Три гонга системных сообщений слились воедино и тут же со ступеней храма Прекраснейшей раздался вопль отчаяния и ярости. Обычная толпа поредела в ожидании непогоды и Хина увидела павшего на колени Каэля, вокруг которого суетились двое игроков: громила полуорк с повадками школьника и миниатюрная блондинка с крысой. Пробившись сквозь бормочущую и возмущённую толпу, Мелика добралась до серого рыцаря:

— Каэль! Лина застряла в Игре! Ты знаешь, где она?

— Всё пропало. Это невозможно. Как?

Мелика не привыкла отступать так просто:

— Каэль, очнись! Лина пропала и мы не можем её найти. Ты знаешь, где она?

Когда рыцарь посмотрел на неё, Мелика испугалась выражения тоски и обречённости:

— Я просчитался! Это было почти невозможно, вероятность была меньше одной сотой процента, — затем на его лице появилась ярость, — Твоя Хина украла мою победу. Мою божественность!

— Что?! — Мелика совершенно не ожидала подобного от всегда корректного и спокойного Каэля и потому пребывала в полной растерянности, — Ты же не можешь всерьёз так говорить про Лину! Она хорошая, а там что-то про тёмных богов!

Каэль поднялся и с ненавистью прошипел:

— Какая разница, хорошая или нет! Она забрала моё! Сука! Тварь! Убью вас обеих!

Он молниеносно вытащил оружие, но ничего не успел сделать. Раздался громкий треск со стороны храма Игнира. Такой громкий, что замерли все на площади. Из храма повалили толпы людей, а кто-то, крича что-то невразумительное насчёт "халявной экспы" и "ивента", принялся ломиться внутрь. Внезапно громада чёрного мрамора стен храма разом посерела, будто потеряла цвет и целостность. Снова раздался треск и по поверхностям стен и лестниц побежала сеть трещин. В следующую секунду храм осыпался мелкой серой пылью.

**Внимание всем игрокам!

Верховный Бог Игнир Пресветлый повержен! Баланс сил уничтожен, Тьма победила в Войне Богов! Герои Света, вы проиграли! Герои Тьмы, злорадствуйте!

Да здравствует новая глава пантеона: Хина Пожирательница Душ!**

Минуту ничего не происходило, будто замерло само время. Серый рыцарь, забыв про Мелику, стоял и пристально смотрел на гору мусора там, где пять минут назад высилось произведение искусства:

— Чёрт, откуда она взяла столько силы? — недовольно пробормотал он, — Она же новорождённый бог. Что же сожрала эта Пожирательница? Надо было заглянуть в эти подвалы…

Внезапно из-под клубов пыли показались лучи ослепляюще яркого света, сжигавшего в пепел игроков и NPC, имевших неосторожность оказаться рядом. В воздухе повис запах горелого мяса, а толпы народа хлынули вон с площади, толкаясь и давя неосторожных. Каэль неожиданно сдвинулся, встав перед Меликой и своими соратниками, затем достал зеркальный щит, которым принялся отбивать солнечные зайчики смертельного света. Вскоре площадь опустела, щит задымился, а лучи пропали, оставив ровный и яркий свет. Его источником оказалась движущаяся сфера, которая, стоило ей остановиться в относительно безопасном месте тут же опала, открывая двух людей внутри.

Мелика зажала себе руками рот, чтобы не закоичать: внутри оказалась Хина, заботливо несущая тщедушное высохшее тело на руках. Нежно и аккуратно положив его на пыль, она неожиданно нежно провела рукой по его голове и склонилась в поцелуе. Тело пронзил изнутри столь же яркий, как и до этого, свет, затем его затрясло в судорогах. Не переставая трястись, оно рассыпалось прахом, смешавшимся с пылью храма, а персонаж Хины застыл в облаке пыли без движения, словно мёртвая статуя.

Мелика, глядя на это, стояла, боясь шевельнуться, и руками зажала себе рот, чтобы не закричать от ужаса. И это всё действительно сотворила Лина?! Как во сне, шлем действительно свёл её с ума?

Внезапно Каэль заговорил:

— Смотри, Лика. Этот монстр — то, что рождается, когда обрели божественность слишком рано, не восстановив целостность своего разума, — и, отвернувшись, тихо спросил, — Несчастная Хина, укравшая мою победу. И к чему ты теперь пришла?

Серый рыцарь отвернулся и пошёл прочь, дав знак следовать своим соратникам. Мелика бросилась за ним:

— Стой! Ты не можешь оставить её так! Ей надо помочь!

