В мире установилось какое-то подобие порядка, а вот в душе молодого человека – нет. В сердцах, отчасти – со зла, отчасти из-за надежды подавить мучившие его чувства, парень прошел перерождение. Стало легче, да. По прошлому осталась только светлая грусть, которую легко было отогнать.

А вот сейчас Лея неожиданно вызвала не то чтобы отголоски прежних чувств, а вполне себе полную их гамму. Чем-то она неуловимо напоминала Кристину: жестами ли, улыбкой ли… Но она была здесь – радостная, живая, беззаботная. И никогда еще мой новый товарищ настолько сильно не сожалел о своем решении трансформироваться.

«А обратное превращение совершенно невозможно?» – спросил я.

«Как ты себе это представляешь?» – последовал горький ответ.

Я никак не представлял. Мы помолчали. Ноги медленно отогревались после стояния в ледяной воде.

«Может она захочет стать Новой, как ты» – попытался утешить его я.

«Я никогда не попрошу. Зачем? Она счастлива здесь».

«Вдруг ты ей тоже нравишься? В вашем бытии есть несомненные преимущества».

«Не уверен, что организм с симбиотической флорой трансформируется так же… Только если мы действительно сможем объединить все. Всех!» – кажется он приободрился.

«Сможем!» – мысленно пообещал я. И в этот момент действительно был на сто процентов уверен, что все получится.

Еще денек мы погостили в деревне. Эпизод с утоплением нашего зеленого собрата удалось сохранить в тайне, а больше и нечего особенно было вспомнить. Да, вкусная еда. Да, здоровый сон на свежем воздухе. Но и только. Тайны, интриги и расследования прошли стороной.

Ларису мы почти не видели, она в компании местных бродила по ближайшим окрестностям, побрякивая пробирками, собирала образцы и информацию. Блокнот, прихваченный с базы, женщина исписала полностью, но ей тут же преподнесли новый. Так что вот уж кому не было скучно, так это ей.

Я тоже особенно не тосковал. Просто как-то это все было буднично. Особенно для моих представлений о постапокалиптическом мире. С одной стороны, здорово было вернуться в почти привычный мир. А с другой, что-то неуловимо разочаровывало, что ли.

Все так же живут люди. Растят овощи и кур, занимаются повседневными делами, стирают белье в реке. А в городе, наверно, даже в стиральных машинках. Да и здесь есть электричество: просто слабенькое, с перебоями. Но когда в наших селах было иначе?

Я о том, что нет конфликтов за ресурсы, безумных панков в цепях и с самодельными гранатометами. Нет сталкеров в респираторах и ОЗК. И супербойцов-ниндзя, с одними кинжалами бросающихся на наплодившихся за какие-то пару десятков лет мутантов. Ни-че-го. Тишь да благодать. Даже комары не кусают.

– Слушайте, а где комары? – спросил я пожилую женщину, сидящую с книгой в плетеном кресле на веранде чистенького аккуратного дома.

– А нету, мил человек. Мы к Лесу обратились, и по всей околице выросли кусты, рыжеватые такие. Их запах кровопийц километра на два вокруг распугал, – заулыбалась она.

Ну вот. Просто рай какой-то. Люди в мире с природой и друг с другом. Лесной дух, который, вынь да положь, сразу же отвечает на адресованные ему просьбы. Симбиотические клетки, позволяющие по несколько дней легко обходиться без еды… Интересно, без чего еще.

Если бы не тысячи людей, годами запертых в криокамерах, и не ученые, прокисающие на заснеженных станциях, это был бы идеальный мир. А может быть, черт с ними? В конце концов, это было их решение. Человечество столетиями билось за право делать выбор. Вот и получите!

Остаться здесь, забыть обо всем. Найти хорошую девушку. Они тут все хорошие. Не будут смотреть, есть ли у тебя за спиной работа в Газпроме или автомобиль марки БМВ. Главное, чтобы человек был подходящий.

А я – подходящий? Хоть кому-нибудь. Нет, вряд ли. Перед мысленным взором снова всплыли мои «подвиги» у трубы.

– Скучаешь? – ко мне приблизилась Тамара.

«Надо же, перестала жрать, наконец!» – подумал я и сам поразился такой мерзкой мыслишке. Да уж, лучше избавить деревенских девиц от общества такого замечательного доброго парня. Наш психолог – милейшая, симпатичная женщина. А что кругленькая – так и ладно. Главное, чтобы ей самой было комфортно.

– Нет, – пробормотал я, пряча глаза. – Думаю.

– Расскажешь, о чем?

– Если ты беспокоишься о моем психологическом равновесии, то все в порядке, – вранье, наверно, но не ей это поправлять.

– Нету людей, у которых все в порядке, – усмехнулась она. – Тем более в нынешнем мире. Но я не за этим спрашиваю. Просто праздное любопытство.

– А ты сама не затосковала еще по станции?

– Боже упаси! – замахала руками она. – Тут хорошо…

Мы помолчали.

– Как думаешь, получится у нас чего-нибудь добиться? – наконец спросил я.

– Думаю да. Если выпускать отморозков, – она фыркнула, – маленькими партиями, может и удастся их плавно вписать в новый курс жизни. Правда без Ларисы будет сложнее, она – хороший лидер.

– Почему – без? – оторопел я.

– Ты ее видел? Она останется. Если не здесь, то в городе точно.

– Да ла-адно? Мне тут тоже неплохо, но мы же не просто так пришли. Миссия, ответственность, все такое.

– Вот увидишь, – вздохнула Тамара.

Снова воцарилось долгое молчание.

– Ты не думала о том, что остаться – очень привлекательный вариант?

– У меня семья еще в заморозке, – ровно ответила психолог, – я должна сделать все возможное.

– Почему их не разбудили вместе с тобой? Или ты не осталась с ними?

– Разбудили нас всех одновременно. Посоветовавшись, мы приняли решение спать дальше. Но когда пришла моя очередь, последняя, я отказалась.

– Почему?

– Потому что если все будут отлеживаться, некому будет решать проблему.

Вот тебе и хохотушка-любительница кексов. Я посмотрел на нее совершенно новым взглядом. Она смутилась:

– Вот не надо только так таращиться. Поступила, как должна была. Пойдем-ка лучше еще чайку навернем, – и удивительно ловко для ее комплекции вскочила на ноги. Я без возражений поплелся следом.

Город встретил нас уютными огоньками и прохладным зеленоватым полумраком. Стены домов, в основном пятиэтажек, были сплошь, до самых крыш, заплетены вьющимися растениями. Впрочем, окна оставались нетронутыми, стекла в них были целы и почти везде уже горел уютный теплый электрический свет.

Машин на улицах, конечно, не было. Но вовсю прогуливались люди, проносились велосипеды и самокаты. Я видел даже несколько гироскутеров. Впрочем, почему бы и нет? Электричества – вдосталь.

Марк довольно долго вел нас по городу, совсем стемнело. Наконец он остановился у семиэтажки, примыкающей к парку с озером. За деревьями виднелись потускневшие купола небольшой церквушки.

– Придется хорошенько потопать по лестницам, но вид того стоит, – заявил мужчина.

– А что, лифт не работает? – тоскливо вопросила Тамара.

В этом странном, малореальном мире ее слова прозвучали так неожиданно и неуместно, что все рассмеялись. Через пару секунд она присоединилась к общему веселью.

– Не работает, к сожалению, – ответил наш провожатый, отдышавшись, – когда мы тут все приводили в порядок, подобные удобства были отнюдь не первоочередной задачей.

– Тяжело пришлось? – спросил я.

– По-разному, – коротко ответил он.

По слабо освещенной лестнице мы взобрались на предпоследний этаж. Окна на площадках были по большей части распахнуты, в них заглядывали цветы и листья. Легкий аромат оранжереи создавал странный контраст с обшарпанными стенами, на которых кое-где еще сохранились непристойные надписи. В шахте мусоропровода шумел ветер.

– Я не очень шикарно живу, отдельных квартир и даже комнат предоставить не смогу, но у меня есть большой раскладной диван и пара кресел, – Марк зазвякал ключами, а я снова поймал себя на мысли, что это все как-то привычно и бытово. Группа вечных студентов на вписке у малознакомого приятеля.