— Верно, — согласилась я, и Трэйси дернулась от яда в моем голосе. — Будь мне плевать, я бы не могла тебя ненавидеть.

Сестрица сделала шаг назад и подняла подбородок повыше.

— Что ж, возможно, однажды ты перестанешь это делать.

— С чего вдруг? Ты искупила свои прегрешения? Приняла постриг или прошлась обнаженной по улицам [40]? Хоть букву алую носишь [41]?

Я внимательно изучила шифон, облегающий пышную грудь:

— Нет, что-то не похоже.

— Ой, да ну тебя! — Трэйси замахала рукой перед моим лицом, отгоняя от своего бюста. — Ты прекратишь меня ненавидеть, потому что я не собираюсь давать тебе новых поводов для ненависти. Я ведь не отдала письма и даже про фиктивную помолвку не рассказала.

— Наверное потому, что папа запретил бы тебе рассказывать, — злорадно улыбнулась я. — И был бы крайне недоволен, сорви ты помолвку напрямую, без тайных махинаций с Амандой. Он-то хочет Бенксов в родственники.

На секунду мне показалось, что Трэйси покажет язык, как делала в детстве, но она только покривлялась и поправила свои ухоженные волосы.

— А еще потому что, когда в письмах заходило дело о любви, ты все время описывала Бена. То ты от его комплиментов блеешь, как овца. То отношения у вас такие неземные, что ты чуть ли не писаешься от радости. То с Марком был только секс, а вот с Беном вы чаепития устраиваете.

Мое злобное пыхтение как реакция на издевки на секунду прекратилось. Такого я не писала.

— Откуда ты последнее взяла?

— А ты собери кусочки, — брюнетка помахала рукой на ошметки под моими ногами, — и поищи.

— Какая же ты все-таки…

— В письме Марку, — поспешно начала Трэйси, немного наклонив корпус назад — подальше от меня, — ты писала, что правильно было бы, если бы вы много говорили, узнали друг друга, если бы могли не целоваться, будучи вместе. Это ведь про Бена, да?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Примечания:

[40] Позорное шествие — публичный ритуал наказания и покаяния веры в Семерых из серии фэнтези-романов американского писателя и сценариста Джорджа Р. Р. Мартина «Песнь льда и пламени». Используется, чтобы наказать и пристыдить, признавшегося в прелюбодеянии или блуде. Человека раздевают догола, обривают и заставляют в таком виде пройти по улицам города, где его подвергают порицанию и насмешкам толпы.

[41] Отсылка к произведению американского писателя Натаниэля Готорна «Алая буква», в котором главная героиня Эстер Прин в отсутствие мужа зачала и родила девочку. Поскольку неизвестно, жив ли муж, горожане подвергают ее наказанию за возможную супружескую измену. Она была поставлена к позорному столбу и обязана всю жизнь носить на одежде вышитую алыми нитками букву «А» (сокращение от «адюльтер»).

На моем лбу уместно было бы нарисовать экран загрузки. С колесиком, которое не намерено останавливаться.

— В общем, — вздохнула Трэйси, решив не дожидаться отклика программы, — как я уже говорила, я не Дьявол во плоти. И, представь себе, тоже не хочу, чтобы ты страдала. Не сильно. Ты единственная, кто задумался, хорошо ли мне в отношениях с Марком и отцом, даже несмотря на все, что между нами случилось.

— Несмотря на то, что ты случилась.

Мой шаг к Трэйси в очередной раз был встречен поступательным движением. Похоже, она меня немного побаивается.

Правильно делает.

— Полагаешь, после всего, что ты сделала, у нас могут быть нормальные отношения?

— Начнем с того, что, хотя видео записала я, в сеть оно попало случайно. Думаю, его слила Венди, хотя это могла быть и Обри… — Трэйси на секунду задумалась, а потом махнула рукой, сообщая о бесполезности размышлений. — Ты многих раздражала, знаешь ли. Готова поспорить, эта особенность сохранилась у тебя до сих пор. А Марк мне нравился. У нас с ним много общего.

— Ага, например, отсутствие совести.

— У нас все по-другому. Со мной Марки другой.

