Мика, который напряжённо следил за действиями дракона, внезапно отвернулся от него и ухватил меня за руку, волоча за собой прочь и брюзжа:

— Самое время уйти. Теперь тебе ни с кем не надо встречаться? Точно ни с кем? Может, с мантикорой или молохом? Я так и знал, что от твоих идей одни проблемы…

Молча игнорируя поток слов, я неохотно шла за ним, выворачивая шею в попытке увидеть, чем всё закончится. Мы уже почти зашли в переулок, когда из храма Игнира начали выбегать люди, усиливая оцепление.

Внезапно Каэль повернулся ко мне, глядя знакомыми карими глазами прямо на меня, и кивнул огромной головой. Я остановилась, не обращая внимания на тянущего меня вперёд союзника, а дракон вдруг оглушающе взревел так, что с друидского дуба посыпались мокрые листья, белки и желуди, расправил крылья, распихав в стороны паладинов, аккуратно подхватил кого-то с земли и с видимым трудом улетел, направляясь прочь из города. Полетевшие вслед стрелы и арбалетные болты отскочили от шкуры и вместе с дождём под аккомпанемент воплей посыпались на их же головы. Над площадью Трёх богов повисли грозовые тучи, тяжёлый запах крови и крики боли.

Мика рывком втянул меня в проулок между небольшим храмом бога торговли, до крайности похожим на третьесортный ларёк, и храмом крайне популярного бога-панды, который заповедовал много кушать и спать. Здесь меньше чувствуется ослабевший дождь, но мы уже насквозь мокрые, а по самой дороге струится поток бурой воды, перед выходом на площадь утекая в канализацию. Даже будучи с ног до головы грязной, я стараюсь обходить мутные лужи из брезгливости и остатков чувства самосохранения. Мика тянет меня за руку узкими переулками всё дальше и дальше от моих разбитых надежд на помощь и выход в реальный мир.

Я ощущаю мир словно через толстое стекло. Приглушены все чувства и ощущения: боль, обида, разочарование, страх и усталость, — всё это осталось со мной, но почти не причиняет дискомфорта. Просто делаю шаг за шагом следом за Микой, который никак не хочет отпустить мою руку. Его рука тёплая, несмотря на то, что он тоже промок и сильно пострадал в бою. В какой-то момент мы куда-то пришли и мой союзник долго спорил с дамой потасканного вида, показывая на меня и что-то требуя. Я же не понимала предмет спора, сосредоточиться никак не получалось. Над ухом зудел комар, мужским голосом комментируя происходящее, что-то спрашивая и почему-то ругаясь. Это всё, в общем-то не важно, это же Игра! Всё не по-настоящему!

Внезапно я обнаружила себя в небольшой комнатушке с маленьким столиком вплотную к кровати и бочкой едва тёплой воды. Моего спутника нигде не было. Не в силах разбираться аккуратно, вывернула сумку и, среди лежащих на полу вещей, нашла расчёску и мыло. Мельком бросив взгляд на рассыпанные вещи, я удивилась, что их так много и бесстрастно отметила на игральной кости цифру 100. Ого, мне повезло. На автомате отмылась от вонючей грязи, вычесывая расчёской и промывая волосы, пока вода совсем не остыла. Тогда я высушилась как смогла, оделась в чистую одежду, обнаруженную на кровати, и легла, глядя в потолок. Мысли вертелись вокруг, не позволяя поймать и подумать хотя бы одну из них, комар всё настойчивее о чём-то зудел, поэтому я закрыла глаза и провалилась в темноту сна.

Изменение параметров системы. Шанс успеха увеличен до 0,1 %. Сохранение контрольной точки…

Сохранение завершено.

Ниже. Ещё ниже.

В клетке из укрепленной стали пластично изгибалось женское тело цвета эбонита. Движения настолько быстрые, что за ними не успевал человеческий глаз, выполнялись легко и непринуждённо. Иногда казалось, что очертания тела будто размываются и тонут в непроницаемом сумраке. Прекрасный и пугающий танец теней.

