Вряд ли.

Ну и наплевать.

Ровное дыхание Фина рядом убаюкивало, под покрывалом было тепло и уютно, и какой же ужасно длинный был день…

Сферотехник неловко повернулся и тут же зашипел от боли. Весь сон с Кеары слетел мигом:

— А ну, дай посмотреть.

— И что ты там увидишь? — проворчал Фин, баюкая раненую руку. — Лучше скажи, где у тебя таблетки. А там меня либо пристрелят, либо наши победят, и тогда уж пусть меня Эл штопает, он привычный.

Кеара попробовала спорить, но, как выяснилось, легкомысленный с виду сферотехник в некоторых вопросах не менее упрям, чем его лучший друг. Таблетку он проглотил и даже после недолгих уговоров позволил себя убедить в том, что охранять их в охраняемой каюте нет смысла. А вот ложиться рядом с ней на диван он отказывался наотрез, все ворчал, что Ильнар, когда просил позаботиться о невесте, не имел в виду спать с ней в одной кровати, и что ее репутация…

На слове «репутация» она все-таки сорвалась, и злым шепотом рассказала, куда он может засунуть свое мнение по этому вопросу. И что ее первому жениху вот прямо сейчас до такой ерунды дела нет, выжить бы, а если не выживет, второму тем более наплевать, с кем именно она делила диван в плену. И все приличия идут к Змею в задницу, потому что она, как медсестра, не может бросить раненого валяться на полу, лучше уж уйдет туда сама, и пусть ему будет стыдно.

— Так что ложись, Змей тебя забери, и спи, понял меня?!

— Понял, — после секундной паузы отозвался Фин и все-таки лег рядом. Подумал немного и добавил: — Бедняга.

— Кто?

— Твой жених.

— Который? — с угрозой в голосе поинтересовалась Кеара.

— Оба, — хмыкнул несносный сферотехник. — И я тоже. Это тебя в колледже учили так орать на пациентов? Тогда ясно, почему в Ксантарской больнице все так быстро исцеляются — боятся попасть туда снова.

Кеара шипяще вздохнула, и Фин негромко рассмеялся:

— Ладно, спи. Я никуда от тебя не денусь, буду лежать рядом, как любимый плюшевый мишка, с которым не страшно засыпать. Спокойной ночи.

Он повернулся на правый бок и сделал вид, что заснул. Кеара несколько минут смотрела на него, потом тоже отвернулась — носом к стене, чтоб не видеть этого невыносимого типа даже со спины.

Потому что он был прав. Засыпать было и вправду страшно. В тишине и темноте в голову тут же полезли мысли — о Лейро, о Карисе, о серебряной бабочке на ее шее. Идея о том, что он собирался жениться на Карисе, а предложение Кеаре сделал просто по ошибке, выглядела просто смешно. И все же… Сделал бы он это предложение, если бы не необходимость ехать в Ксантар? Она ведь фактически сама напросилась — не на предложение, конечно, но все же. А вдруг?..

Кеара зажмурилась и постаралась выкинуть из головы посторонние мысли. Сейчас главное — выжить. А обо всем остальном можно будет спросить самого Ильнара.

Он ведь выживет. Он обещал.

И нет повода не верить его обещаниям.

На этот раз не было ни бабочек, ни песен, ни других видений. Только-только закрыл глаза — и вот уже тормошат, трясут и пытаются напоить какой-то горькой гадостью. Ильнар чисто рефлекторно попытался увернуться, но голос Кира над самым ухом негромко велел пить и не дергаться. Пришлось послушаться. Хотя после приступа сил сопротивляться все равно не было, чего уж там.

Стоп.

Приступ. Щит. Лес. Волки!

Он резко сел, открыл глаза и тут же зажмурился от дневного света. Все мышцы возмущенно взвыли, напоминая, что после марш-броска, а тем более магии, неплохо бы отлежаться. Ухватившись за стену и кое-как проморгавшись, Ильнар обнаружил рядом с собой обоих друзей. Кир насмешливо щурился, Эл был мрачен, но оба выглядели вполне живыми и здоровыми, и прямо сейчас никто на них не нападал. Отлично.

Ильнар с облегченным вздохом упал обратно. Холодно ему не было — пока он валялся без сознания, на него натянули и свитер, и куртку, да ещё и спальником сверху накрыли. Хотя особого жара он тоже не ощущал.

