— Лифчики не мои, — встрепенулась я. — Я их не ношу.

Плохая тактика защиты.

По красивому лицу расплылась улыбка, а блестящие глаза медленно направились к груди (снять свитер по дороге было большой ошибкой) и еще медленнее — обратно к моим глазам.

— Да, это я знаю.

Щеки покрылись предательским румянцем.

Когда все так успело перемениться? Еще вчера Бен не проявлял ко мне никакого сексуального интереса: лишь подтрунивал и держал физический контакт сугубо в рамках дружеского общения. Так как же вышло, что за сегодня он откинул в мой адрес больше недвусмысленных намеков, чем за все тринадцать лет нашего общения?

— В общем, — прокашлялся Бен, — беспорядок — эта норма. Наплюй и приходи на матч.

— Пожалуй, — сказала я, проворачивая ключи в замочной скважине, — мне все же нужно в кой-то веки навести порядок в комнате.

А первым делом — в своей голове.

— Удачной игры, Бен. И спасибо, что проводил. Пока!

Я так быстро разделила нас дверью, что мне тут же стало стыдно. Хотя нет, с момента пробуждения чувство стыда не покидало меня. Сейчас оно просто усилилось. Сердце отбивало ритм с такой скоростью, словно мне снова было шестнадцать и я захлопнула дверь перед мамой, чтобы та не увидела опьянения в моих глазах. Только на этот раз опьянена я была не столько алкоголем, сколько ликерными глазами.

Несуразица какая. Надо поспать. Да, сон определенно поможет мне прийти в себя. Мое странное самоощущение можно легко объяснить. Это все алкоголь. Определенно, алкоголь. Я посплю — и все пройдет.

Примечание:

[3] GHB (гамма-гидроксибутират) — так называемый наркотик для изнасилования, психотропное вещество, вызывающее спутанность сознания с возможной последующей кратковременной потерей памяти.

Я снова открыла глаза в полдень того же дня. На этот раз в своей родной кровати, в изголовье которой валялась небольшая кучка мятой одежды.

— Ой, поглядите-ка кто потирает покрасневшие глазки! — пропел высокий голосок.

Дернувшись от неожиданности, я обернулась в сторону Келли. Та лежала на соседней кровати с маникюрной пилочкой в руках. Ее окружали баночки лака, палитра оттенков которых столь широка, что впору открывать свой салон. На красивом личике отсутствовали какие-либо следы похмелья.

Именно так собиралась выглядеть и я (за исключением злорадной улыбки «сама виновата, пьянчужка»). Это все тот парень с языком без костей. Опоил меня, сволочь. Ни стыда, ни совести у человека. Похоже, единственный надежный способ избежать вот таких разгромов после вечеринок — не ходить на них.

— Голова раскалывается, да? — поинтересовалась Келли уже тише.

— Как в свое время Пангея, — уныло согласилась я, хотя по ощущениям меньше походила на зомби, чем утром. Спасибо шипучему напитку Бена. — А еще я не помню ничего после того, как сбежала от липнущих к твоему брату бывших.

В голове всплыла улыбка брюнетки, на грудь которой он пускал слюнки, и я не удержалась от кривляний себе под нос:

— Ты такая замечательная, Стейси, и заслуживаешь бла-бла-бла.

— Ты же знаешь Бена, он никогда не скупится на комплименты.

— Как они могут быть с ним в хороших отношениях? В смысле, разве они не должны страдать и злиться за то, что теряют нескончаемый поток обожания в его лице?

А также «улет» и «потрясность» в постели.

— Он говорит честно, если не видит дальнейшего развития отношений, — щебетала Келли, придавая ногтям на ногах идеальную форму. — Вроде свадьбы, детей и так далее. Я когда-то стала свидетелем расставания. Случайно, — ее губы поджались на секунду, выдавая смущение, но она не оторвала сосредоточенный взгляд от ногтей. — Бен так же во всех красках рассказывал, какая она замечательная и что в ней прекрасно. Потом сказал, что не может обеспечить ей серьезных отношений, которых та заслуживает, и обязательно найдется тот, кто сможет. А после «потому что» перечислил все достоинства снова.

— Вот же прохвост!

