Он останавливается, и я вижу как меняется выражение его лица.

— Ты… почему не посчитала нужным рассказать мне об этом! Солгала мне! Где он? Скажи мне, где он сейчас?

Бен взбешён, и мы с матерью видим его таким впервые.

— Ты никогда, слышишь никогда больше её не увидишь!

Он швыряет телефон, сжимает ладонями голову и его начинает трясти.

— Милый, — мать присаживается перед ним, осторожно касаясь плеча.

— Я убью его! — гневно повторяет он несколько раз. — Дэвид, муж Эмили, он…

Мои внутренности скручиваются, и я ошеломлённо слушаю его, осознавая всю серьёзность ситуации. Мать прижимает ладонь ко рту и начинает плакать.

— Моя бедная девочка, — Бен вскакивает с дивана и меряет шагами гостиную. — Он напичкал её чем-то и…

— Почему этот человек не в тюрьме? — тихо спрашивает Грэйс.

— Скрыли от меня такое! Да как она посмела! — отец выходит из дома, потому что уже на грани…

Я щёлкаю зубами, злость внутри достигает невероятных масштабов, когда я представляю, что взрослый мужик и она…

— Куда ты, Рид?

Захлопываю дверь. На пороге сидит отец. Он пытается сдержать глухие рыдания, пока я обнимаю его, чего не делал года три.

— Моя маленькая, — надрывается он. — А я даже не знал о том, что она пережила такое…

Я не знаю, что может чувствовать отец, попавший в такую ситуацию. Дочь изнасиловал человек, вхожий в семью. Жена всё это скрыла, а ублюдок на свободе…

— Я найду её, — обещаю ему я. — Слышишь, отец?

Встаю со ступенек и с тяжёлым сердцем сажусь в машину. Я мог представить любой исход, но подобное… нет.

Включаю зажигание трясущимися руками. Не могу унять чувство тревоги в груди. Одно дело, издеваться над ней, когда она стоит передо мной, и совсем другое — осознавать, что уже двенадцать ночи, а она одна на улице.

На всякий случай набираю её номер. Не доступен. Звоню Роуз, вкратце рассказывая о том, что произошло, но Дженна у нее не объявлялась.

Еду по улице, ничего не видно. Пусто, ни людей, ни машин. Только ночь.

Куда угодно… Она могла пойти куда угодно.

Резина свистит, потому что я резко торможу у дома Исайи. Этих двоих связывает дружба, так что вполне возможно, что она здесь. Подхожу к воротам.

Увы. Охрана передаёт, что семья в Палм Спрингс. Спрашиваю, не появлялась ли девчонка, и на удивление отвечают, что была здесь только что. Неожиданно для меня злость и обида растекаются по телу, оттого что она пошла именно сюда, к нему.

Кручу головой по сторонам. Слева и справа пустой тротуар. Перехожу дорогу, внимательно разглядывая побережье. От океана дует холодный ветер, небо гремит, очевидно, предупреждая о грядущем дожде.

Чёрт возьми. Взгляд цепляет одинокую фигуру. Я спешу туда, надеясь, что в этот раз мне удалось найти Дженнифер. Если с ней что-то случится, виноват буду только я. Потому что устроил это шоу в гостиной, решив, что бывший парень из Канады надумал пугать её…

Я подхожу ближе и расслабленно выдыхаю. Она.

Плачет, спрятав лицо в коленях, тёмные волосы разлетаются на ветру. Мы можем сколько угодно играть в эти чёртовы игры и изводить друг друга, но в ситуации подобной этой, мне даже нечего сказать ей…

Извиниться? Спросить как она? Всё это кажется настолько неуместным, что я замираю в нерешительности. Однако просто оставить её одну в таком состоянии — не могу.

Сколько простоял так, не знаю. Подхожу, сажусь рядом чуть позади и смотрю на простирающийся перед нами океан.

— Уходи, — тихо звучит её голос. В нём нет ни единой эмоции, собирать которые мне так нравилось…

— Нет.

Пусть ненавидит, пусть кричит, но я ни на метр не сдвинусь отсюда.

— Рано или поздно тебе пришлось бы рассказать ему.

Она не смотрит на меня. Молчит в ответ. Такого никогда не было, это ведь Дженна Смит, и последнее язвительное слово всегда было за ней.