Двое охранников нервно переглядывались, обильно потея и сжимая в руках арбалеты, кажущиеся детскими игрушками рядом с потоками истинной силы. Сейчас, защищённые зачарованной решёткой, они могли чувствовать себя в относительной безопасности, но это ощущение казалось зыбким и ненадёжным. Словно всё может измениться в любую секунду…

Из темноты коридора показались несколько силуэтов. Арбалетчики направили оружие в сторону новых целей, но, подчиняясь условному жесту, опустили оружие.

— Ты просила меня снизойти, рабыня?

Стража облегчённо выдохнула, когда танец в клетке оборвался на середине движения и вьющиеся вокруг тела тени, будто живые существа, бросились прятаться по углам и заползать в трещины пола и стен.

— Хозяин… — Хилва из мёртвого дома Торар вытянулась струной возле решётки, затем изысканно поклонилась.

Мужчина удивлённо поднял брови. Его рабыня давно перестала проявлять подобное почтение. После третьего покушения на свою жизнь он привык считать её отработанным материалом и только надеялся получить побольше монет за "утилизацию" на Арене, но дроу выживала раз за разом и её хозяин начинал чувствовать себя всё менее уверенно. Казалось, придёт день и она выберется, чтобы убить его, а сейчас кланяется как в детстве, словно ничего не было… Раньше гордая рабыня не опускалась до лживых хитростей, но кто знает, что пришло ей в голову теперь.

— Говори, Хилва.

Не поднимая головы, как было принято между ними раньше, дроу попросила:

— Я хочу тренироваться. Мне нужно хорошее питание и медицина, за это я готова делать что угодно для тебя.

Мужчина усмехнулся, это было бы слишком хорошо для правды.

— Поклянись Тенью, рабыня.

Хилва, будто заранее ожидая этой просьбы, с готовностью выпрямилась и зачерпнула рукой появившуюся из ниоткуда Тень, которая растеклась по её ладони амёбой. Рабовладелец и его охрана зачарованно уставились на странное существо — знак высшего признания этой капризной стихии. Рабыня же подняла руку на уровень лица, усмехнулась и произнесла слова клятвы:

— Клянусь верно служить рабовладельцу Метцеру, не делать попыток его убить или иным способом навредить взамен его полноценной заботы обо мне как о рабе-гладиаторе Арены.

Лежавшая в её ладони теневая тварь дрогнула всем телом, выпустив тонкие чёрные щупальца, неожиданно и мгновенно протянула ими грудь неподвижной бесстрастной дроу и её едва успевшего испугаться хозяина, а затем растаяла почти без следа. На серой мешковине одежды рабыни, как и на дорогом ледяном шёлке облачений её хозяина, расплывалось красное пятно в районе сердца, там, куда ударили щупальца. Всполошившаяся охрана, ощетинившись оружием в тщетной запоздалой попытке защитить, оттащила мужчину от пруьев клетки, целитель принялся читать заклинание, арбалетчики прицелились в дроу…

— Не стрелять! — придушенно заорал "убитый" теневой тварью, активно отбиваясь от помощников, — Не стрелять, идиоты! Отцепитесь, олухи!

Слуги замешкались и отпустили господина, который, поднявшись на ноги, сразу же залез руками под рубашку, ощупывая грудь. Поморщился, стащил с себя испачканную вещь и вытер ею кровь с рук и торса. Осмотрев себя и убедившись, что ожидаемой зияющей раны нет, он повернулся к рабыне:

— Хилва, отвечай. Что ты сделала?

Она в ответ поклонилась, пряча улыбку:

— Как вы и просили, хозяин, я связала нас теневой клятвой. Тень услышала и связала наши сердца. Теперь вы будете заботиться обо мне, как о воине Арены, а я буду вам верно служить охраной и гладиатором. Тень будет жить возле самих сердец и следить за выполнением клятвы.

Хилва прикоснулась пальцем к окровавленному пятну и снова растянула губы в жуткой улыбке. Ожидавший попытки убийства, но не подобной ловушки, Метцер хотел было отдать команду арбалетчикам стрелять, на всякий случай, как почувствовал, что его сердце сдавили острые когти. Охнув, ухватился рукой за грудь, где будто бы извивалось возле сердца нечто живое, и едва устоял на ногах.

— Откройте клетку и снимите с рабыни кандалы, — прохрипел, наконец, рабовладелец и на его лице разлилась гримаса облегчения.

Стражи переглянулись, не спеша выполнить самоубийственный приказ. Их наниматель повысил голос: