— Знаешь, — что-то вспомнив, задумчиво протянула Акулина, — у меня несколько лет назад пропала близкая подруга, после того как познакомила меня со своим женихом. Родители её на пропажу никак не отреагировали, утверждая, что она счастливо живёт в Австралии со своим новоиспечённым мужем. А самого Михаила я видела в подземном мире. Это и есть ваш морок в действии?

— Он самый, девонька, — начал кивать Митрич, — он заставляет людей верить в те грёзы, которые по ихнему разумению верх лучшего для детей. И влияет он не только на членов семьи, но и на друзей, знакомых. И у всех версии разные, что с девкой произошло.

— Тогда почему он не подействовал на меня? И на ещё двух наших общих с Юлькой подруг?

— Ты уж, — внесла я предположение, — поэтому на тебя и не подействовал. А на ещё двоих… Ну, тут, скорее всего, ты сама, неосознанно, их защитила от действия морока.

— Но тогда я ещё не была ужом! — решила опровергнуть она мои доводы. — И про нагов ничего не знала, не говоря уже о подземном мире, со всеми вытекающими.

— Ужами не становятся, ими рождаются, — продолжая объяснять ей простые истины, я начала нервно отстукивать коготками по поверхности стола, — это силы проявляются позже. А кровь, как всем известно, не водица. И тот факт, что царевна на момент твоего рождения отказалась от ужей и своего прошлого, ничего не меняет. Ты первенец, а значит уже уж по праву рождения.

Давно я не общалась с простыми смертными. А когда и общалась — никогда не приходилось никому объяснять древние магические законы. Слишком всё это сложно для их неподготовленного и заезженного стереотипами мировоззрения.

— Значит, всё-таки я первая, — расплылась Акулина в победной улыбке.

— А были сомнения, что ты не первый ребёнок? — непонимающе посмотрела я на царевну, переглянувшись с Митричем. — И чему ты так радуешься?

Странно, что Акулина так ответила. Дети у всех полозов, в том числе и у царских семей, всегда были смыслом жизни, и оберегали их, как простым людям и не снилось. Всё дело в их малочисленности. Больше одного ребёнка в семье — для нагов большая редкость. Впрочем, как и первенец — девочка у полозов. Такое изредка случалось только в ужиных семьях. Обычно всегда рождались мальчики, вырастая, получая от отцов титул полоза и княжество в придачу.

— Просто я двойняшка, — увидев наше недоумение, Акулина пустилась в объяснения, — брат у меня есть, Сашка, мы близнецы. Родители никогда не говорили, кто из нас первым родился, чтобы мы не ссорились. Но, не смотря на все их старания, эта тема до сих пор у нас является приоритетной, в плане дружественных подколов, — в этот момент мы с лешим снова переглянулись, чем вызвали у девушки лёгкую тревогу. — Что?

— Насколько мне известно, — пришлось мне объяснить, — у полозов, да и у царей, первенец обычно мальчик. В редких случаях, как с твоей мамой, и как мы думали — с тобой, первенец — девочка. Но если у обычных полозов силу получает лишь первый ребёнок, то у царей никто из детей обделённым даром не получается. Просто редко больше одного ребёнка в их семьях, природой так заложено. А у Марьяны сразу двойня, надо же.

— И брат твой таки тоже царевич, выходит, — продолжил рассуждения вслух Митрич, выразительно на меня посматривая, — вместе вам нужно разговаривать будет. Негоже правду от него скрывать, раз в тебе сила проснулась. Он сам должен выбор за себя сделать, чтоб не пришлось, потом расплачиваться за решение родителей. Детки то ваши, будущие, тоже ужиками будут, по праву рождения.

Выразительным взглядам лешего я значения не придавала, до того момента, пока на меня не рыкнула Бестия.

Брат! У Акулины есть брат! Который априори тоже является ужом! Царевичем! Да это же просто подарок судьбы! Если царь за внучку выполнит любую мою просьбу, то если я ещё ему и внука приведу, то… нужно тщательно обдумать, что именно говорить Святославу, и что у него просить.

— Подождите! Это получается и Васька уж?! — закричала царевна, испытав такую волну возмущения, что мне на мгновение стало не очень хорошо.

