Человек, переживший то, что пережил он, не мог, не должен был иметь никаких способностей реагировать на то, что происходило. И все же он отреагировал. Отреагировал так, как в тот первый день, когда Клэр упала в его объятия, перевернув весь его мир.
Эрик до такой степени остро реагировал на нее, что волосы на затылке становились дыбом. Сперва чарующее, затем волнительное ощущение переросло в нечто почти неконтролируемое, в то, что охватило его целиком и полностью.
Теперь, расплачиваясь за допущенную ошибку, он был вынужден стоять посреди комнаты Клэр, цепляясь за стол, задыхаясь, и бороться, изо всех сил бороться со своими демонами, чтобы прийти в себя.
Но не мог…
Расчесывая благоухающие, шелковистые волосы, которые в свете мерно горевших свечей и камина переливались всеми оттенками золота, Эрик чувствовал тонкий, упоительный, неповторимый запах ландышей. И тепло Клэр, которое манило его как капелька воды измученного жаждой путника. Он старался не касаться ее, но всё же порой пальцы невольно проходились по оголённой коже шеи и плечам, такой нежной и бархатистой, что ему стоило огромных усилий не наклониться и не коснуться ее губами.
Когда же волосы были собраны, взору предстала удивительно изящная линия шеи, мягко перетекающая в хрупкие плечи. Эрик всё смотрел на эту захватывающую картину, понимая, что до смерти хочет дотронуться до нее. А потом обнаружил, как тело его напрягается и наливается совершенно определённой тяжестью. Какое-то время он не мог дышать, ошеломленный тем, что это могло означать. В голове что-то щелкнуло, жаркая волна проползла по позвоночнику прямо вниз, угнездившись в самом опасном месте и заставив его замереть, а потом…
Потом он вовремя встал и отошел от нее, пока не стало поздно.
Потому что потом стало поздно делать что-либо еще.
Перед глазами встали образы, которые вот уже два месяца преследовали его во сне и наяву. Его трясло так сильно, что Эрик боялся упасть. На грудь давила невыносимая тяжесть, в ушах звенели жуткие голоса…
Ему мерещился гнусный оскал, ржавый смех и торжествующая улыбка… Голоса… то тихие, то громкие… Так громко, что он едва не оглох. И лица… лица расплывались и становились все менее отчетливыми, но они продолжали появляться друг за другом, терзая сознание… И на фоне всего этого играла какая-то зловещая, громкая, скрипучая музыка, заглушая его стоны…
Эрик попытался прогнать их, но добился совершенно другого результата. Мгновения, проведенные рядом с Клэр, настолько расслабили его, что он был совершенно беспомощен перед прошлым, которое так внезапно ожило…
В последний раз, когда воспоминания вернулись, ему понадобилось две недели, чтобы от них избавиться. А теперь… Теперь он даже не помнил, как это делал. Как он с этим справится сейчас?
Впервые за очень долгое время его охватило желание столь сокрушительное и очевидное, что он едва мог дышать. Не мог пошевелиться. Желание, которое могло разорвать его на части и окончательно уничтожить, потому что воскресило то, что он старался забыть. Желание, с которым прежде ему удавалось совладать, даже в присутствии Клэр. Желание, которого прежде он страшился и подавлял любыми способами… Совершенно другое желание, которое пробудила в нем именно она.
Это было ошибкой. Ошибка, что он пришел к ней, и всё же дело было сделано.
Эрик уцепился за стол, чтобы не упасть, и старался дышать, но не мог. Он задыхался. Тело дрожало от мучительного спазма, которое сжало будто бы в железных тисках его чресла. Он зажмурился, но гнусные образы не исчезали, а дрожь в теле ни на миг не оставляла его.
Господи, он так надеялся, что всё это исчезло! После появления Клэр в его жизни воспоминания действительно отступили, и на короткое мгновение ему было дано освобождение. Ему стало казаться, что рядом с Клэр всё будет иначе. Что прошлое может остаться в прошлом. Но как глупо было…
Заблуждения привели его к краю гибели. А сейчас пытались окончательно покончить с ним.
Как он мог бороться с ними, если у него почти ничего не осталось? Как он мог забыть железную хватку, которая ни на миг не ослабевала? Хватка настолько мучительная, что он чуть не взорвался в прошлый раз. Хватка, воспоминания о которой сейчас терзали его так, что невозможно было сопротивляться им.
