— Ты можешь ничего ему не говорить, — произнесла Джания. Кеара открыла глаза и нахмурилась, но собеседница улыбнулась: — Я же не предлагаю врать, лишь кое о чем умолчать. Ссориться с ним тебе сейчас точно не стоит, а рассказать о причинах чудесного исцеления можно будет и потом, когда все устроится.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — Джания поднялась на ноги. — Пожалуй, мне пора исчезнуть, Лейро совсем скоро очнется… и он будет помнить все, что ему снилось.

Она мечтательно улыбнулась. Кеара отвела взгляд, спорить ей не хотелось, да и причин сочувствовать Магистру у нее не было. И все же радость на лице Джании была ей не по душе. Та заметила, нахмурилась.

— Думаешь, он не заслужил пару-тройку ночных кошмаров? Или я не имею право на месть?

— Не знаю, — пробормотала девушка, вешая перстень обратно на цепочку. Пальцы машинально погладили висевшую там же серебряную бабочку, и Джания, заметив это, усмехнулась:

— Ну конечно. Ты ведь знаешь, что такое настоящая любовь, как и любая девочка в семнадцать-двадцать лет. Он не любил, я не любила, а Ильнар, конечно, не такой, и у вас настоящие чувства. Так? — она приблизила лицо к Кеаре и негромко рассмеялась. — Все они одинаковые, моя дорогая. И мы, если подумать, тоже.

Вряд ли у двадцатилетней девчонки был шанс переспорить двухсотлетнюю ведьму, но молчать было невозможно.

— Я люблю его.

Улыбка Джании выглядела загадочной — и слегка безумной.

— Докажи.

Кеара стиснула зубы, наблюдая, как призрак растворяется в воздухе. Хотелось кричать, спорить, аргументировать, но все подходящие слова растерялись, а те, что были, казались слишком уж глупыми и наивными. Джания лишь посмеется, и снова напомнит о монастыре, карьере, магии…

Впрочем, одно материальное доказательство у нее все-таки было.

Девушка прижала ладонью серебряную бабочку, и ей показалось, что та шевельнулась под пальцами.

Пока есть вера, доказательства не нужны.

Значит, она будет верить.

До последнего.

Фин проснулся перед рассветом. Завозился, удивленно приподнял голову:

— Ты что, не спишь? Так всю ночь и просидела?

— Боялась, — честно призналась Кеара. — Вдруг бы ты взял и умер?

— Ну вот еще, — фыркнул сферотехник. — Чтоб я умер, кому-то надо сильно постараться… Надо же, и рука почти не болит, — он удивленно приподнял левую руку и покрутил запястьем.

— Может быть, у этих птиц был лечебный яд? — Кеара постаралась, чтобы ее голос звучал бодро, но вышло плохо. Фин внимательно поглядел на нее, и девушка уже почти поверила, что он ее раскусил, но парень только усмехнулся, сел и обнял ее за плечи.

— Может быть. Ну, раз я уже точно не умираю, можешь поспать. Заворачивайся плотнее, вот так…

В объятиях сферотехника было тепло и спокойно. Кеара вдруг осознала, что действительно зверски устала, а день обещает быть трудным. Пожалуй, можно позволить себе небольшой отдых… совсем ненадолго…

Она так устала.

Святая Ксания, защити и спаси…

Снов не было. Только какое-то еле слышное шуршание в ушах, похожее не то на разговор вполголоса, не то на шелест волн, набегающих на пляж. Хотелось открыть глаза и увидеть эти волны, но какая-то рациональная часть сознания каждый раз строго говорила: «Не дури, мы в лесу и вокруг снег. Спи». Не исключено, что это был Таро.

Когда Ильнар окончательно проснулся, уже рассвело. Сквозь прорехи между ветвями сосны света пробивалось достаточно, чтобы разглядеть лежащего рядом Эла. Ни Ориена, ни Кира поблизости не оказалось, но стоило снять ментальный блок и потянуться даром наружу, недостающие спутники тут же нашлись. Каон находился почти на границе действия дара, майор же оказался совсем рядом, и ощущался он как вполне здоровый и бодрый человек.

