— Вот почему сестра не приехала сказать тебе это лично, — поняла она.

И, несмотря на это, говорить кому-то о гибели родителей по телефону — полная херь.

— Я удивлён, что она вообще удостоилась мне сказать. — Сестра его отвергла так же легко и открыто, как и родители. — Что удивительнее, она рассказала мне о похоронах.

— Когда?

— Завтра утром.

Алли взглянула в его пустые глаза.

— Хочешь пойти?

— Не знаю.

— Не думай, что должен пойти, потому что чем-то им обязан, — настаивала Алли. — Я не знаю, что случилось в твоей старой стае, но если родители от тебя отвернулись, ты им ничего не должен. Иди, только если сам этого желаешь. Если хочешь, я могу пойти с тобой.

Деррен поднял голову.

— Зачем тебе это?

— Не хочу, чтобы ты был один.

От её слов стало теплее. То, что между ними, может и начиналось как что-то обычное и временное, но становилось всё важнее.

— Похороны неподходящее для тебя место, малышка. Всё это горе… тебе будет больно.

Как будто ей было до этого дело.

— Я не пущу тебя туда одного. — Волчице не нравилось видеть его таким, она хотела потереться об него и успокоить. Алли чувствовала себя такой беспомощной. Физическую боль она могла унять при помощи дара. Эмоциональную — никак. — Как я могу помочь? Что сделать? — Минуту спустя его взгляд с холодного стал возбуждённым.

Деррен ответил на её вопрос грубым поцелуем, желая раствориться в ней, почувствовать что-то. Когда он был с Алли, лишь чувствовал. Всё в ней пробуждало его чувства. Он глубже проник в её рот языком, точно так же, как хотел вонзить член глубоко в её тело.

Деррен отстранился и провёл подушечкой большого пальца по нижней губе Алли.

— Когда-нибудь эти прелестные губки сомкнутся на моём члене. — Она вызывающе прищурилась, и он прикусил её губу. — Потому что он мой. — Одним рывком он стянул с Алли полотенце и позволил ему упасть на пол, открывая каждый совершенный дюйм тела. — Я хочу грубо тебя трахнуть, но не сейчас.

Его голод взывал к ней, пробуждал тело к жизни; и так было всегда. Алли застонала, когда он схватил ей за волосы и потянул назад, заставляя слегка выгнуться. Он наклонился и втянул её сосок в рот, обжигая плоть горячим дыханием, и посылая искры огня по всему телу. Деррен сильной, мозолистой рукой сжал вторую грудь, точно зная, что и как нравится Алли, и всегда доставлял максимум удовольствия. Её нравилось, как он ласкал её руками и языком, словно никогда не насытится; он был агрессивен и отчаян, но осторожен, чтобы не сделать ей больно.

Он опустил руку с её головы на задницу и прижал сердцевину к своему налитому члену. Алли задрожала, когда он надавил на её клитор через джинсы. Изобилие грубой сексуальной энергии, которая всегда гудела под кожей Деррена, лишало Алли контроля. Она вцепилась в его футболку, срывая одежду с тела и поглаживая руками гладкие, упругие мышцы.

— Я хочу вкусить тебя. — Запах её возбуждения сводил Деррена с ума. — Не двигайся. — Он раздвинул ей ноги и встал на колени. Затем осторожно скользнул пальцами между складок и провёл по сердцевине языком, застонав от вкуса. От этих ласк, Алли стенала и всхлипывала, впиваясь ногтями ему в плечи до крови. — Да, Алли, вперёд, царапай меня. — «Пометь меня». Он ударил кончиком языка по её клитору и втянул его в рот, посылая Алли за грань.

Тяжело дыша, Алли смотрела, как он вскочил на ноги с маской дикого голода на лице и с безжалостным блеском в тёмных глазах. На мгновение в глазах вспыхнул волчий огонь, заставив её волчицу попытаться подняться.

— Я хочу, чтобы ты нагнулась над столом, а я вошёл в тебя. — Развернув её, Деррен положил руку ей на поясницу и подтолкнул вперёд. Она упёрлась ладонями в стол, чтобы не упасть, но зарычала через плечо — предупреждение, что он зашёл слишком далеко. Она доминирующая волчица, поэтому, конечно же, ей не нравилось, когда с ней грубо обращались.