Эрик продолжал дрожать, зажмурив глаза и борясь с тем, что разом освободило всех его демонов. Он не имел права касаться Клэр… Не имел права позволять желанию затопить себя настолько, что это в конце концов оживило прошлые кошмары.
— Эрик?
Раздавшийся совсем рядом голос Клэр прошелся острым лезвием по воспалённым нервам. Эрик понимал, что должен взять себя в руки и уйти. Чтобы не пугать ее. Чтобы не являть ей того, что она не должна увидеть…
— Эрик, что с тобой? — голос ее на этот раз прозвучал с беспокойством. Она стояла совсем близко, а он даже не услышал, как она подошла. — Тебе нехорошо?
Холодный пот катился по спине, заставив материю рубашки прилипнуть к коже. Сердце стучало в груди так, что могло лопнуть в любое мгновение, но он должен был хоть как-то дать ей понять, что всё хорошо, чтобы действительно не напугать ее.
Эрик открыл рот, чтобы заговорить… но так и не сумел вымолвить ни слова, продолжая ощущать на своем теле обжигающие тиски железа…
А потом он ощутил нечто совсем иное.
Что-то мягкое и теплое опустилось ему на напряженное плечо. Он застыл, затаив дыхание. Сознание туманилось, но он всё же понял, что это было.
Рука. Нежная рука Клэр. Единственная рука, прикосновение которой он всё же мог вынести. Рука, которая была способна прогнать, заставить забыть… Спасти…
— Ты дрожишь, — послышался ошеломленный шепот Клэр. Она подошла к нему еще ближе. — Эрик, что с тобой?
Он смог задышать. Каким-то чудом сумел открыть глаза и посмотреть на нее. С собранными и заплетенными волосами она казалась невероятно юной и хрупкой. Клэр действительно стояла рядом с ним. Всего в шаге от него, но так невероятно близко, что очередная дрожь прокатилась по всему телу, угнездившись в самом болезненном месте, потрясая и ужасая. Вновь заставляя задыхаться… Эрик знал, был уверен, что его погубит желание, если только он однажды позволит ему пересилить себя. И вот он стоял перед той, кто смог разбудить это желания, сходил с ума от желания к ней и ничем не мог остановить демонов прошлого, которые истязали его.
Что могла против этой армии сделать одна маленькая, хрупкая рука?
— Эрик? — потрясенно молвила Клэр, а потом сделала то, что не ожидала от нее даже вся многочисленная армия, возомнившая, что одержала над ним верх. Клэр сделала еще один шаг, самый последний, который отделял их друг от друга, обхватила дрожащими руками его торс и прижалась щекой к его груди. — Ты весь дрожишь. Успокойся… Всё хорошо, всё хорошо… Успокойся.
Она обняла его тогда, когда он этого не заслуживал! Боже, он ведь разрушил ее жизнь… но даже тогда она не ушла, а он чувствовал успокаивающие поглаживания ее рук на своей спине.
Что-то болезненно хрустнуло в груди. Эрик какое-то мгновение не мог пошевелиться, потрясенный ее поступком, а потом из горла вырвался мучительный стон. Его обдало обжигающей волной, но в этом уже не было ничего ужасающего. Закрыв глаза, он поднял одеревеневшие руки, обхватил ее худенькие плечи и прижал к себе так крепко, что мог задушить ее. Если бы не Клэр, он бы… он бы непременно погиб. Без ее тепла. Без ее объятий.
Объятия, которые потрясали и умиляли одновременно. Объятия, в которых он так отчаянно нуждался. Человеческие объятия, ценность которых она вернула ему.
Он не знал, понятия не имел, почему у нее была такая власть над ним, но только ее прикосновения приносили ему облегчение. Он дрожал, но уже не от тех мучительных воспоминаний. Эрик больше не видел мрачные картины. Он чувствовал Клэр, всем телом. Всей душой. Сердце сжалось от такой мучительной боли, что он снова застонал, а потом… потом услышал мелодию, тихую будоражащую мелодию души, которую играла Клэр в тот самый первый день. Мелодии, которая бросила его на самое дно, а потом с такой же молниеносной силой вытащила со дна. Потянула прямо к свету, к Клэр. Боже, он так хорошо помнил ее музыку, а ведь когда-то в ужасе содрогался от малейшего звука!
