Пальцы Селима, а теперь я не сомневался, что это был турок, разжались. Он упал на колени, медленно завалился набок. К нему подлетела другая фигурка. Хрупкая, невысокая. Девушка. Стала трясти его, потом обратила лицо ко мне.

Я тупо стоял, глядя на них.

Люди. Новые люди. И я только что просто так убил человека. И с вероятностью уничтожил установку, защищающую один из немногих форпостов, держащих оборону против настоящего врага. Что же они все замерли? Моментально разгорающееся пламя уже обжигало правую половину лица.

– Гасите, ну! – заорал я на девушку. Она не двинулась, сжимая неподвижную руку Селима. Пришлось ухватить ее за плечо, изо всех сил мысленно передавая необходимость действовать. Она поднялась будто во сне, и все Чужие… ах нет, уже свои… моментально задвигались. Кто-то выбегал наружу, кто-то возвращался обратно, таща большие пригоршни снега в чем попало.

На меня снова никто не обращал внимания, все были заняты делом. Только девушка стояла, понурившись, у тела турка, и бегущие фигуры обтекали ее по дуге, как река.

Я медленно двинулся к выходу, неосознанно надеясь, что сейчас все хорошенько жахнет, захватив с собой меня и избавив от угрызений совести. Легкие уже вновь разрывал кашель, но было все равно. Гадко на душе, безнадежно в мире. Значит, нельзя туда где тепло. И здесь оставаться нельзя. Может, никто и не вздумает предавать меня суду, только как жить-то?

В полузабытьи я вернулся в свой дом. Все здесь вызывало отвращение: застарелый запах гари, грязные следы на полу, склад грязных консервных банок в углу.

Что же, уходить так уходить. Если меня задушат разумные бобы, поделом. Бесславный конец дурацкой истории.

Я, не слишком задумываясь, понакидал в большую спортивную сумку все консервы, которые нашлись дома. Немалый запас. Запихал туда же несколько пачек крупы и какие-никакие столовые приборы. Не забыл даже об открывашке. Прихватил у входа санки (ими я тоже разжился с запасом) и, покашливая, вышел на мороз.

Солнце потихоньку клонилось к закату, но до темноты было еще далеко. Успею прошагать несколько километров. Где там у нас юг?

Дорога на юг выдалась однообразной и безрадостной. Почти все дни были безоблачно-солнечными, а ночи - наконец-то звездными. Я гадал, связано ли это с моей диверсией в Трубе, но ответ получить было неоткуда. По крайней мере, взрыва я не слышал. Может быть работу приостановили временно, латая нанесенный ущерб.

На душе было мерзко. Я передвигал ноги только из упрямства. Если бы не считал, что сбросить комбез, лечь в снег и умереть – поступок слабака, именно так бы и поступил. Человечество трансформировалось в непонятную зеленую фигню. Остались ли где-то обычные живые люди из плоти и крови – вопрос. Безопасно только на проклятом ненавистном морозе. Чего вообще можно хотеть, к чему стремиться?

Как жаль, что Селим так мало успел до меня донести! Зеленые – новые земляне. Странный газ, окрашивающий небо, и снег, скрывающий землю, – защита от озверевших растений. Экватор – гибель. Вот, пожалуй, и все, что я сумел четко понять.

Шаг, другой, третий. Сотый, тысячный.

Жечь костры было не из чего. Периодически я набредал на высохшие заснеженные кусты, но их жиденьких веток не хватало, чтобы согреть котелок в глубоких сугробах. Тем более, я стал опасаться растений. Постепенно становилось теплее, и кто знает, где они мертвы, где просто дремлют, а где – ожидают случайного путника с какой-то каверзой?

Чтобы поесть, согревал под одеждой банку консервов. Делил ее на три-четыре приема пищи, пристраивая так чтобы не протекала. Запасы все равно уходили довольно быстро, а комбез провонял еще и тушенкой, но мне было почти все равно. Общий жизненный тонус стал таким, что иногда я забывал поесть, несмотря на большую физическую нагрузку. Тогда приходилось заставлять себя вечером методично дожевать всю положенную порцию.

«Я должен увидеть, что будет дальше». Это стало единственным смыслом существования. Узнать, что несет следующий день.