Когда Алли захотела подняться, Деррен склонился над ней, закрыв в клетку своих рук. Зная, что она наслаждается тем, как ей ласкают ложбинку за ухом, Деррен так и сделал, а потом прошептал:

— Я буду трахать тебя, пока не закричишь, Алли. Я так глубоко войду в тебя, что ты ещё несколько дней будешь меня чувствовать.

Она пыталась вырваться.

— Слезь с меня.

— Нет. Я понимаю, детка, ты сильная, и я не отвергаю это. Но мы не можем оба быть доминантами в постели. — Он не возражал, что она сопротивлялась его власти. Но чем больше их отношения выходили за рамки «временных», тем сильнее Алли сопротивлялась его доминированию… будто она боролась с тем, во что могут превратиться их отношения. Деррен этого не допустит. Ему нужно, чтобы она признала происходящее между ними, нужен был определённый уровень подчинения. — Ты должна мне доверять и позволить вести. — Без этого доверия не может быть обмена властью. Он лизнул клеймо, которое оставил на её плече. — Я позабочусь о тебе, заставлю кончить так чертовски сильно. Но ты должна дать мне вести.

Парни и прежде пытались доминировать над Алли, пытались показать у кого бразды правления. Но не так, как Деррен. О, он доминировал, как мог, конечно. Но никогда не делал этого без уважения. Он боролся с её доминированием, признавая, что оно есть. Но никогда раньше не наклонял её над грёбаным столом. Эта покорная поза ущемляла инстинкты, заставляя волчицу ощетиниться. Уступить весь контроль — требовало силы и доверия. У неё была сила, но доверие? Она не думала, что сможет довериться. Хоть и чувствовала, что может доверять Деррену. Дело в том, что она не знала, может ли доверять себе в правильности своих суждений.

Почувствовав сопротивление, Деррен поцеловал Алли в шею.

— Ты можешь мне доверять. — Он толкнулся бёдрами вперёд, отчего клитор потёрся о стол. От её вздоха он внутренне улыбнулся. — Позволь спросить кое о чём. Неужели думаешь, что я когда-нибудь причиню тебе вред?

— Нет.

— Молодец. — Ещё один поцелуй в шею. — Ты ведь понимаешь, что я всегда тебя оберегу?

Алли верила в это. Деррен — честен, надёжен и защищал ей с самого первого дня… даже, когда считал, что ей нельзя верить.

— Да.

После этого небольшая трещина в Деррене восстановилась сама собой.

— Я никогда не причиню тебе вреда и никому не позволю сделать тебе больно. Можешь мне доверять. — Он провёл языком по раковине уха. — Доверься мне настолько, чтобы позволить вести тебя, Алли.

Легче сказать, чем сделать. Если бы он требовал полного доверия, она бы воспротивилась. Но он просто просил довериться и подчиниться в постели. Это она может. Поэтому расслабилась и легла на прохладную столешницу. Деррен одобрительно зарычал. А когда вновь заговорил — хриплым и собственническим голосом, ей на ухо, царапнул щетиной её щеку.

— Моя девочка. — Очень медленно Деррен выпрямился, наслаждаясь видом Алли, которая подчинилась ему. Именно так, как он хотел. Он скользнул пальцем между складок, по гладкой и влажной плоти. Алли извивалась под его пальцем.

— Скажи, чего хочешь, детка

— Ты знаешь. — Она вздохнула, когда он вошёл в её тело двумя пальцами и начал медленно ими её трахать. Блаженство, но и пытка, потому что этого мало.

— Такая чертовски горячая и тугая. — Он вытащил пальцы. — Думаю, ты готова ко мне.

От звука медленно расстёгиваемой ширинки Алли затрепетала. Нарастающее предвкушение было мучительным. Алли жаждала Деррена и то чувственное освобождение, которое лишь он мог дать. Когда он коснулся головой члена до её складок, Алли выгнулась, стараясь насадиться на его ствол. Деррен опустил её, прижав руку к пояснице.

— Деррен…

Стиснув зубы, он плавно вошёл в неё. Лоно сжало его длину, заставив Деррена гортанно застонать.

— Мне нравится скользить в тебе.

Деррен аккуратно впился в её бедро пальцами, продолжая входить и выходить из её тела грубыми, собственническими, сильными толчками. Но удерживал её другой рукой прижатой к столу. Ей пришлось подавить инстинктивное желание скинуть его руку, и он вознаградил её, ускорив движения. Алли сжимала его всё сильнее и сильнее, выпустив когти и оставляя на столе глубокие порезы.