Сила эмоций мага была велика настолько, что сидеть на месте стало невозможно. Ильнар передернул плечами и поднялся, мимолетно отметив, что жар слегка спал, и в голове прояснилось. Надо будет выяснить, что Ориен добавил в кофе. Хотя и без того ясно — несколько капель крови, пара заклинаний…
— Я думал, ты достаточно оправился от потери, а то, что хочешь побыть один — так это бывает с каждым. Позволил себе поверить в то, что мне хотелось видеть. — Таро сделал паузу. — Я три года пытался искать по всей стране, даже когда тебя официально признали мертвым. А Лейро в это время готовился к перевороту.
Таро глубоко вздохнул и замолчал. Ильнар вслед за магом подошел к колонне, остановился, глядя на Гейлис. Он почти видел и чувствовал ту давнюю, застарелую обиду — темно-фиолетовые клочья, больно царапающие острыми сухими краями.
— Не злись, — тихо попросил Дайлон. — Я слишком поздно понял…
…Испытание заклинания проводили на крысах. Крошечные огоньки бились внутри стеклянной колбы в форме стилизованных песочных часов, и, повинуясь воле мага, возвращали жизнь в выложенные рядком неподвижные тельца. Запереть огоньки удавалось ненадолго, на те самые пять минут, но цель исследований была достигнута.
Как отделять душу от живого тела, придумал Лейро, и он же предложил себя в качестве кандидатуры на эксперименты с человеком.
— Он знал, что я откажусь, — Дайлон кривовато улыбнулся. — Я и на крыс-то согласился с трудом. В итоге, разумеется, эксперимент проводили на мне.
— Разумеется, — эхом повторил Таро. Лицо его оставалось бесстрастным, но Ильнар прекрасно понимал его чувства.
«Остынь. Мы для того и пришли, чтобы решить эту проблему».
Вспышка боли у правого виска скорее всего означала что-то вроде «Тебя забыли спросить!» Сферотехник демонстративно поморщился, маг скривился в ответ, но оба промолчали — Дайлон начал рассказывать дальше.
Первый этап — произнести заклинание. Второй — отделить душу от тела. Третий…
— Он меня, конечно, не видел. Но знал, что я вижу его. — Целитель шумно вздохнул. — Теперь была моя очередь слушать. О том, например, что ему ужасно не повезло с братьями. Один — гений, но при этом наивный кретин, верящий во всеобщую справедливость и доброту… Другой, — он мельком взглянул на Таро, — сухарь и зануда, помешанный на правилах. А ему хотелось свободы, творчества без ограничений. Я потом уже понял, что он завидовал. Мы с Таро унаследовали дар отца. А Лейро больше походил на мать. Она так и не прошла инициацию.
…Будущий Магистр, уже не стесняясь в выражениях, рассказывал, как он ненавидит магов, и насколько мир стал бы лучше без них. О собственных разработках и планах. О том, что не зря говорил о бессмертии — наивный старший брат и не подозревал, какие эксперименты проводит младший в университетской лаборатории по ночам. Крысы, голуби, кошки — души послушно выходили из тел, менялись местами, возвращались — или не возвращались, уносясь прочь или давая энергию для новых артефактов. Мысль о собственном бессмертии становилась все более реальной, и в самом деле, разве можно было позволить себе умереть и лишить мир этих чудесных знаний?
«Ты тоже не умрешь», — сказал тогда Лейро невидимому брату. Пять минут давно прошли, но чтобы привязать душу Дайлона к экспериментальному кристаллу, не позволяя вернуться в тело, понадобилось всего несколько слов. Браслет с кристаллом Лейро надел на запястье Гейлис, ещё пошутил — мол, смотри, как красиво, твоя душа в ее руках.
Дайлон в ужасе следил, как Лейро по-хозяйски обходит лабораторию, рассуждая о мире без магии. Он очень хотел, чтобы брат умер сам, но тело упорно продолжало дышать — реанимационные заклинания у целителя были неплохи. Будущий Магистр нервничал, смотрел на часы, разглядывал артефакты, сердился… А потом схватил со стола скальпель.
— Когда он меня убил, — будничным тоном произнес Дайлон, — сработала система безопасности. Я позаботился, чтобы в мое отсутствие никто не заходил в лабораторию и не прикасался к артефакту, так что Лейро сам загнал себя в ловушку.