— Нет, Лоис, — бескомпромиссно покачала светлой головой Келли, — он правда так думает. Я знаю, что в твоих устах «прохвост» — это дружеское подтрунивание, но ты должна четко понимать, Бен не врет им. Ни с комплиментами, ни с намерениями. Легче принять расставание, если с тобой учтивы. Хотя, думаю, все равно не без слез это проходит. Я бы плакала, например. Но время лечит.

— Оставляя только хорошие воспоминания и мысль: «Он просто не может дать того, что мне нужно», — тихо сказала я, будто объясняя это самой себе.

— Вот, именно, — довольно улыбнулась Келли. — Братец не из тех инфантильных, безнадежных бабников, которые ищут легкодоступный секс. Теперь он правда старается выстроить отношения. И я более чем уверена, что однажды Бен все же найдет ту единственную, после которой не будет других.

На секунду подруга вернула ко мне искрящийся взгляд и уголки ее и без того улыбающихся губ подпрыгнули вверх. Она была искренне счастлива, что очистила имя брата, а у меня в груди что-то кольнуло. Похоже, еще не до конца протрезвела.

Я покачала головой, изгоняя мысли о Бене и его «единственных». Мне сейчас даже видеть его не хочется. Как, впрочем, и попадаться ему на глаза.

Судя по всему, Келли прочитала мои мысли, потому что следующим ее вопросом было:

— А почему сегодня утром ты пошла домой без меня?

— Почему мы вообще оказались у Бена, а не у нас дома? — перевела стрелки я.

Да, это моя любимая оборонительная тактика. И все потому, что работает безотказно.

— Ты была в стельку, Лоис. Мы не дошли сюда, потому что ты побежала к дому Бена с криком: «Кто последний, спит на полу!», и тебя вырвало в один из близрастущих кустов.

Стыдно. Очень стыдно. Давно со мной такого не было. С того самого июньского утра в постели с Марком Броуди, когда мне только исполнилось шестнадцать.

Чертов Броуди.

Помните, я говорила, что Цербер язвительности вырывается из цепи только на Трэйси и Бена? Вернее, на Трэйси и ловеласную сторону Бена. Так вот, я соврала.

Третья голова этой громадины во мне хочет раздробить череп Марку Броуди. И если в случае с Беном совесть помогает держать песика в узде, то с оставшимися двумя она к лопающимся звеньям даже не прикасается. Неудивительно, что эта стерва Трэйси скоро станет миссис Броуди. Подобное тянется к подобному.

— Ты споткнулась на крыльце, — продолжала рассказ Келли, отрывая меня от очередного погружения в состояние «злюки», — разодрала ногу. Крови было на небольшое ведерце, и Бен повел тебя к себе, чтобы промыть рану.

«А так как мои мозги уже были промыты спиртным, я накинулась на твоего брата, и мы очнулись голыми в его кровати», — мысленно закончила рассказ я.

Интересно, а Келли вообще знает, об этом инциденте? Судя по отсутствию допроса с пристрастием, она ни сном ни духом.

— Я еще немного прогулялась с Джимом…

И вернувшись, улеглась на диван, как обычно делала после ночи танцев. Теперь все ясно.

— К счастью, это в прошлом, — прервала ее я. — Давай больше не говорить об этой ночи.

— Ладно, — подруга хмуро посмотрела на меня, явно желая поделиться еще какими-то подробностями моего позора.

— Серьезно, Келли, — выставила палец я, — ни с кем. Даже с Беном.

Тем более с Беном.

— Как скажешь, Лоис.

Девушка пожала плечами и принялась выбирать цвет ногтей на ближайшие несколько дней:

— Бирюзовый или морской волны?

Я могла бы скрываться от Бенджамина Бенкса вечно. Учебный год окончен, что освобождает меня от необходимости выходить на улицу. Надумай Келли пригласить брата к нам, так комната закрывается изнутри. Я могла бы вообще поехать на лето к семье, но июль мама с отчимом собираются разъезжать по Европе, да и особого желания возвращаться пока нет. Так или иначе, мне придется это сделать через время. Встреча с мамой будет единственным светлым в этой поездке. А до тех пор у меня есть чуть больше месяца в запасе, чтобы набраться сил в нее отправиться…