— А это кто такой? — сощурил на девушку глаза Митрич. — Ещё один брат что ль? Чудеса…

— Бред, — отмахнулась я от его предположения, — не может у царевны, пусть и бывшей, быть трое детей. Так кто он? И почему так тебя раздражает? Бывший?

— Она. Василиса, — ответила Акулина сразу нам обоим, — сестра моя. Младшая.

Сказать, что я удивилась — это ничего не сказать. Митрич тоже выпал в осадок, беззвучно что-то шепча, задумчиво глядя в сторону печки. Я же начала обдумывать существование ещё одной царевны. Бестия в предвкушении завалилась на бок, смешно дёргая лапками, изображая разрыв сердца от счастья. Три ребёнка у представителя нагов — это конечно что-то из ряда вон, но как же это мне на руку! Привести царю ужей сразу трёх наследников? Да за это можно смело требовать половину их замка в своё личное пользование! Или безоговорочную пожизненную поддержку во всех моих начинаниях! А также свободный доступ в подземный мир и защиту ужей на постоянной основе…

Отвлекли меня от радостных мыслей переживания Акулины. Понятия не имею, что творится в её голове, но она пережила весь спектр эмоций от любви до ненависти. Причём, как я понимаю, все переживания девушки были направлены на разных людей.

Надежда, граничащая со страхом, томление, снова надежда, и что-то очень тёплое, похожее если и не на любовь, то на влюблённость точно — это она испытывала в отношении своего полоза. Прав оказался Митрич, связь успела установиться между ними, и девушка точно не передумает возвращаться к нагам. Мне на радость!

И вот её страх смутил меня больше всего. Ведь это было не волнение перед новой встречей с полозом, и не небольшой мандраж, как перед свиданием. Капнув глубже, используя свои волчьи инстинкты, я обнаружила за страхом нечто гораздо большее. И до жути мне знакомое. Боль от предательства, неверие в происходящее, обида от потери… Я словно смотрела в зеркало, отчасти отражающее старую часть меня самой, которую я давно спрятала где-то глубоко в себе и не собиралась никогда доставать наружу.

— Идти вам пора, — тихо произнёс Митрич, отрывая меня от внутреннего самоанализа, и обращаясь непосредственно к Акулине. — Засиделись мы что-то. Ты, девонька, береги себя. Если к змеям вернёшься, царю передай, чтоб не серчал на меня. А то знаю я его, придёт ещё права качать, а мне медведей к спячке готовить надобно. Не до того мне.

— Пойдём, Акулина, — встряхнув головой, отгоняя лишние мысли, я встала, и, чмокнув на прощание лешего в лоб, остановилась около двери, — ты так и будешь сидеть?

— Мы пешком пойдём? — уточнила у меня Акулина, критично оглядывая своё местами порванное, и далеко не чистое, чёрное платье из подземного мира. — У меня машина где-то на трассе стоять должна…

— Пригнала я её, — достав из клатча ключи от её машины, я слегка ими потрясла, — на ней и поедем. Ты ведь не против?

— А как ты… — девушка хотела что-то уточнить у меня, но по какой-то причине передумала. — Не важно. Митрич, спасибо вам большое, за всё.

— Полно, девка, не за что благодарить, — по-отцовски улыбнулся ей леший. — Беги, давай.

Выйдя из дома, и убедившись, что Акулина следует за мной, я открыла проход через лес с помощью колечка Митрича, почти прямо к автомобильной дороге, где я нашла машину девушки. И я никак не могла забыть те её эмоции, спрятанные за завесой страха. Кто же тебя так предал? Не сестра ли, раз при упоминании о ней всё это из Акулины и попёрло?

Сев в машину и заведя её, внутренне порадовалась, что аккумулятор не подвёл и на этот раз, я пристегнулась, повернувшись лицом к новоявленной царевне. По необъяснимой причине мне захотелось поддержать её. И желание моё лишь усилилось, стоило вновь заметить отголоски этих чувств у неё и сейчас.

— Знаешь, мне очень знакомы твои эмоции, — пока Акулина пыталась включить разряженный навигатор, чтобы вбить маршрут до дома своих родителей, тихо проговорила я.

— Злость на электронику? — уточнила девушка, продолжая попытки включить гаджет.