Из угла, в котором они находились, не было видно всего помещения целиком, но это явно был не тот вагон, в котором они вчера (точно вчера?) устраивались на ночлег. Высокий куполообразный потолок с остатками росписи, круглые колонны в лишайных пятнах облезающей краски, солнечный свет, льющийся сквозь чудом сохранившиеся оконные стекла…

— Железнодорожная станция, — пояснил Кир в ответ на невысказанный вопрос. — Вернее, то, что от нее осталось.

На то, чтоб сохранить интерьер в первоначальном виде, никакой магии не хватило бы, но дать приют уставшим путникам станция еще могла. Понять бы ещё, как они тут оказались. Интуит попытался сосредоточиться, но его последним воспоминанием был разрушившийся щит. А ведь Кир вроде говорил про семь километров. И на обустройство лагеря нужно время — кто-то же отгородил угол проржавевшими металлическими шкафами, устроил из длинных скамеек импровизированные кровати, обложил костер камнями…

Пахло, кстати, дымом и чем-то съедобным. Желудок при мысли о еде болезненно сжался, сообщая, что поесть-то, может, и нужно — но гарантий, что съеденное останется внутри, никто не даст. Ильнар поморщился, взглянул на Эла и поинтересовался:

— Чего вообще случилось?

— Ты, как обычно, едва не умер, — будничным тоном сообщил друг.

Ильнар переглянулся с Киром и хмыкнул.

— А ты мне, как обычно, коварно помешал?

Доктор мрачно отмахнулся. Кир поглядел на него со смесью сочувствия и насмешки.

— Вообще-то, он тебе чуть не помог.

— В смысле? — озадачился Ильнар, приподнимаясь на локтях. Мышцы, особенно плечи, снова выразили возмущение, но в целом он чувствовал себя неплохо.

— Вторая доза стимулятора, — Эл раздраженно дернул плечом. — Ты упал и перестал дышать, других идей у меня не было. А шприц — был.

— Ты же говорил — сердце остановится — напомнил сферотехник, садясь и опираясь спиной о стену.

— Остановилось.

— Э-э?

Судя по ощущениям, сердце было на месте и функции свои выполняло. Ильнар с недоумением воззрился на друга, тот сердито отвернулся. Кир вздохнул и явно хотел что-то сказать, но не успел.

— А, очнулся? — невысокий коренастый мужчина, смуглый и абсолютно лысый, появился из-за шкафа. Незнакомец снял полушубок, небрежно уронил на ближайшую скамейку, и только тут Ильнар сообразил, что спальных мест в их уголке было четыре. — Ну вот, и нечего было так нервничать, дан доктор. Я же говорил — оклемается. А ну, подвинься.

Эл с кислой миной поднялся, освобождая стул. Незнакомец немедленно на него уселся и широко улыбнулся. На нем была черная рубашка без рукавов, расшитая бусинами, черные же штаны, длинный жилет из чешуйчатой шкуры какой-то рептилии и высокие сапоги. На лице и руках темнели странные геометрические узоры из тонких прямых линий, складывающихся в квадраты и треугольники.

— Значит ты — Ильнар. А я — Ориен.

Сферотехник нахмурился и переглянулся с Киром. Неизвестный помощник, явившийся в самый критический момент, сам по себе выглядел подозрительно. Разве что…

— Тот самый Алемский Хранитель?

Он попытался произнести эти слова с насмешкой, и собеседник охотно ухмыльнулся, давая понять, что оценил шутку.

— Вроде того. Я ученик Дайлона.

Повисла пауза. Ильнар кашлянул, но слова отчего-то отказывались собираться в предложения. Кир и Эл обменялись быстрыми взглядами.

— Хранителем-то стоит называть как раз его, — как ни в чем не бывало продолжал Ориен, словно не замечая общего напряжения. — Он все ещё желает спасать людей, пророческие видения ловит, место определяет. А я так, на подхвате — найти, вытащить, надавать по ушам… Вот тебе бы, кстати, стоило, колдун-самоучка. Я, чтоб ты знал, едва успел, ещё полчаса — и привет. Сожрали бы дана Ильнара страшные волки, и косточек бы не оставили.

Названное имя интересовало сферотехника куда больше, чем рассуждения про волков, но первым дар речи обрел Таро.

«Он… жив?!»

— Не то чтобы жив, — Ориен насмешливо сощурился и взглянул на Ильнара в упор. Тот невольно поежился — взгляд темных, почти черных глаз не был злым, но ощущением, что смотрят не на него, а куда-то внутрь, неприятно напомнил Лейро. — Но и не умер до конца. И очень ждет вас обоих в гости. Так ждет, что не постеснялся вытолкать меня на мороз вам навстречу. Были бы ноги, точно бы отпинал, а так просто говорил, не переставая, до сих пор в ушах звенит.