Не поднимая головы, я ответила:

— Да!

Он приложил скипетр к моему темечку. Его сила будто бы проникла в меня, а затем вернулась, выйдя через то же место, через которое вошла. Жезл загорелся красным цветом. Ангел поднял его так, чтобы все увидели.

— Она — демон!

Демоны взревели, поддерживая меня. Я даже не взглянула на них. Глядела в одну точку и думала: "Теперь я демон".

— Виктория Уокер, встань.

Я встала. Он взял меня за руку и поднял её вверх.

— Встречайте нового демона!

Аплодисменты оглушили меня. Всё это казалось нереальным. Вроде бы совсем недавно я только начала свой путь, а теперь… ангел перебил мои мысли, прошептав на ухо:

— Ты должна сказать речь.

— Речь?

— Так принято: кто открывает обряд, тот говорит речь.

Я вытерла о бёдра мгновенно вспотевшие ладони.

— О-ох, ладно…

Толпа поутихла, и все в ожидании уставились на меня.

— Я не готовилась говорить, и речь моя может быть несвязной. Но так всегда бывает, когда эмоций слишком много, и их не описать словами. — я оглядела присутствующих.

"У всех такие вымотанные лица, но лишь немногие учувствовали в войне. Это речь — итог случившегося. Смогу ли я взять на себя такую ответственность?"

Я выпрямила плечи и решительно заговорила.

— Этот путь был долог и тернист. Война унесла жизни, растоптала наши души, истерзала настоящее и будущее. Многие из вас не участвовали в войне, но вы видели её следы, что отпечатались в выживших. Я видела много смертей. Я видела так много крови, что могла искупаться в ней! Я видела боль, одну лишь боль. — я закрыла глаза, сжала кулак и прокричала: — Но мы не должны забывать об этом! Мы должны помнить, как это ужасно, чтобы это больше не повторилось! Чтобы смерть погибших была не напрасной! Мы должны помнить каждого павшего в бою! Ведь это всё, что нам осталось, — помнить. Я буду помнить Мисселину — самое светлое и чистое существо, что породил этот грязный мир! — Геральд незаметно кивнул мне, улыбнувшись кончиками губ. — Я буду помнить отважного демона Мамона, боровшегося за дело, в которое он верил! — Мими прижала руку к груди, не сдерживая поток слёз. — Я буду помнить Дино, его принципиальность, твёрдость и силу духа! Может, он не слышит меня, но слышите вы, так что знайте: я восхищаюсь им. Он был достоин жизни больше чем кто бы то ни был! Я буду помнить о Лое! Вы знали его как Фыра, морского дракона! Но знайте теперь и то, что за ним скрывался человек! Он отдал свою жизнь, так и не вкусив её! Помните об этом! Я буду помнить маму! И пусть она умирала, ненавидя меня, я любила её до последней секунды и люблю сейчас. Мы боролись на разных сторонах, но идеи, что двигали нами, не отменяют нашу любовь! — я умолкла. Прошептала лишь себе под нос: — Прости, мама…

Горло сжала судорога от того, как отчаянно я пыталась подавить рыдания. Голос мой срывался, но я не прекращала говорить.

— Кто знает, может, вы боитесь меня? Боитесь, ведь я на стороне Мальбонте? Хочу, чтобы вы знали: настала пора перемен! Война задела всех. В ней нет ничего приятного, но она привела к изменениям! — я снова сжала кулак, как бы ловя себя на слове: — Обещаю, стагнации, к которой привёл жестокий в своём равнодушии Шепфа, приходит конец! Отныне мы идём вперёд! Отныне всё будет иначе!

Мальбонте ободряюще кивнул и неожиданно вмешался.

— Расскажи им. Расскажи им правду.

— Сейчас?

— Давно пора.

— Да… да, я расскажу. Расскажу то, что скрывал от вас Создатель! Шепфа не единственный Создатель!

Волна беспокойства обрушилась на меня, едва я договорила предложение.

— Существовал ещё один — Шепфамалум. — я рассказала им всё, следя за тем, как менялись выражения их лиц. Как отторжение переходит в агрессию и недоверие, а следом за ними приходит понимание.

Когда я закончила, никто не смел ничего добавить: ни крикнуть, ни шепнуть на ухо — ничего. Стоя на сцене, я чувствовала холодок от будущего, что уже было почти на пороге. И это было самое прекрасное, что я испытывала с конца войны!