…Пленный артефактник не сразу понял, что произошло. Вокруг постамента, на котором стояла Гейлис, неожиданно вспыхнул свет, а потом воздух затвердел, складываясь в непроницаемый щит — прозрачный, как стекло, но куда более прочный. Двери и окна закрылись, энергетический контур замкнулся, чтобы ждать хозяина — столько, сколько потребуется. И заклинаниям не было дела до того, что внутри остался человек.
— Он сидел тут три дня, — в голосе целителя прозвучало мрачное удовлетворение. — Бесился, орал, требовал его выпустить. Пытался ломать стены. В итоге преуспел: из последних сил ударил волной огня. Ему плохо давалась магия стихий, но жить хотелось. Прожег дверь, кое-как выполз наружу…
…А потом вернулся, обозленный, перемазанный копотью и кровью, своей и брата, едва держащийся на ногах — исключительно на желании отомстить.
Целитель опасался, что брат попросту сожжет лабораторию, но тот собирался вернуться позже. Так что только поставил на колонну дополнительную защиту, мстительно пообещав много неприятных сюрпризов тому, кто попытается ее вскрыть. После чего забрал оставшиеся на столе тетради — все шкафы с документами тоже оказались закрыты, — и ушел.
Надежды на то, что Лейро не сумеет пройти портал, не оправдались — крови, которая осталась на руках убийцы, хватило, чтобы заклинания опознали его как хозяина. Мертвый целитель остался в одиночестве на долгие годы.
— Я только после смерти осознал, каким был идиотом, — проговорил Дайлон. — Я не мог выйти отсюда, не мог позвать на помощь, не мог заново запустить сердце. Торчал тут, привязанный к артефакту, наблюдал, как разлагается мое тело, и медленно, очень медленно осознавал, что именно натворил, кому отдал свои знания. Вспоминал все его слова, взгляды, поступки. Убил бы себя второй раз, еще тогда, но я не мог даже этого.
Ильнар попытался представить себе одиночество мага, запертого в ловушке собственного эксперимента, и содрогнулся. Провести вечность в компании собственного разлагающегося трупа и вполне целого трупа жены — от одной мысли об этом становилось дурно.
Какое-то время целитель ещё пытался себя убеждать, что его непременно должны хватиться. Медитировал, учился управлять даром заново, надеясь, что сумеет подать весточку среднему брату. На то, чтобы восстановить хотя бы часть умений, потребовалось несколько лет, и первыми вернулись пророческие видения — через пару лет после взрыва.
Таро сочувственно кивнул. Ильнар тоже вполне мог себе представить, что именно увидел целитель — страна разрушена, магия искажена, один брат погиб, а второй…
— Я понял, что он все-таки воспользовался заклинанием, и очень постарается, чтобы лабораторию никто не нашел. — Дайлон горько усмехнулся. — Хотя стараться особенно не пришлось, Дикие земли, как-никак, желающих зайти так далеко слишком мало.
— Но они все-таки были? — подал голос Кир. Дайлон вскинул голову, словно сейчас только заметил, что кроме него самого и Таро в помещении есть кто-то еще.
— Да… да, конечно, были, — он переглянулся с Ориеном. — За двести лет у меня было шестеро учеников. Увы, все они были инициированы, а я не сразу понял, как подавить симптомы болезни. Я вижу по вашему лицу, доктор Чеддра, что этот вопрос очень вас волнует. — Целитель слабо улыбнулся. — Я сам не мог вести записи, по понятным причинам, но мои ученики законспектировали все мои идеи. Возьмите, вам это действительно нужно. Ориен, будь добр…
Каон хмыкнул, прошел к высокому, забитому книгами стеллажу, чем-то пошуршал и вернулся с толстой стопкой пожелтевших тетрадей.
— Держи свое сокровище, дан доктор, — он плюхнул свою ношу на руки опешившего Эла. — Читай внимательно, учись хорошо, что там говорят в подобных случаях? — он ухмыльнулся и подмигнул Ильнару. Интуит тоже улыбнулся — благоговейное выражение на лице Эла смотрелось забавно.
— Там записи только о болезни? — уточнил Кир.
— Нет, — Дайлон хитро прищурился. — Для Тайной канцелярии тоже найдется кое-что интересное. Он тут же помрачнел. — У меня будет к вам просьба, дан Муэрро. Эти записи не должны попасть в руки Орденов. Я полагаю, Тайная канцелярия сможет об этом позаботиться? — он поднял голову, словно пытался разглядеть небо сквозь прикрывающую потолок золотистую дымку. — Они будут здесь совсем скоро. Проследите, чтобы исследования проводил именно доктор Чеддра, у него есть способности для такой работы. Можете считать это последним желанием умирающего, — он снова улыбнулся.
