— «У меня наряд по кухне», — сказал он, встав с кушетки. Рив отметил, что раньше Маркус армейские термины в речи не употреблял. В нём вновь просыпался солдатский дух, что, вероятно, было хорошим знаком. — «Ты ведь должен за мной везде приглядывать, как нянька за дитём, а то ведь ещё решу в супе утопиться, да?»

— «Да, приходится, а то без курева останусь», — ответил Рив. — «А председатель планирует ещё раз заскочить к тебе о жизни потрепаться? Вообще, неплохо так. Ты вроде как изгой общества, а всё равно в довольно влиятельных кругах вращаешься».

Пробурчав что-то в ответ, Маркус вышел из камеры и взглянул на мостки. Рив не отставал от него ни на шаг. Кэмпбелл стоял в одиночестве на металлическом балконе, свесив голову и сложив локти на перила. Когда он вновь поднял глаза, то стало вполне очевидно, что думает он сейчас вовсе не о тюрьме и обо всём, что в ней происходит. Все те мелкие нервные подёргивания и проявления мимики, на которые никто на воле и внимания бы не обратил, в этих стенах проявлялись, словно под увеличительным стеклом. В столь немногочисленном коллективе, внутри которого застрял Рив, не оставалось ничего кроме как следить за каждым вокруг.

В этот момент Кэмпбелл заметил Маркуса и вновь сплюнул вниз через перила. Рив думал, что Феникс, как и раньше, просто проигнорирует эту выходку, но тот вдруг остановился и повернулся прямо к Кэмпбеллу.

— «Мне жаль, что всё так вышло с вашим сыном», — сказал он. — «Мне и правда жаль».

Кэмпбелл пару мгновений просто смотрел на него в ответ, а затем просто отвернулся. Так сразу и не поймёшь, успокоило ли это Кэмпбелла, или же он ещё больше обозлился. Маркус зашагал дальше, а Рив решил не вдаваться в дальнейшие размышления. Им надо было пройти сквозь длинный коридор, в конце которого имелись защитные двери, при закрытии опускавшиеся сверху вниз. Маркус шёл в паре метров перед Ривом, когда одна из дверей стала закрываться. Феникс обернулся через плечо на шум.

— «Твою мать…» — только и успел выдать он.

Рив пулей бросился вперёд, едва успев проскочить под дверью. Сделал он это чисто рефлекторно, ничего наперёд не просчитывая и повинуясь лишь желанию догнать Маркуса и не оказаться по другую сторону двери от него. Но затем в дальнем конце коридора опустилась другая дверь, лязгнув захлопывающимися металлическими замками. Маркус огляделся по сторонам, оценивая ту западню, в которую они попали. Им отрезали все выходы из коридора, заперев в нём. Эта система служила для того, чтобы не допустить попадания заключённых на территорию надзирателей. У Рива внутри всё похолодело.

— «Эй, можно, пожалуйста, открыть уже эти чёртовы двери, а?!» — крикнул Рив. Доступом к управлению этими дверьми обладали лишь надзиратели, которые почти что никогда не спускались сюда. Рив понимал, что добром это для них с Маркусом не кончится. — «Очень смешно, Кэмпбелл. Это ведь ты натворил, да? Хватит уже мозги нам дрочить, у нас работы навалом».

— «Мать твою», — пробормотал Маркус, окинув коридор взглядом от одной двери до другой. — «Рив, думаю, это он за мной пришёл».

— «Ну, а я тут с тобой застрял. Замечательно».

— «Он просто хочет спуститься сюда и отметелить меня», — Маркус произнёс это с таким видом, будто бы для него всё это было лишь незначительной трудностью. Он следил за боковыми дверями, ведь только оттуда мог появиться Кэмпбелл, не дав Маркусу уйти. — «Не лезь, отойди в сторону. Я знаю, насколько обезумевшими люди становятся, потеряв близкого».

— «Кэмпбелл!» — крикнул Рив, хоть и не знал, слышит ли его надзиратель, так как и понятия не имел, где тот находится. — «Кэмпбелл, хватит уже эту херню вытворять! Ты же не мудак полный! Блядь, завязывай уже!»

— «Хватит», — остановил его Маркус. — «Просто отойди в сторону».

— «Лучше бы ему кого-нибудь с собой прихватить для поддержки», — ответил Рив, который вовсе не собирался стоять в сторонке. — «Потому что ему силёнок не хватит в одиночку против меня выйти, не говоря уже про тебя».