Похоже, что Кира не так уж просто отравить. То, что лозы из всей компании выбрали на обед именно майора, само по себе удивляло — обычно потусторонние твари предпочитали с ним не связываться. Неужели местная флора глупее летучих медуз?

Вставать не хотелось. Ильнар потянулся, перевернулся на спину и заложил руки за голову, бездумно разглядывая изнанку соснового шатра. Холодно ему не было, жарко — тоже. Похоже, Ориен был прав, когда говорил, что чисто физически инициированному гораздо проще жить в Диких землях. Вот только что тут делать?

Слова Кира о магах на службе у Императора заставили задуматься не только каона. Если память Таро после ритуала действительно не исчезнет, то Тайной канцелярии нет никакого резона отдавать такой источник информации черно-красным. А значит, с отшельничеством в Диких землях можно повременить.

Вот только выпускать его для устройства личной жизни тоже вряд ли станут.

Ильнар кончиками пальцев провел по вплетенному в импровизированный браслет кольцу и тихонько вздохнул. Он слишком хорошо понимал, что все, что он обещал Кеаре в ночь перед уходом, было почти неосуществимо. Но сама мысль о том, чтобы прожить остаток жизни без возможности увидеть, поговорить, прикоснуться, вызывала желание рычать.

А может, она все-таки его приворожила?

«Считается, что сила мага напрямую зависит от того, насколько хорошо он себя контролирует, — неожиданно подал голос Таро. — Эмоции, связанные с женщинами, сильны исключительно, и разные маги решали этот вопрос по-разному. Некоторые придерживались полного воздержания, мол, нет женщин — нет и связанных с ними проблем. Другие считали, что от воздержания энергия в организме застаивается, и чем больше — тем лучше…»

— И к чему все это? — негромко пробормотал интуит.

«К твоей загубленной личной жизни, — раздраженно отозвался Таро. — Слушай и не перебивай».

Сферотехник пожал плечами и сел. Если уж придется убеждать Тайную канцелярию в своей полезности, то слушать и запоминать действительно стоит все.

Хотя тема явно была не та, чтоб заинтересовать тайных агентов. Таро неожиданно принялся рассказывать о ритуалах Ордена Серебряного древа. Соглашаясь с тем, что контроль над эмоциями необходим, а энергии нельзя позволять застаиваться, бело-серые вывели теорию, согласно которой маг, желающий сохранить и приумножить свою силу, должен был выбрать одну женщину — и сосредоточить все свои эмоции на ней.

Ритуалы Серебряного древа предназначались для того, чтобы помочь двоим сконцентрироваться друг на друге. Помолвка, свадьба, рождение первого ребенка — магические связи врастали в ауру, и, как ни странно, передавались по наследству. Дети такой пары тоже стремились найти любовь навсегда, сконцентрироваться на ней и стать сильнее…

Интересно, конечно. Только он-то тут при чем?

«Естественный отбор, — пояснил Таро в ответ на недоуменное молчание. — Соображаешь? Самые сильные маги рождались в семьях, где из поколения в поколение заключали браки по ритуалам Серебряного древа. Со временем ритуалы стали не нужны, магия в ауре сама формировала узы между людьми, и чем сильнее был маг, тем крепче он привязывался к возлюбленной. Увы, минус был в том, что разорвать такие отношения было практически невозможно».

Ильнар хотел уточнить, почему минус, но Таро тяжело вздохнул, и сферотехник понял сам.

Дайлон, ради погибшей супруги создавший опасное заклинание. Лейро, за двести лет так и не сумевший простить брату гибели возлюбленной. Джания, последовавшая за любимым на смерть…

Он сам, не способный думать ни о Диких землях, ни о смертельной опасности, ни о Тайной, чтоб ее, канцелярии, потому что мысли то и дело возвращаются к одному-единственному образу.

«Я зря пытался тебя переубедить, тогда, в монастыре, — произнес Таро. — Надо было сообразить, что после инициации это бесполезно, вы уже связаны, и с этим ничего не сделаешь. Причем маг ты действительно сильный, а значит, и связь крепкая. Тайной канцелярии в любом случае придется решать вопрос с твоей личной жизнью, иначе будет хуже».

Ильнар задумчиво покрутил информацию в голове. Теория была хороша, но что-то в ней не сходилось.