— Джулианна привезла Зевса домой?

— Да. Она раскормила его, утром он застрял под кроватью, — я вспоминаю нелепую ситуацию со своим псом. Роуз смеётся, но её взгляд резко меняется. Мы оба видим на экране её айфона слово «МАМА». Она принимает звонок.

— Нет, всё хорошо. Ещё не дома, мне нужно было зайти к Сорайе и уточнить кое-что насчёт тренировок.

Роуз умеет врать? Какая в этом необходимость?

— Скоро буду. Я помню, — отвечает она словно робот. Я подзываю официантку и прошу нас рассчитать.

— Нормально всё там у меня. Мой ответ был неполным и мистеру Гарнеру показалось, что я не раскрыла все аспекты темы, поэтому отметка «хорошо», а не «отлично».

Я подкатываю глаза. Серьёзно? Роуз делает смешное выражение лица.

— Да, мама. Хорошо. — наконец, она отключается. — Мне надо домой.

Я киваю.

— Почему правду не сказала?

Она тяжело вздыхает.

— У меня с мамой уговор, что я ни на что не отвлекаюсь. Да и зачем ей знать, что прямо в этот момент ты помогаешь неудачнице нарушать диету.

Мне не нравится, что она называет себя неудачницей. Это не соответствует действительности. Роуз Онил выигрывала чемпионат штата по художественной гимнастике, ездила в Японию и выступала во Флориде. Вижу, как она нервничает, беру ключи от машины.

— Ладно, поехали, Роуз.

Позже я отправляюсь с Зевсом на прогулку. Иметь собаку — та ещё проблема: корми, гуляй, следи за его здоровьем. И только потому, что твоя сестра не придумала ничего лучше, чем скинуть все эти чудесные обязательства на тебя. Что до Зевса — то ему всё нравится. Времяпровождение с Джулианной отрицательно на нём сказалось. Растолстел, стал безобразно себя вести, а мне теперь его перевоспитывать.

Загоняю щенка в дом и запираю дверь. Сегодня я, наконец, увижу мать. Её выписали неделю назад, и теперь она находится дома у сестры. Возвращаться в наш дом на Хоуп Стрит она категорически отказалась. Боится, что её увидят соседи. Никто не знает, что всегда цветущая Кэтрин Лерой больна раком… Джулианна говорит, что мама тяжело переносит химиотерапию: волосы выпадают, тошнота, апатия. Операция прошла успешно, но это ещё не повод расслабляться. Не знаю, вернётся ли наша жизнь в привычное русло…

Прежде, чем отправиться к сестре домой, я решаю сделать то, что обещал.

Переступаю порог больницы, накидываю халат, вспоминаю номер палаты Хью. Сейчас как раз вечерние часы посещения, и я надеюсь, что мальчишка на месте. Но его там нет. У медсестры узнаю, что Хью перевели в другое отделение. Она отказывается называть номер палаты, но девушка на ресепшн оказывается более сговорчивой — волшебная коробка швейцарских конфет всё же делает своё дело.

У нужной мне палаты никого нет, дверь закрыта. Дёргаю ручку и захожу. Меня прошибает холодный пот, когда я вижу Хью в его постели, точнее — тень Хью. Мальчик сильно истощён, он выглядит гораздо хуже, чем во время нашего первого разговора в фойе. Больше всего меня пугают дурацкие монотонные звуки медицинских аппаратов.

Я не знаю, можно ли мне здесь находиться, я ведь не родственник, но уйти не могу. Присаживаюсь на стул у кровати и сжимаю детские боксёрские перчатки, которые я купил в Сан Франциско. Мальчишка внезапно открывает глаза и щурится от света заходящего солнца.

— Привет, Хью, — бодро здороваюсь я.

Мне кажется, что Хью пытается кивнуть мне в ответ.

— Не напрягайся, приятель. Тебе надо набираться сил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он смотрит на красные перчатки у меня в руках.

— Я обещал тебе, помнишь? — я демонстрирую красные перчатки. — Думаю, размер подойдёт.

Глаза Хью наполняются радостью. Я вижу, с каким интересом он разглядывает их.

— Когда поправишься, я отведу тебя в зал и познакомлю с классными ребятами.