Когда на горизонте замаячила какая-то постройка, я даже не сразу среагировал. Присмотрелся, щуря глаза, но внутри ничего не всколыхнулось. Больше всего конструкция напоминала телевышку, но с небольшим домиком на самом верху.

Через несколько часов я подобрался достаточно близко, чтобы разглядеть целое поле ветрогенераторов. Видимо, домик электроснабжался от них. Далеко наверху горел свет. Его хорошо видно было в сгущающихся сумерках.

До наступления ночи подобраться к вышке не удалось. Но я понимал, что все равно теперь не засну, поэтому упрямо шел вперед. У основания пришлось изрядно порыскать впотьмах, прежде чем нашлась узкая, вертикальная и совершенно неудобная лесенка. Со стальных перекладин я стер рукой слой инея и поглядел вверх. До домика было далеко. Интересно, хватит ли сил?

Да черт с ним! Если свалюсь, туда мне и дорога. Полез.

Карабкался я долго. Иногда останавливался, крепко прижимался к металлу опоры. Если бы конструкция была хоть чуть-чуть наклонной, подъем дался бы куда легче. А так – строгая вертикаль. Тело все время пыталось откачнуться назад, в пропасть. Ноги скользили, мышцы рук ныли. Думал, что уже утратил страх за свою жизнь. Ан нет! Высота пробирала до дрожи.

Все свои пожитки я оставил внизу. Прихватил только одну банку тушенки, так и не тронутую за день. Сейчас она провалилась в штанину и глухо стукалась о лестницу при каждом шаге. Что же, если в домике кто-то есть, о своем приближении я их отменно предупредил.

Наконец выбрался на площадку, передохнул, уперев руки в колени. Помедлил перед дверью. Деликатно постучал.

Уже собрался было нажать на ручку, когда она сама подалась и дверь распахнулась. Не знаю, чего я ожидал. Вряд ли нормальные люди усидели бы в этом металлическом гнезде. Так что зеленое сияние, окружавшее незнакомца, было не внезапным. Просто вызвало глухое отвращение и укол вины. Опять они!

Тот посторонился, жестом пропуская меня внутрь.

Я вздохнул, успокаиваясь. Не стал выпендриваться и зашел.

Все тут было железным. Стол, длинные скамьи вдоль стен, несколько шкафчиков. Чистота. Даже, наверно, стерильность. Мороз почти как на улице. Единственный плюс – все было ярко освещено несколькими круглыми лампами под потолком. Как в городе.

Зеленый тронул меня за плечо. Я слегка вздрогнул от неожиданности, но и только. Помню же, они так общаются. Наверное, придется привыкать, раз иначе никак.

«Прости» – транслировал мысль хозяин вышки, почувствовав все-таки мой негатив. Его мысли были четкими, ясными, лишенными излишней цветистости. Как слова. – «Пока у нас нет привычки общаться, нужен физический контакт. Я Тисс».

Тисс. Свист ветра в опорах вышки, сквозняк под синими звездами. Да, не все легко поддается мыслеобразам. Как же представиться? Как интерпретировать мое имя на их лад?

«Антон», – я попытался представить буквы, но сам почувствовал, что получилась ерунда. Какой я? Серая беспросветность, превращенная в колючки, напоминающие оружие. Как-то так.

Буквально кожей ощутил сочувствие собеседника. Не снисходительное, а искреннее, смешанное может быть с проблеском уважения.

«Ты – мужественный человек» – сказал он. – «Оставить такое уязвимое тело в нынешнем мире решается не каждый. Ты из проснувшихся?».

«Нет. Из других. Стоп!!! Что значит не каждый? Есть еще?»

«Здесь стоит небольшая база, где работают разные люди. Много таких, как ты. Ближе к Авточерте. Там есть и Новые, и Прежние. Еще среди людей нашлись те, кто ушел в Лес в попытках наладить контакт и не вернулся. И совершенно точно существуют эко-люди, примкнувшие к духу деревьев».

Я сел.

Уткнулся лицом в ладони. Хотелось расплакаться от счастья и облегчения, но организм даже для этого был слишком вымотан.

«Как попасть к этим ученым?» – наконец смог спросить я, уже сам потянувшись к Тиссу, спокойно стоящему рядом.