующую способность окружающих зарослей мы не могли. Для егерей всех этих кустов еще не существовало, а для сотоварищей нашего пленного, возможно, уже не существовало. Хотя последнее утверждение, памятуя недавний бой, было спорным — я лично видел, как кое-кто из камуфлированных ребяток именно что продирался сквозь колючие ветви.

Но, как бы оно ни было, метров тридцать мы прошли почти спокойно. Майор держал правую сторону, Марк — левую, а я зорко следил, чтобы мы ни во что не уперлись своими крепкими спецназовскими лбами. Потому, собственно, и увидел его первым…

Когда я склонился над лежащим ничком человеком в таком же, как и у нас, камуфляже и тактическом жилете, он был еще жив. Он был жив и тогда, когда я осторожно переворачивал его на спину, уже зная, кого сейчас увижу. Марк — не из моей и не из майорской группы — умер, едва успев увидеть лицо склонившегося над ним человека. Мое лицо. Или — в его представлении — лицо собственного командира. Сказать он ничего не успел — лишь чуть скривил непослушные губы в слабом подобии улыбки. Глаза я ему закрыл уже сам…

Аккуратно высвободив из-под спины погибшего руку, я осмотрел тело. Ничего себе! Мое утреннее предположение насчет бронежилетов, увы, оказалось пророческим: «булат» в трех местах был пробит насквозь. Причем одна из пуль, выпущенная, как я понимаю, из той самой безгильзовой винтовки, прошила не только обе кевларовые пластины, но и снаряженный магазин в кармашке разгрузки! Хреново… интересно, что ж это у них за пули такие? Спецпатроны по типу наших «СП» — или что-то еще более крутое? Ого! То есть, не «ого», конечно, а «увы». Просто удивительно, что мы все еще живы.

Сменив майора — оставаться без прикрытия было нельзя, — я кивнул ему на труп. Ему тоже хватило нескольких секунд, чтобы понять все: и кто он, и отчего погиб. Зато теперь стало совершенно точно ясно, что мы в этом странном мире не первые (нож помните?) и не последние. Кстати, вытащенный из ножен НРС — уже четвертый по счету! — оказался тем самым, со следом от пули.

Впрочем, одно отличие между «ними» и «нами» все же было.

Нам почему-то удалось выжить. И охотники — нет, не случайно подвернувшиеся под наши пули горные егеря из далекого сорок второго — те, другие, об этом, похоже, пока не знают…

— Володя, уходим, — едва ли не силой оторвав товарища от созерцания собственных останков, я подтолкнул его вперед. Погибший двойник оказал на него гораздо большее впечатление, нежели недавняя встреча с живой копией:

— Только забери у него… ладно, сам возьму… — наклонившись над телом, я вытащил из разгрузки четыре нерастраченных магазина и несколько выстрелов к подствольному гранатомету. Неизвестно, с чем мы еще здесь столкнемся, а боекомплект пополнять надо. Нож я тоже прихватил — в качестве, так сказать, наглядного примера для полковников. Автомат решил не брать, а рюкзака с притороченным к нему РПГ поблизости, увы, не наблюдалось — спецназовец уходил налегке.