В этот момент дверь открывается, и мы оба видим девушку с длинными ярко-красными волосами. Она, похоже, моя ровесница. Девушка в замешательстве смотрит на меня, потом переводит взгляд на перчатки, которые у меня в руках. Вздыхает и поправляет одеяло мальчишке.

— Я уже начала думать, что он тебя просто выдумал, — она протягивает мне руку. — Я Айрис, сестра этого оболтуса. Ладно, тётя, — исправляется она и косится на Хью. Тот опять закрывает глаза.

— Картер, — отвечаю я, пожимая руку девчонки.

— Знаю-знаю, Хью все уши прожужжал нам здесь о своём новом друге.

Я удивлён, что наша встреча так запомнилась мальчику. Улыбаюсь ему, когда он снова открывает глаза, пытаясь не уснуть.

— Было здорово повидаться с тобой, Хью, но мне надо проведать маму, её уже выписали, — рассказываю я, сам не зная зачем. — Выздоравливай приятель.

Я встаю, оставляю перчатки на тумбочке.

— Приятно было познакомиться, Айрис.

Она кивает на дверь и выходит вместе со мной. Коридор почти пуст, но она всё равно отходит к окну. Хочет мне что-то сказать.

— Картер, я понимаю, что не могу тебя об этом просить, но не мог бы ты навещать Хью, когда у тебя будет возможность? — тихо просит она.

Я молчу.

— Понимаешь, ему сейчас очень сложно. Ногу пришлось ампутировать из-за саркомы.

Грудь сдавливает от внезапно нахлынувшего ужаса. Я в шоке смотрю на неё.

— Что? Других вариантов не было?

Она понимает, что я не в курсе.

— Саркома кости очень опасная болезнь. Поражает кость, не поддаётся лечению, — она начинает плакать, но быстро берёт себя в руки. — Мы всё перепробовали…

Я опираюсь руками на подоконник и смотрю на внутренний двор больницы. Пациенты медленно передвигаются по парковой зоне. Не могу поверить, что ребёнку пришлось перенести подобное.

— Эта болезнь должна забрать часть меня, чтобы уйти, — вслух произношу я, вспоминая слова Хью. Кажется, теперь я осознаю всю горечь этой фразы.

Айрис кивает головой.

— Мне пришлось так сказать ему. Как ещё объяснить ребёнку такие вещи?

Поворачиваюсь к Айрис. Мне чертовски жаль мальчишку.

— Запиши мой номер.

Она достаёт телефон и вытирает слёзы тыльной стороной ладони.

Я диктую номер, потом сохраняю номер Айрис, и мы идём выпить кофе. Ей надо успокоиться прежде, чем вернуться в палату. Я прошу её рассказать историю Хью, и она соглашается. Удивительно, что в один момент тебе становится небезразлична судьба совершенно чужого человека…

Айрис

Я не знаю почему рассказала этому парню обо всём, что не давало мне покоя… Думаю, я и правда устала держать в себе то, что так внезапно на нас навалилось. Пока я говорила, он молчал и крутил пальцами зажигалку.

— Нет никакой особой истории Картер. Просто травма во дворе. Он упал с турника, только и всего, — я вдыхаю аромат горячего кофе. — Мы думали это ушиб, ведь перелома не было. Время шло, а боль становилась всё сильнее. Хью конечно храбрился, но потом всё же сдался, и я отвела его к врачу. Сделали снимок, врачам что-то не понравилось. Сделали другой и обнаружили трещину. И потом понеслось: анализы, госпитализация, подозрение на опухоль. Да что я тебе рассказываю, ты ведь сам проходил через всё это.

— Нет, Айрис. Мать и сестра сперва всё от меня скрывали, — говорит он с досадой.

— Знаешь, я потратила кучу времени на изучение его болезни, и как ни горько признавать, лишь малый процент людей с ней справляется.

— Где его отец? — внезапно спрашивает он.

При упоминании этого человека я чувствую гнев и раздражение. Парень это замечает.

— Моя сестра имела глупость связаться с одним непорядочным человеком, — я смотрю на телефон и сбрасываю вызов от своего парня Дилана. Разве не он должен сейчас находиться тут со мной? — Если коротко у отца Хью своя семья: жена, дети. Хью его никогда не интересовал.

Картер хмурит брови. Похоже, ситуация ему знакома ближе, чем я предполагаю. — Его мать на работе?