— Да неужели? — склонила голову набок я. — Он ценит, оберегает тебя и уважает твои высокие моральные устои? Погоди… У тебя ведь нет моральных устоев.

— Между прочим, мы бы начали встречаться раньше, если бы не ты.

— О, так я вам, оказывается, еще и мешала! — картинно схватилась за сердце я.

— Мы с Марком созданы друг для друга. По сути, я просто забрала то, что было моим.

— Что ж ты тогда не засунула его голову в пасть псине? Разве не так ты поступаешь с тем, что, по-твоему, твое? С моей куклой, например.

— Я по Марку с ума сходила, — точно змеюка шипела Трэйси. — Ты это знала, но все равно переспала с ним.

— Да по этому козлу каждая вторая вздыхала, и что теперь?

— Повисла у него на шее, как самая настоящая шваль! — мои слова напрочь игнорировались. — О, посмотрите на меня, я выпила десять шотов текилы и не могу больше передвигать ногами!

— Все было не так! — настаивала я, хотя, как было на самом деле, знать не знала.

— Ты хоть представляешь, как больно было мне? Мы почти поцеловались на той вечеринке. Разговор шел как нельзя лучше, но я все же прервала его — провозилась с тобой целую вечность. Телефон ты утопила в пунше, поэтому позвонить твоей матери я не смогла. Дружков твоих найти в том столпотворении тоже не вышло, и я попросила Марка отнести тебя в безопасное место. Не хотела, чтобы тебя, пьянь безответственную, кто-нибудь изнасиловал…

— Поэтому отдала парню, который вообще в штанах дольше пяти минут не остается? Гениально!

— А когда он не вернулся! — прикрикнула на меня Трэйси, лицо ее перекосилось. — Я пошла наверх, в единственную свободную комнату, где тебя можно было закрыть на ключ до утра — и вот на тебе, благодарность от сестрички — ты уже извиваешься под ним абсолютно голая!

Очередной язвительный комментарий встал поперек горла. Пульсирующая вена на смуглой шее — явный признак подлинности описанных Трэйси эмоций. Видит бог, я не хотела так ее ранить.

— На кой он тебе сдался, Лоис, вот скажи? Мало было Бена?

Я мотнула головой:

— Бен тут вообще не при чем. И ты ведь понимаешь, что моей вины в случившемся столько же, сколько и Броуди?

А если учесть, что в сознании был только один из нас, то даже меньше.

— Вот только это ты еще по дороге начала раздеваться! Блузка и лифчик обнаружились на ступеньках лестницы. И не надо врать, что ты не при делах! Венди видела, как охотно ты стягивала с себя лишнее и как при этом заигрывала с Марком, — кривила губы брюнетка. — Я хотела быть с ним с восьмого класса, а ты увела его у меня из-под носа. Чем в таком случае мой поступок отличается от твоего?

— Тем, что Броуди был мои парнем, Трэйси, — воззвала к ее рассудку я. — Пусть у вас любовь хоть до гроба, факт остается фактом.

— Нет никакого регламента касательно того, через сколько можно начинать спать с другой, — упиралась она.

— Какой еще регламент? Есть пособие для неверных, о котором я не знаю?

— Очень смешно, — скорчила гримасу сестрица.

— Существует такая классная штука как расставание, Трэйси. Не чувствуешь того, что чувствовал раньше — скатертью дорожка. Иди и распускай руки с другой, но только после того, как с первой разошелся.

— Да вы же тогда уже час как расстались! — топнула ногой она.

— Да хрен там! — в ответ притопнула я. — Мы расстались после того, как ты его оседлала!

Трэйси плотнее сжала челюсть, карие глаза превратились в щелочки. Девушка тяжело дышала, но ничего не говорила.

— Броуди сказал тебе, что между нами все кончено, — догадалась я, и Трэйси свела брови. — И тебя не удивило, что он побежал за мной, когда я застукала вас?

— Что удивительного? — гримасничала она. — За тобой вечно все бегают. Но вот в тот раз Марку было тебя просто жаль.

— Жаль, а? Когда это ему было дело до моих чувств?