Пытаюсь успокоить оголенные нервы, но что-то внутри разрывает меня на части, когда я смотрю на неё такую… Будто это и не она вовсе. Сломленная, слабая и хрупкая.

Я вдруг понимаю, что устал воевать с ней, доказывать что-то себе и ей в отчаянном противостоянии, которое длится с тех самых пор, как она появилась.

Поддавшись внезапному порыву, сбрасываю с себя худи, укутываю девчонку потуже и прижимаю к груди. Обнимаю её, защищая от ветра. Просто хочу сделать это, как бы странно не выглядел в её глазах этот жест.

— Тише, — успокаиваю, когда она пытается отдалился от меня.

— Не надо, — отодвигается, дёргая плечами.

— Я не отпущу, поняла? — сжимаю её сильнее, и через какое-то время она перестаёт бороться со мной. Затихает, лишь изредка приглушенно всхлипывая.

Все мы умело рассуждаем о чужих поступках, критикуем, раздаём умные советы и учим жизни… Но когда приходит время — на своей шкуре познаём, что далеко не всё зависит от нас, подчиняется правилам и идёт по плану.

В один миг то, что имело значение — теряет всякий смысл.

То, что ты принимал за правду, оказывается ложью.

То, что ты упорно не замечал — вдруг вылезает наружу…

Роуз

Я снова не сплю. Всю ночь напролёт. И кажется, что этот жуткий день никогда не закончится.

Ситуация в клубе получилась настолько двусмысленной, что врагу не пожелаешь, но даже несмотря на это — никакие слова не могут оправдать поведение Картера. Он эгоист, думающий только о себе.

Перед глазами всё ещё стоит его красивое лицо, горящий ненавистью взгляд, и руки, сжимающие мою шею. От воспоминаний по телу бегут мурашки. Он был так близко, и я видела, как тяжело ему находиться со мной наедине…

Сажусь на кровати, потираю запястье, а затем касаюсь пальцами отметины чуть ниже плеча.

Картер Лерой — невыносимый, несдержанный, грубый и абсолютно себя не контролирующий человек. Такого «букета» вполне достаточно, чтобы проститься с ним раз и навсегда.

Всего на несколько секунд мне удалось зацепиться за промелькнувшее в его глазах отчаяние и смятение… Но потом прозвучали эти его слова, полосонувшие словно ножом: «Мне не нужна твоя жалость, впрочем, как и ты».

Этот парень полон противоречий: ещё недавно он пишет, что нуждается во мне, а уже вчера заявляет, что прекрасно может без меня обойтись. Говорит, что хочет придушить, а сам жадно смотрит на мои пересохшие от волнения губы, словно борется с желанием меня поцеловать.

Я тяжело вздыхаю. Сумасшествие какое-то. Не знаю зачем я согласилась на просьбу Рида, но в любом случае, теперь уже поздно сожалеть: что случилось, то случилось и перемотать назад возможности нет.

Нехотя поднимаюсь с кровати и беру телефон с тумбочки.

Суббота. Одиннадцать. Открываю переписку с Ридом. Последнее сообщение в 2:05. Они с Дженной дома.

Ещё одно неприятное событие, произошедшее вчера. Я знаю, сейчас Дженне больно и некомфортно, но слава богу, что её отец теперь знает об этих отвратительных письмах. Однажды правда всё равно раскрылась бы.

Принимаю душ, думая о том, насколько изменилась моя жизнь с тех пор, как я вернулась сюда. Злюсь и отгоняю прочь навязчивые мысли о Картере. В последнее время он стал занимать слишком много места в моей ничего не понимающей голове…

Делаю высокую причёску, наношу лёгкий макияж, просто чтобы скрыть следы усталости и перестать напоминать привидение. Одеваюсь, беру рюкзак и спускаюсь вниз. К моему облегчению, мать из командировки ещё не вернулась.

Папа целует меня в лоб и не задаёт лишних вопросов. За это я бесконечно ему благодарна, потому что не готова ответить ни на один из них.

Выхожу на улицу. Погода успокоилась и сегодня нет и намёка на вчерашний ветер, холод и дождь, начавшийся ближе к утру.

До спорткомплекса еду на автобусе. Лениво разглядываю людей, снующих по улицам в выходной. Пытаюсь предположить, кто и чем озабочен в данный момент. Так незаметно и добираюсь до места назначения. Сегодня я намерена выжать из себя все соки, несмотря на то, что умудрилась поранить вчера ступню.