Маркус не сводил глаз с двери в конце коридора. Справа от них было две двери, а слева — одна, и все они тем или иным путём вели к главному залу. Маркус развернулся к ближайшей к нему двери, будто бы услышал какой-то звук оттуда, а затем до Рива донёсся глухой стук и лязг отпираемого засова. Внезапно он понял, что смотрит прямо на двух несущихся к ним сторожевых псов пеллесской породы. Собаки за долю секунды подскочили к ним, словно чёрно-белый вихрь с оттенками рыжевато-коричневого. Рив даже не слышал их лая, но псы и не гавкали, вместо этого действуя тихо и молниеносно. Одна собака, словно пушечное ядро, врезалась в грудь Риву, выбив тому весь воздух из лёгких, отчего тот рухнул на пол, крепко ударившись затылком. В следующий момент Рив почувствовал, как раздирающая боль, словно раскалённая лава, растекается сначала по руке, которую он поднял, чтобы защититься, а затем и по ноге. Возможно, он даже завизжал от боли, но среди всего этого шума трудно было разобрать даже собственный голос, пока тело охватывала медленно расползавшаяся боль, словно бы руку разрывали на части, как горячее и сочное жаркое. Один из псов уткнулся своей мордой прямо в лицо Риву, и тот почувствовал, как зубы животного прокусили его предплечье до кости, а затем начали рвать плоть, словно тряпку. Ноге тоже пришлось несладко, но у Рива возникло такое ощущение, будто бы боль нарастала где-то далеко, и всё это вообще не с ним происходило.

— «Свернись в клубок, Рив!» — кричал Маркус. — «Закрой голову, чёрт подери!»

Рив мысленно выругался, ведь он и так пытался это сделать. Что-то перекрыло собой свет над ним, а сам Рив только и успел заметить, как Маркус повис верхом на собаке, вцепившейся ему в руку, отчего хватка пса стала ослабевать. Лишь мгновение спустя до Рива дошло, что Маркус принялся душить собаку, одной рукой ухватившись псу за горло, а сжатым кулаком другой со всей силы ударил по морде зверя. Руку Рива тут же прострелило болью до самого позвоночника и ноги, а собака рухнула на него, словно увесистый мешок с картошкой. Подняв голову, Рив вдруг понял, что остался ещё и второй пёс, который в этот момент перестал грызть его и бросился на Маркуса, который в момент прыжка собаки стоял на одном колене. Маркус пригнулся, но пёс вцепился ему прямо в лицо. На какое-то мгновение Риву показалось, что собака ухватила Феникса за горло, но тот, схватив пса за загривок, не дал ему вырваться. Маркус так сильно прижал к себе животное, что Рив задумался, а не пытается ли он таким замысловатым способом псу трахею сломать. На какое-то мгновение ему даже показалось, что Феникс лупит собаку в брюхо, крича во всё горло, будто бы сошёлся с врагом на штыках. К тому моменту, когда Риву удалось отползти в сторону, пёс уже дёргался на полу между коленями Маркуса, жалобно скуля. На собственную руку он старался не смотреть.

— «Это что, моча?» — спросил Рив, указав на лужицу. Вопрос был довольно глупый, но это первое, что пришло ему в голову. — «Блядь, Маркус, ты как, живой?»

Маркус вновь упал на колени, плотно прижав руку к правой стороне лица. В другой руке он сжимал короткий осколок металла. Растекавшаяся лужица оказалась не мочой, а кровью, которой были перемазаны Маркус и собака. Рив пытался понять, чья же это кровь: Феникса, его самого, или пса. За дверью кто-то ожесточённо спорил и громко кричал. Одна из защитных дверей с лязгом и скрипом стала подниматься.

— «Да эта мразота просто куснула меня, только и всего», — Маркус, убрав ладонь от лица, взглянул на неё. Какой там, к херам, простой укус. Всё было куда серьёзнее: от правого глаза вниз тянулся свежий окровавленный извилистый порез, задевший губу. Но, казалось, Маркус и сам до конца не понял, насколько тяжёлая у него травма. — «Проклятые псы, глаза б мои их вовек не видели».

— «Да он тебе всё лицо порвал в лоскуты», — ответил Рив, но Маркус, судя по всему, не особо обратил на это внимание.

— «Надо просто не паниковать, и не дать им отскочить назад. Они именно так плоть и рвут…»