"Теперь они всё знают…"

Я выждала, пока они переварят сказанное, и добавила:

— Я верю в лучшее! Верю, что мы на правильном пути! Верю, что чёрная полоса наконец сменится белой. Я верю в себя и верю в вас! Мы будем мудрыми бессмертными!

Толпа, словно очнувшись, подала голос, и голос этот был полон такой же веры. Аплодисменты ещё долго не утихали. Я спустилась со сцены. Мальбонте преградил мне путь.

— Это было хорошей репетицией перед остальными твоими речами.

— Какими речами?

Он провёл рукой по горизонту, простиравшемуся вдали.

— Мы будем править. И не станем, как Шепфа, прятаться в тени. Народ должен слышать наш голос, а мы — его. — он поцеловал меня в щёку. — Скоро встретимся. — Мальбонте скрылся среди бессмертных.

— У тебя была сильная речь. Мне понравилось. — Мими обняла меня и долгое время не отпускала.

— Спасибо.

— И что дальше? Вы с Мальбонте станете новыми Шепфа и… Шепфамалумом?

— Нет. Не совсем… — я обняла Мими. — Теперь всё будет действительно хорошо!

Мими рассмеялась.

— Это мы ещё посмотрим!

Из-за угла вышел Люцифер. Мими оставила нас наедине. Он долго на меня смотрел, прежде чем задать вопрос.

— Так, ты теперь с ним?

— Да.

Он покачал головой и мягко улыбнулся.

— Надеюсь, ты счастлива. — и так же быстро удалился.

Не знаю, как и когда, но, потерянная в размышлениях, я забрела в сад. Теперь его украшала статуя Шепфа. Мне было не по себе от мысли, что он будет у всех на виду. Словно в насмешку, как какой-нибудь трофей. Но когда я села на скамью и снова взглянула на замурованного Шепфа, на душе стало спокойнее. Его образ навевал на разные мысли. Война подкосила меня. Теперь я была лишь призраком самой себя. И всё же я знала, что переживу это. Переживу все смерти, всю боль, всю ярость и всё сожаление. Я снова возрожусь, как феникс — нет, я стану лучше, чем прежде! Фениксу это не по силам, а я сделаю.

"Я справлюсь! Справлюсь!!!"

Статуя наблюдала за мной так же, как и я за ней. И это мгновение как бы замерло, растянулось бесконечностью. И всё, что происходило после, всегда возвращалось к тому моменту, когда я решила для себя, что справлюсь со всем, что бы ни встало у меня на пути.

Прошло несколько лет, прежде чем мир бессмертных восстановился от разрушения войны. Ненависть народа к Мальбонте таяла долго, как снег после холодной зимы. Но проходило время, и ненависть перешла в настороженность, настороженность — в недоверие, а недоверие понемногу сменилось верой. Война, как бывало и на земле, помогла её участникам сломать иерархию власти. Люциферу удалось добиться трона Сатаны. Ради этого он едва не породил новую войну, но вовремя потушил очаги недовольства и, как и обещал, сел на трон, не спрашивая разрешения Мальбонте. Мальбонте на это лишь усмехнулся, и в его усмешке было заметно скрываемое уважение. После произошедших событий директора школы сменялись, но никто не мог с необходимой чуткостью и строгостью подойти к её правлению. Мими неожиданным образом проявила оба эти качества. Она взяла на себя ответственность за школу, и ученики быстро прониклись к ней уважением. Энди стал главным крылолётчиком. Не было более решительного, смертоносного и стратегически подготовленного бойца, чем он. Что до остального…

Цитадель была полностью расформирована. Теперь во главе встали мы с Мальбонте. Мы избрали остальных советников, состоящих из демонов и ангелов. Впервые власть принадлежала не только одной стороне.

Когда настал день нашей инаугурации, я испытывала тревогу, но вместе с тем решимость. Снаружи кричали, скандируя наши имена. Мальбонте поправил плащ. Брови его твёрдо опустились к переносице. Он был, как всегда, строг и серьёзен.

— Готова?

Я перевела дыхание, тихо, но неустрашимо ответила:

— Готова.

Мальбонте открыл дверь, помедлил:

— Слышишь? Они надеются, что мы сделаем их жизнь лучше.