Каэль бросил презрительный взгляд на Мелику:

— Ты себе помочь не можешь, не то, что ей. Лучше всего тебе сейчас найти себе спокойное место для жизни и молиться, чтобы твою глупую, встрявшую куда не нужно, подругу поскорее окончательно убили. Это будет, чувствую, очень непросто. Тогда и ты сможешь вернуться в реальный мир.

Мелика замерла на месте, обдумывая сказанное, затем вжала кнопку выхода… Затем ещё и ещё, снова и снова. Следом просто села на дорогу и заревела, глядя в удаляющуюся спину серого рыцаря.

Achievement unlocked: BadEnd_3.

Ошибка системы. Загрузка последней контрольной точки…

Загрузка завершена.

… Я протянула руку к Бессердечному. А что? Когда ещё удастся потрогать бога? Владыка с выражением ужаса на меняющемся лице увернулся и отплыл подальше:

— Что ты делаешь, смертная?! Я сотру тебя в пыль!

Я озадачилась:

— Неужели всего лишь прикосновение меня убьёт?

Бог нервно усмехнулся:

— Конечно. Испепелит. О тебе же забочусь.

Осознав, насколько была близка к гибели, я вздрогнула и поблагодарила:

— Спасибо за предупреждение. Я не подумала… Что же, пора возвращаться.

Под ощутимо горячим, тяжёлым взглядом бога я прикоснулась к мутному осколку души наставника и открыла глаза.

___

— Цеф, эй, Цеф! — меня теребил за плечо Антоний, мой лучший друг, пытаясь разбудить.

— Сейчас, ещё минуточку… — невнятно пробурчал я в ответ, пытаясь укрыться ветхим одеялом с головой.

— Какую минуточку? Паладины идут! — крикнул он и удрал.

Я подскочил, как ужаленный. Паладины идут! Сегодня же набор в послушники! Схватив котомку с заранее подготовленным скарбом, я побежал за другом, забыв заправить постель. Ох и влетит мне вечером, если вернусь… Но я не вернусь. Точно знаю, что уж меня обязательно выберут!

В конце коридора стояла Аська Рыжая, толстая, кривая и самая вредная из послушниц Прекраснейшей, которая открыто ненавидела нас, отбросов из нижнего Лар эн Зиля. Она поймала бегущего Антония и, до крови впиваясь ногтями в его плечо, орала на весь этаж:

— Мерзкие мальчишки, сколько раз говорила не бегать по коридорам! Вас всё равно не выберут, ей-ей!..

Пробегая мимо, я сделал то, о чём мальчишки в нашем приюте мечтали годами. Я пнул Рыжую суку прямо под жирный обвислый зад и, гогоча, прыжками побежал по лестнице. Через пару секунд меня догнал смеющийся в голос Антоний, а в спину полетели ботинок и портовая грязная ругань.

— Цеф, ты самоубийца! — восторженно проорал мой друг, пытаясь одобрительно стукнуть меня по плечу и не покатиться по лестнице кубарем при этом, — Вечером тебя снова выпорют в кровь, но, клянусь, это того стоило!

Так же смеясь, я крикнул в ответ, не позволяя ему себя догнать:

— Не выпорют! Я не вернусь!

Неожиданно Антоний снизил скорость и остановился на ступеньках, я тоже, вслед за ним и вопросительно посмотрел на него снизу вверх. Мой друг смотрел на меня очень серьёзно и грустно:

— Ты не можешь быть уверен. Вдруг тебя всё-таки не выберут? Подумай, куда ты тогда пойдёшь.

Я замешкался, не ожидая такой тирады от всегда легкомысленного приятеля и пожал плечами в ответ:

— Не знаю. Но меня точно заберут!

Я побежал во двор, где под набирающим силу и жар летним солнцем уже выстроились почти все мальчишки из нашего приюта. Под ногами от каждого движения ног поднималась сухая липкая пыль, щекоча нос и пачкая парадную одежду, выстиранную и даже зашитую заранее по поводу отбора. Суетилась послушница Мамочка Лизель, пытаясь выстроить нас хотя бы в подобие стройной шеренги. Мы с Антонием пристроились в хвосте, распихав в стороны недовольных этим знакомцев-тихонь, и как раз застали момент, когда паладины в красивой чернёной броне с ярко-алыми плащами, подбитыми мехом, и жрецы Игнира в чёрных с золотом шёлковых мантиях вошли в ворота.